Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова Страница 4

лишь открывала и закрывала рот, будучи не в силах вымолвить ни звука. А полуэльфка начала явственно багроветь от негодования. Вряд ли, конечно, она смогла бы взять верх над полугномшей в рукопашном бою, но, кажется, твердо решила хотя бы попробовать. Опомнившись, я все-таки сумела увести ее в аудиторию от греха подальше, напоследок погрозив первогодке кулаком. Перед тем, как я ускакала в соседнюю аудиторию, Лайн призналась, что у гномов действительно есть какой-то то ли кодекс чести, то ли просто свод правил, в котором говорится, что спасенный обязан, что называется «вернуть должок» тому, кто его спас. Я попыталась успокоить ее, сказав, что все обойдется, это горе-спасение и спасением-то не назовешь, а полугномше сейчас будет просто не до того: первый курс – дело не шуточное. Боги Всевышние, как же я ошибалась! Эта Рикнака не отходила от нас ни на шаг в перерывах между лекциями, садилась за соседний столик в столовой, караулила в уборной, а по вечерам исправно провожала Лайн до самых дверей (я в такие минуты радовалась, что живу в кочевом режиме, ночуя то в своей комнате, то в комнате Яна – под настроение). Она не пыталась с нами заговорить, даже не здоровалась. Просто всегда, за исключением лекций, находилась в поле зрения. Казалось бы – ничего страшного. Ну пусть себе развлекается ребенок (как потом оказалось – совсем не ребенок, а без малого наша одногодка, но тогда мы об этом не знали), надоест – сама отстанет. Тем более какой-либо явственной угрозы для жизни пифии в обозримом будущем не предвиделось. Однако на самом деле такое навязчивое внимание очень раздражало.

Но время шло, я окончательно определилась с переездом, собрала все вещи и попросила Яна отлевитировать их наверх, в его комнату, оставив при себе лишь самое необходимое на одну ночь. В эту самую ночь мы с пифией не сомкнули глаз, стараясь наговориться впрок, ведь мы обе понимали, что теперь видеться будем еще реже. А наутро я с чистой совестью прибрала постель и отправилась к управляющему общежитием сдавать ключ и выписываться. Если бы я знала, к чему это приведет, то не съехала бы из нашей комнаты ни за какие коврижки. А все оказалось весьма прозаично. В этот же день, ближе к обеду, к управляющему заявилась полугномша. Уж не знаю, как она его уговаривала, тем не менее ей разрешили въехать в комнату полуэльфки вместо меня. Вечером, когда и без того уставшая за день Лайн уже с облегчением намеревалась захлопнуть дверь перед самым носом надоедливой малявки, та ровным голосом проинформировала ошарашенную пифию, что теперь они – соседки по комнате. Не знаю, что стало последней каплей: вид невозмутимой нахалки, уже заправленная чужим покрывалом кровать или же ее вещи, аккуратно разложенные на полках… Но тут-то Лайн и не выдержала. Посмотреть на безобидную возню двух незадачливых драчуний сбежался весь этаж. Во главе с управляющим, который и разнял нещадно бранящихся девиц. В целом потерь было немного – пара выдранных клочьев волос у обеих. Да потрепанная гордость той и другой. Хорошенько встряхнув новоявленных соседок за шиворот, управляющий строго припугнул их исключением в случае повторной потасовки. Прониклись все, даже те, кто просто любопытствовал. Зеваки быстро разбежались по спальням. Пыхтящей Лайн пришлось смириться с нежелательным соседством. Довольная Рикнака спокойно пожелала пифии спокойной ночи и улеглась спать. Обо всем этом я узнала только наутро и от всей души сопереживала подруге. Тем не менее некий комизм всей ситуации в целом, заставил меня немного позубоскалить. Но Лайн была такой несчастной и подавленной, что очень быстро мне стало стыдно и в общем-то не до смеха. И ведь, главное, подселили бы к пифии существо любой другой расы – ужилась бы за милую душу (она вообще с кем угодно общий язык найдет). Гномов же на всю Академию было всего трое! Гномша, то есть полугномша, – вообще одна! И вот такое «везение». Просто насмешка судьбы! Нет, ну какова вероятность? Что же это за закон подлости сработал? Вообще, магические способности у низкоросликов – явление крайне редкое. Но уж если рождается в клане гномов маг, то ему нет равных, потому что не способны они только прорицать. Все остальные виды волшбы в той или иной мере им доступны. Но в силу повышенной одаренности и учиться коротышки вынуждены втрое, а то и вчетверо дольше, кропотливо постигая тайны четырех стихий, знахарства и целительства.

