Избранная для Альфы (СИ) - Лунёва Мария Страница 4

— Ба, может ты и правда ведьма, — я покосилась на переноску. — Меня он так не слушается.

— Ведьма, доченька, — закивала она. — Кто же еще. И кот — помощник мой бесценный во всех колдовских делах. Ты травки все мои уложила?

— Ну, конечно, — услышав вопрос, который мне с утра раз десять задали, закатила к небу очи. — Все в особенном ящике, что дядя Федор сколотил. И да... ящик из осины! Специально за досками для тебя в город ездили.

Она бросила на меня недовольный взгляд, но промолчала. Зато я униматься не собиралась.

— Вот скажи, зачем в городе нам целый ящик с травами? Там же аптеки на каждом шагу!

— А я еще, пустая твоя голова, пожить на этом свете хочу. Правнуков увидеть! Так что буду обходить твои аптеки десятой дорогой. Да и лечить буду, как и здесь.

— В городе? — такое заявление меня, признаться, удивило. — Ба, кого там лечить? Там больницы.

— Так и здесь больница, — отмахнулась она. — А народ весь вон там, за нашим забором с хворями своими стоит. Ты, Катерина, если не понимаешь разницу между химией и натуральными отварами да настоями, так лучше молчи.

— Молчу, — фыркнула я.

— Вот и молчи!

— Я и молчу!

— Нет, не молчишь!

— Молчу я, ба. Сложила же все в ящик, как ты и говорила, значит, молчу.

Нашу легкую перебранку оборвал сигнал автомобиля. Послышался противный хлопающий звук и у ворот показалась знакомая серая иномарка.

— А вот и Гриня! — Бабушка тяжело поднялась. — Все, встречай жениха!

— Он мне не жених, — проворчала я, но все же улыбнулась гостю.

Водительская дверь открылась, и из машины выбрался высокий, статный парень. Наш бывший сосед стал настоящим красавчиком, но сердце мое не трогал. Больше как брат, тяжело как на мужчину смотреть на того, с кем на одном горшке сидела.

— Клавдия Никаноровна, Катюха, извините, чуть задержался, — Гриня поспешил к нам.

— Да чего извиняться, — забурчала бабуля, — не посреди леса же ночевать бросил. Бери, внучка, Кузьку и пошли. Хватит тут душу рвать!

Хмыкнув, я подняла переноску и отправилась к машине.

— А вещи? — Гриня заглянул на кухню через закрытое окно.

— Только эти на веранде, — я указала на две хозяйственные клетчатые сумки. — Остальное еще утром на «газели» отправили. Семен повез пожитки наши. Уже, наверное, там нас ждет.

— О, тогда лучше поторопиться.

Гриня схватил сумки и утащил к багажнику. Оставив их там, подбежал ко мне и учтиво открыл дверь, зная, что у меня вечно с этим проблемы были.

Не любила меня техника.

Впрочем, как и бабушку. Из всех бытовых приборов только холодильник да тостер у нас прижились. Все остальное с завидной периодичностью пыталось испустить дух.

— Забирайся, Катюша, — Гриня скользнул рукой по моей талии и на мгновение приобнял. — Дорога неблизкая. Сразу ноги вытягивай. И там сзади маленькие подушки.

— Спасибо! — Я кивнула и, смущенно отстранившись, запихала вперед себя Кузю, который принялся жалобно мяукать, будто машин отродясь не видал.

— Уймись, бес хвостатый! — рявкнула бабуля и, бойко открыв себе дверь, оказалась в салоне вперед меня. — Где тут твои подушки, милок? Куда ноги протягивать?

— Вот протягивать их, Клавдия Никаноровна, не надо, особенно в моей машине, — с жалобным видом выдал Гриня.

Я засмеялась в кулак.

— Поговори мне тут, чудо болотное, — не осталась в долгу деревенская ведьма и, обернувшись, сдернула для себя две подушки, пристраивая их к дверям.

Гриня, все так же веселясь, пошел укладывать наши сумки в багажник. Удобно устроившись, я приоткрыла переноску и нарвалась на ошалевший взгляд кота.

— Не поверишь, Кузь, сама на нервах, — шепнула ему.

Кот натурально вздохнул и обреченно уложил голову на лапы. Все отловился он мышей. Впереди только двушка на краю парка и вареная курица с котлетами.

— Кузя, — я погладила страдальца за ушком, — считай, на пенсию едешь к сытой и спокойной жизни.

