Три мести Киоре 2 (СИ) - Корнеева Наталия Страница 4

— Скажите, где я? Кто меня привез?

Начала она с простых вопросов, чтобы подобраться к сложным: кто ее раздел, лишив всех нижних юбок и корсета, оставил в одной сорочке тощее подобие коренастой баронеты…

— Вы в Ройшталене. Это мой дом, дом главного лекаря. Я не мог отказать главе Тайного сыска в помощи, тем более ваш случай нетипичный, и в госпитале вы бы умерли. Полагаю, виновник вашей беды не герцог Хайдрейк, — из-под кустистых бровей на Нииру мудро взглянули. — Мне нет дела до ваших тайн, высокая госпожа. Я хочу спокойно жить в этом городе, выполняя свой долг. Столичные интриги не для моего возраста и положения. Так что отдыхайте и не переживайте, я постараюсь убедить его сиятельство дать вам отоспаться, но он вправе не послушаться меня и посетить вас.

Киоре кивнула, обдумывая слова лекаря, столь обстоятельно всё изложившего, что возникало странное чувство неправдоподобия. Однако проблемы надо решать по мере поступления, и раз пока разоблачение ей не грозило, стоило забыть об этом и натянуть одеяло повыше на тот случай, если Доран все-таки побеспокоит ее.

— Подождите, — окликнула она взявшегося за ручку двери лекаря. — Не говорите его сиятельству об отравлении. Я не хочу его беспокоить!.. Скажите, что виновата моя хромая нога. Она заболела после долгой поездки, а у меня… психическое расстройство. Всякий раз, когда нога слишком сильно болит, меня мучат приступы мигрени, которые… вызывают страшные воспоминания.

— Я понял вас, высокая госпожа.

Лекарь ушел, но не успела Киоре обдумать случившееся и вообще осознать мир вокруг себя до конца, как зашел Доран. Он встал в нескольких шагах от узкой кровати, загородил лампу, и Киоре перерубила пополам его черная тень.

— Объяснитесь, — одно короткое слово заставило вздрогнуть и призвать самый невинный взгляд, на который она была способна. — Зачем вы заставили врать лекаря?

— Я?! — она вскинула брови, приподнявшись, но несильно, чтобы одеяло не сползло с груди. — У меня в самом деле бывают припадки, из-за которых я могу лежать в кровати неделями. Спросите ее светлость.

— Непременно. Только при таких припадках не должна идти кровь и вздуваться вены.

— Откуда вам знать? Или вы страдаете подобным недугом?

Киоре рубила слова, как пощечины, стараясь осадить мужчину, в который раз переступавшего все границы дозволенного. Он вошел к ней, к незамужней девушке, в комнату! Один! А она почти голая! Правда, это ее совсем не беспокоило бы, будь на ней хотя бы корсет и нижние юбки…

Доран разглядывал ее, растрепанную, бледно-зеленую и отчего-то старательно скрывавшую правду.

— Вас пытался отравить жених? Именно поэтому вы придумали историю с исцелением и бежали из Тоноля?

Киоре хлопнула глазами раз, другой, замерла. Рот у нее некрасиво открылся, потом закрылся. Судорожно дернулись плечи, и она возразила:

— Ваше сиятельство! Какая глупость!

— Значит, это его дочь, — сделал очередной вывод он. — Не надейтесь по возвращению в столицу избавиться от меня. Ваше отравление будет расследовано.

И ведь это был прекрасный шанс избежать свадьбы ценой свободы какого-то барончика, ведь подбросить тому известный теперь яд было бы несложно… Но это означало новые контакты с Дораном. Поди, ее портреты на каждой стене Особого управления развешаны! И дротики в них патрульные бросают наверняка!

— Ваше сиятельство, меня не травили. Вы не имеете права расследовать это без моего позволения.

Доран прошелся по комнате, перенес к изголовью кровати стул и сел, скрестив ноги.

— Зачем вы защищаете барона? Что вы были отравлены — это факт, — настаивал на своем он.

— Брак с ним спасет мою репутацию, а скандал — погубит. И, повторюсь, меня никто не травил. Лекарь же вам все объяснил, не так ли? — Киоре сменила тон на ласковый, слегка заискивающий.

— Господин Джеммалсон двадцать лет служил придворным лекарем и вышел в отставку три года назад. Я не раз обращался к нему по службе. Сейчас он соврал. В ответ на прямой вопрос он отправил разбираться с вами. Он-де ничего не знает. Поскольку вам нездоровится, мы вернемся к этому вопросу позже.