Признаться, у меня происходящее с трудом укладывалось в голове. А все, чем я могла утешить подругу, так это то, что приходит она поздно, когда Рикнака уже спит. А уходит так рано, что Рикнака еще спит. Подруга тяжело вздохнула и пожаловалась на то, что самозванная телохранительница так и не перестала таскаться за ней по пятам, полностью подстроившись даже под ее непростой режим. Одно хорошо – по-прежнему молчит, в редких случаях ограничиваясь нейтральными фразами. Тут у меня аргументы кончились и я, не мудрствуя лукаво, попросту предложила выпить. Лайн дико на меня взглянула, покрутила пальцем у виска и ушла на лекции. Я поспешила вслед за ней…

Шли недели, с полуэльфкой мы почти не встречалась, ввиду ее повышенной занятости, и я очень быстро начала скучать по нашим вечерним посиделкам. Тем более что многоуважаемый господин Роутэг уже давно ходил какой-то смурной и раздраженный. Так что поприставать к нему с разговорами не получалось. На грандиозные приключения меня категорически не тянуло… Но вот от малюсенького приключеньица я отказалась бы вряд ли. Но где же его взять, когда живешь с наставником? Да он же ни одной лекции в этом году мне не дал прогулять! Про практику и говорить нечего. Когда именно мой любимый и, можно даже сказать, обожаемый муж успел превратиться в зануду и диктатора я, признаться, так и не поняла. Нет, он и раньше спуску мне не давал, но не настолько же! И тоскливо мне было так, что хоть стены грызи, а ему и дела нет… Вот и начало летних каникул придется провести в Академии, потому что ему куда-то там зачем-то надо ехать. Сказать по правде, «куда и зачем» я прослушала, пока зевала. Сложно, конечно, было скрыть восторг от этой новости за нарочито равнодушной физиономией. Да может, у меня не слишком хорошо и получилось… Но он был так погружен в себя, что вряд ли заметил бы, даже начни я ходить от радости по комнате колесом. Да и, если уж совсем начистоту, он меня достал. Вот ей-ей, только он за порог – я завалюсь спать и просплю трое суток к ряду, и пусть только кто-то попробует меня разбудить! Ни за какие печатные пряники я не притронусь ни к учебникам, ни к тренировочному мечу. Я буду есть и спать. А потом спать и есть. Целую неделю. А может и больше – вот оно, счастье, словами не описать. И ни за что не стану думать о том, что, когда он вернется, мне придется снова вскакивать с первыми лучами солнца и плясать весь день под дудку этого тирана. Да уж, не так я представляла семейную жизнь. Ой, не та-а-ак… И, главное, непонятно теперь, какими такими словами не совсем ругательными ему намекнуть, что все совсем не так, как надо. Ну, где мои цветочки-букетики и ароматные сладкие булочки с чаем по утрам в постель? Где веселые прогулки на ярмарку в праздничные дни? Где мои бусики-колечки?.. Где-то, может, они и есть, но точно не в пределах видимости. И как ему сказать, что я готова уже на край света бежать, лишь бы он перестал из меня делать… кого? Воительницу? Ведьму-воительницу? Обезумевшую от такой жизни ведьму-воительницу? Или просто живой труп? Ибо от такого режима кто угодно ноги протянет.

Немного удивившись тому, что меня оставляют в Академии, а не ссылают к отцу (как будто Верховному больше делать нечего – только меня сторожить!), я похлопала ресничками, изобразила на мордочке бескрайнее озеро тоски-печали и, ругательно ругая себя за такое поведение, ушла в библиотеку готовиться к последнему экзамену в этом году. И так уж вышло, что просидела там до обеда. То есть просидела я до утра, а до обеда пролежала, уткнувшись носом в учебник. И даже этот самый экзамен бы проспала, если бы дух библиотекаря не разбудил меня