— Да-да, — засмеялся Гриня, усаживаясь за руль. — Хоть окрас котят в деревне сменится, а то все черные да черные...

Кузя снова вздохнул и смиренно прикрыл глаза.

— Да не слушай ты его, — прошептала я ему на ухо. — Этаж у нас в новой квартире первый. Окно открыто. Там этих кошек по округе, ну, пруд пруди. Главное, не заблудись и домой вернись.

Кот один глаз приоткрыл и, кажется, даже повеселел.

Машина тронулась.

Мы поехали в сторону трассы. Не удержавшись, обернулась на родной дом.

— Все Катерина, то уже прошлое, — негромко проговорила бабушка, — посмотри и забудь. Того счастья, что там было, не вернешь. Оно осталось позади. Всегда смотри вперед, внучка. Важно то, что есть и будет. Только об этом стоит переживать.

Кивнув, пристроила на коленях альбом, который так и не убрала в сумку с вещами.

Глава 4

Пристроив подушечку сбоку, я бесцельно смотрела в окно. Никогда не задумывалась, а что там за пределами нашей деревни. Района. Оказалось, что совершенно ничего интересного. Все тот же лес да редкие поля.

Ничего нового.

Гриня вел машину, мельком поглядывая на меня в зеркало. Не скажу, что мне было приятно его внимание. Смущало.

Да, я знала, что нравлюсь ему, но не более.

Не было между нами влечения. Не было и настоящего интереса. Хотя, может, это только с моей стороны, а в его голове иные мысли.

Гриня, снова взглянул на меня и подмигнул. Почувствовав неловкость, я отвернулась.

Бабушка задремала и смешно клевала носом. Кузя, выбравшись из переноски, вскарабкался на нее сверху и, скрутившись калачиком, уснул. Правда, черные ушки постоянно подрагивали. Слушает, проныра, что происходит вокруг.

Зевнув, я прислонилась лбом к стеклу. Скучно и муторно. Неопределенность давила.

Сколько раз я хотела отменить весь этот переезд! Сказать бабушке, что мы и дальше будем жить в деревне. Что все останется, как прежде. Но... Во мне говорила трусость, умом-то я понимала, что будущего у нас там не было.

Права моя старушка. Что ни делается — все к лучшему! Ну, или к приходу пушного зверька.

Чувствуя, что тоже начинаю засыпать, бросила взгляд на старенький фотоальбом.

И вроде ничего там для меня нового нет, но все же интерес взыграл.

Открыв его, неспешно листала страницы, вглядываясь в знакомые лица. Семейные праздники, отдых, походы в лес за грибами. Нет, бабушка неправа. Прошлое, оно не за спиной. Вот же, в этих фотографиях все.

Карточка за карточкой. Я никогда особенно не разглядывала их раньше, сейчас понять не могла почему.

Лица, такие родные и любимые. Перелистнув очередную страницу, замерла. Мне показалось — она была намного толще остальных. Нахмурившись, пощупала уголок. Присмотрелась. Ну точно, склеенные.

Хм... интересно, что там?

Подцепив ногтями странички, потянула. С тихим треском они разлепились. Моргнув, я уставилась на себя.

Вернее, на девочку с толстой светлой косой, перекинутой через плечо. Она открыто улыбалась мне с черно-белой фотографии. В больших глазах плясали озорные огоньки. Фотограф удачно поймал момент. Я вглядывалась в карточку и ощущала легкую тревогу. Странное чувство, непонятное. Такие знакомые черты лица, но все же…

Нет, это точно не я!

Не было у меня никогда белого платья в черный крупный горох. Да и… Подняв фото внимательней вгляделась. Маленький шрам над бровью малышки, зажатый в руках зайчик, явно сшитый вручную. Щербинка между передними зубами.

Мой взгляд постоянно возвращался к ее глазам.

Такие чистые, светлые, добрые...

Что-то нехорошее царапнуло душу. Перевернув карточку, обнаружила там лишь дату. Восемь цифр, разделенных точками. Да, тогда меня еще и на свете этом не было. Отложив фотографию, всмотрелась в остальные. Кто-то словно специально собрал их здесь кипой. И на каждой она. Вот с бабулей на крыльце нашего дома. Вот с дедом на лавочке у забора. В огороде. Я взяла еще одну карточку. А здесь она с моей матерью. Обе еще девчонки.