— Скажите, мы приехали в Ройштален или другой город? — сменила тему она.

— В Ройштален, — кивнул герцог.

— И… кто нас видел?

— Я представил вас родственницей моей покойной супруги, которую пообещал сопроводить сюда к святым источникам.

Киоре вздохнула, опустив взгляд на одеяло. Надо же, на нем оказался узор в мелкий цветочек…

— То есть здесь исцелится родственница герцога Хайдрейка, а в столице замуж выйдет точно также выздоровевшая баронета Таргери? Ваше сиятельство, это ведь… шито белыми нитками.

— Исцелитесь для начала, — был резкий ответ. — Я оплатил на неделю комнату в трактире «Вепрь», ваш кучер знает, где это. Надеюсь, за это время вы найдете себе монастырь.

Доран поднялся и, пожелав доброй ночи, ушел. Холодный сквозняк прошелся по комнате, и, вспыхнув, погасла лампа, а Киоре почуяла запах пепла и цветов. Темнота охватила ее, и она стала проваливаться в нее, как будто жесткая кровать обратилась в болото, затягивавшее в свою хищную утробу…

Удар. Еще удар. Щеки вспыхнули от боли, и только тогда Киоре осознала, что кричала, до онемения пальцев сжав край одеяла. Над ней склонился Доран, а лампа снова горела, тихо, ровно, как и полагалось. Вздрогнув, девушка опустила взгляд на руки, которые отказывались отпускать одеяло.

— Не слушаются? — спросил он, и Киоре с трудом кивнула. — Джеммалсон ушел в госпиталь. Будем справляться своими силами.

Доран сел на край кровати, и Киоре с паникой наблюдала, как его руки потянулись к ней. Напрасно: он всего лишь стал массировать онемевшие пальцы. Мягкие движения сменились сильными, болезненными, зато она ощутила, как побежала кровь, как возвращалась податливость. Ощущала и странный прилив тепла к груди, наблюдала, не отводя взгляда, за руками герцога. А руки у него были красивые, с прямыми пальцами, сухие и теплые. На них смешались отпечатки всей его жизни: грубые мозоли от шпаги, владеть которой учили всех дворян, твердые вмятины после перьевой ручки…

— Почему вы кричали? — спросил он, когда одна рука выпустила одеяло.

— Я не врала о припадках, — тихо ответила Киоре, не поднимая взгляда.

— Вас преследуют кошмары? — еще одно движение, и он с силой надавил на ладонь, отчего по руке побежало ощущение болезненно-приятное, и Киоре закусила губу, забыв о вопросе.

— Можно и так сказать, — выдохнула она, подняв голодный взгляд.

Доран сидел на самом краю, сохраняя между ними максимально возможное расстояние. Собранный, в кителе и даже причесанный. И она, в сорочке, зеленая, напуганная и якобы молоденькая девочка. Красота! Почему-то напала болтливость:

— Ваше сиятельство, а почему вы не поплыли на пароходе? Было бы быстрее.

— У меня морская болезнь, — усмехнулся мужчина.

— Надо же, и у вас есть слабости…

Она широко улыбнулась, поймав недовольный взгляд Дорана, который как раз закончил возиться с ее второй рукой.

— Спасибо, — сказала она, рассматривая собственные руки, сгибая с наслаждением пальцы.

— Ложитесь спать, — предложил он, пересаживаясь на стул. — Я подожду, пока вы уснете.

— И правда… мои кошмары вполне могут испугаться одного вашего взгляда… Именно такого! — пропела, поворачиваясь спиной к нахмурившемуся Дорану и укрываясь одеялом до самой макушки.

Только не спалось ей совсем. Пострадав некоторое время, Киоре перевернулась на другой бок, чтобы из-под ресниц полюбоваться Дораном. Закралась обидная мысль, что ее воспринимают как ребенка, оттого и возятся: то как женщине отказывает, то в столь мудрой девушке видит дитя! Отвратительный мужчина! Нет бы поддаться обаянию рыжей птицы счастья, нет бы заинтересоваться умной и бедной девушкой, которая точно бы смогла вести любое хозяйство… Но нет, герцог Хайдрейк не таков! Он думает только о службе! Всё человеческое ему чуждо!

А Доран, скрестив руки на груди и склонив голову к плечу, дремал на стуле. Киоре улыбнулась: и кто чей сон охранял?