Магия сдвигается - Илона Эндрюс Страница 4

Упыри замолчали, их глаза, похожие на десятки крошечных блестящих лун, были сосредоточены на мне. Еще несколько секунд…

— Убить ее, — вмешался другой упырь. — Мы торопимся.

— Убейте ее. Он ждет, — вмешался третий голос.

— Убей ее. Убей ее.

Они казались ужасно отчаявшимися. Происходило что-то странное.

— Кто ждет? — спросила я.

— Заткнись! — прорычал главный упырь.

Я наклонилась вперед и пристально посмотрела на вожака упырей.

— Ты выглядишь пухляком. Ты совершал набеги на сельскую местность и толстел, объедаясь людьми. Я дала тебе шанс уйти, но теперь уже слишком поздно. Запомни этот момент. Посмотри на звезды. Вдохни холодный воздух. Это твоя последняя ночь. Это последние вдохи, которые ты сделаешь. Я убью вас всех.

Вожак упырей зарычал, отбросив всякое притворство.

— Ты и какая армия?

Я начала притягивать к себе магию. Будет больно. Это всегда причиняло боль.

— Это самое замечательное во львах-перевертышах. Тебе не нужна армия. Тебе просто нужен один.

Упырь скривил лицо.

— Мясо, ты не лев-перевертыш.

— Я-то нет. — Я кивнула им за спину. — Он — да.

Вожак упырей развернулся.

Два золотых глаза уставились на него из темноты. Огромный львиноподобный зверь открыл пасть и зарычал. До встречи с ним, я никогда не слышала настоящего львиного рыка. Он звучит как раскат грома. Оглушительный, хищный, душераздирающий гром, который разрывает какую-то жизненно важную связь между логикой и контролем над телом глубоко в твоем мозгу. Это такой мощный звуковой взрыв, что сотни оборотней съеживаются, когда слышат его. Я видела это собственными глазами. От волчьего то воя, услышанного посреди ночи, волосы встают на затылке, львиный же рык пробивается сквозь все тренировки и затмевает разум, устремляясь прямо в тайное место, спрятанное глубоко внутри тебя, которое кричит тебе замереть.

Упыри замерли.

Я открыла рот и выплюнула слово силы.

— Осанда. — Встать на колени.

Слова силы пришли из давно забытой эпохи, настолько древней, что они повелевали грубой магией. Мало кто знал о них, и еще меньше людей могли ими воспользоваться, потому что, чтобы выучить слово силы, вы должны были владеть им. Или ты делаешь его своим, или слово убьет тебя. Я знала несколько слов силы, гораздо больше, чем кто-либо другой, кого я встречала, но использование даже одного из них стоило мне дорого. Для моего отца слова силы были языком, на котором он говорил плавно и без последствий. Они не причиняли ему боли, но я всегда платила определенную цену.

Магия вырвалась из меня. Я приготовилась к знакомому приступу агонии. Ответная реакция впилась в меня, разрывая внутренности, но на этот раз что-то, должно быть, притупило ее зубы, потому что было уже не так больно, как я помнила.

Магия врезалась в окаменевших упырей. Их колени и локти хрустнули в унисон, и они рухнули на асфальт. Это дало бы мне, по крайней мере, десять секунд. Если бы магическая волна была сильнее, я бы переломала им кости.

Я взмахнула мечом. «Саррат» встретился с костлявой шеей упыря и рассек хрящи и толстую шкуру, как масло. Прежде чем его мертвое тело упало на землю, я вонзила клинок в грудь второго упыря и почувствовала, как острие «Саррат» пронзило тугой комок его сердца.

Тело льва дернулось, резко выпрямляясь. Кости рванули вверх, мощные мышцы спиралью поднимались по новому скелету. Мгновение, и новый монстр бросился вперед, кошмарная смесь человека и льва, семи с половиной футов ростом, с твердыми, как сталь, мышцами, покрытыми серой шерстью, и изогнутыми, ужасными когтями. На него прыгнул упырь. Он схватил существо за горло и встряхнул его, будто хватая мокрое полотенце. Тошнотворный щелчок эхом разнесся в ночи, и упырь обмяк.

Я разрубила третьего упыря на две части и перерезала горло четвертому.

Упыри очнулись. Они окружили нас. Чудовищный лев взмахнул когтями и точным ударом выпотрошил упыря. Кишки дождем посыпались на дорогу. Горькая вонь крови вурдалака, смешанная с безошибочно узнаваемым кислым запахом раны в животе, обожгла мои ноздри.

Когти разорвали мою одежду, оставляя на спине мучительные обжигающе-горячие полосы. Ты хочешь поиграть? Отлично. Мне все равно нужна была разминка.

Моя сабля превратилась в острую как бритва стену. Она резала, рубила и пронзала, разрывая плоть и шипя, когда кровь упыря, омывавшая ее, кипела от ее магии. Я двигалась быстро, уклоняясь от когтей и блокируя зубы. Еще одна огненная рана обожгла мою спину. Вурдалак вцепился в мой ботинок, я вырвала ногу и впечатала его череп в тротуар. Желанный жар распространился по мне, делая мои мышцы гибкими и податливыми. Мир стал кристально прозрачным. Время тянулось, помогая мне. Упыри бросились на меня, но я была быстрее. Они хотели вцепиться в меня когтями, но мой клинок нашел их первым. Я наслаждалась всем этим, каждой секундой боя, каждой каплей крови, пролетающей мимо меня, каждым моментом сопротивления, когда «Саррат» ловил мою цель на острие.

Это было то, для чего меня растили и чему обучали. Хорошо или плохо, но я была убийцей. Это было мое призвание, и я не искала ему оправданий.

Передо мной появился упырь. Я разрезала его классическим ударом сверху вниз. Он упал. Никто не занял его место. Я повернулась, ожидая нападения. Слева лев-оборотень бросил изломанное тело на землю и повернулся ко мне. Одинокий упырь прижался к земле, оказавшись между нами.

— Живой, — прорычал лев-оборотень.

Именно. Давайте выясним, кто этот таинственный «он». Я направилась к упырю с мечом в руке.

Он вздрогнул, посмотрел вправо, потом влево, посмотрел на льва-оборотня, потом на меня. Верно. Ты в ловушке и никуда не денешься. Если бы он побежал, мы бы его догнали.

Упырь привстал, рванул когтистые пальцы к горлу и вспорол его. Хлынула кровь. Упырь забулькал и рухнул на землю. Свет погас в его глазах.

Что ж, это было чертовски странно.

Лев-монстр открыл пасть, и раздался человеческий голос с идеальной дикцией.

— Привет, детка.

— Привет, дорогой. — Я вытащила из кармана кусок ткани и тщательно вытерла лезвие «Саррата».

Кэрран подошел ко мне и обнял за плечи, притягивая меня ближе. Я прислонилась к нему, чувствуя твердые мышцы его торса. Мы осмотрели дорогу, усеянную изуродованными телами.

Адреналин медленно угасал. Цвета стали менее яркими. Один за другим порезы и раны давали о себе знать: моя спина горела, левое бедро тоже болело, а левое плечо ныло. Завтра я, вероятно, проснусь с впечатляющим синяком.

Мы снова выжили. Мы могли