Дженнифер Арментраут - Тени Страница 4

Доусон посмотрел через плечо, когда они достигли лестничной площадки.

— Какой класс у тебя дальше?

Посмотрев на список, она поморщила нос.

— Эм… класс истории…

Он выхватил бумажку из ее руки, быстро просматривая расписание.

— Класс 208. Это твой счастливый день.

Учитывая, с каким парнем ей пришлось сегодня разговаривать, она собиралась согласиться.

— Почему это?

— Две вещи, — сказал он, отдавая расписание обратно. — У нас есть искусство, а затем последний урок — тренажерный зал. Вместе. Или, это, может быть, просто мой счастливый день.

Невероятно горячий. Забавный. И знал все правильные вещи, которые следует говорить? Высший бал. Он приоткрыл для нее дверь, и она добавила "джентльмен" в список. Закусив губу, девушка думала, что сказать.

Наконец, Беттани спросила.

— Какой класс у тебя дальше?

— Наука. На первом этаже.

Ее брови взлетели вверх, когда она посмотрела по сторонам. Как и ожидалось, люди определенно наблюдали за ними. В основном девушки.

— Тогда, почему ты на втором этаже?

— Потому что мне захотелось, — он сказал это, как ни в чем не бывало. Так, что у нее сложилось впечатление, будто бы у него была привычка делать все, что он хотел на регулярной основе.

Его глаза встретились с ее и задержались. Что-то в его взгляда заставило ее понять, что лучше быть более бдительной во всем, что касалось этого незнакомца. В момент прояснения она поняла, что ее мама, только взглянув на парня по типу Доусона, мигом бы отправила ее в школу для девочек. Мальчики, как он, обычно оставляют за собой след из разбитых сердец, сравнимый длиною с Миссисипи. И она должна бежать в класс, который находился неподалеку, так быстро, как только могла, потому что последнее, что хотелось Беттани, так это разбитого сердца.

Но она просто стояла, не двигаясь. Они оба замерли. Это… это было так интенсивно. Больше, чем когда она впервые поцеловалась с парнем. Она чувствовала себя в ловушке, хотя они даже не касались друг друга. Она даже толком его не знала

Нуждаясь в пространстве, она шагнула в сторону, сглотнув. Да, больше пространства было хорошей идеей. Но его сконцентрированный пристальный взгляд все еще достигал ее из-под густых ресниц.

Не разрывая зрительного контакта, он указал на дверь через плечо.

— Это класс 208.

Хорошо. Нужно что-то сказать или кивнуть, идиотка. Определенным образом, она точно здесь не произвела хорошего впечатления. Но то, что она произнесла дальше, было еще хуже.

— Твои глаза настоящие?

Ой, черт, немного неловко?

Доусон моргнул, как будто вопрос удивил его. Как, не так ли? Когда-то же люди должны были спросить его. Она никогда не видела таких глаз, как у этих близнецов.

— Да, — протянул он. — Они настоящие.

— Оу… ну, они действительно красивые, — тепло прокатилась по ее щекам. — Я имею в виду, что они прекрасные, — прекрасные? Ей нужно перестать говорить прямо сейчас. Его улыбка сразу вернулась обратно в полном объеме. Ей это нравилось. — Спасибо, — он склонил голову немного набок. — Так… ты собираешься оставить меня в подвешенном состоянии?

Краем глаза она заметила высокого блондина, который выглядел так, будто только что сошел со страниц молодежного журнала. Он заметил Доусона и резко остановился, в результате чего, другой парень врезался ему в спину. С полуулыбкой, высокий незнакомец принес извинения, не спуская глаз с Доусона. Они были синими, как васильки. Беттани даже не могла надеяться запечатлеть их при помощи своих красок. Так же она в равной степени была уверена, что не смогла бы воспроизвести на холсте и глаза Доусона.

— А? — сказала она, сосредоточившись на Доусоне.

— Твое имя? Ты мне еще не сказала, как тебя зовут.

— Елизабет, но все меня зовут Беттани.

— Элизабет, — он повторил ее имя, словно пробовал на вкус звучание, — Беттани — это твоя фамилия?

Тепло подкралось к шее, в тот момент, когда она схватила сумку за ремень.

— Уильямс. Моя фамилия Уильямс.

— Ну, что ж, Беттани Уильямс, на этом моменте я должен покинуть тебя, — господи, он звучал искренне встревожено, — пока что.

— Спасибо.

— Не стоит, — когда он отошел от нее, его глаза блеснули под светом. Ослепительно. — Мы еще увидимся в ближайшее время. Я в этом уверен.

2

Все дороги в пригороде Петербурга выглядели одинаково для Бетани. Три раза она пропустила поворот к своему новому месту жительства: старый дом, который был переделан так, чтобы в нем было возможно жить. Сама дорога была полностью окружена деревьями, и лишь изредка можно было увидеть белые столбы. Будучи привыкшей к пригородам Америки, у Бетани был свой способ, как найти выход из сложившейся ситуации. Но даже сейчас GPS в ее автомобиле прекратил пищать еще несколько миль назад.

Фу.

И спасибо, Господи, за целую цепочку сугробов. Потому что это точно не упрощало жизнь ее Седану, который и так с трудом мог подниматься наверх или спускаться вниз к старому дому по гравийной дороге. Но местность была великолепной: заснеженные горы, густые деревья вязов и раскатистые белые холмы. Пальцы Бетани так и чесались воспроизвести все это на своем холсте.

Хотя ее пальцы постоянно чесались, чтобы что-то сделать. Даже то, чего делать она не обязана. Например, сильно навязчивая идея нарисовать лицо одного парня. О Боже, а что, если ее мама снова решит посмотреть на картины? Ее просто инсульт схватит.

Замороженные капли дождя ударялись об лицо Бетани, когда она вышла из машины и чуть ли не упала на свою задницу, огибая Порше ее дяди. У врачей отличная зарплата.

Детский смех и аромат сахарного печенья приветливо встретил Бетани у самого входа в дом, когда она кинула сумку на пол в прихожей. Девушка стряхнула с себя снег, прежде чем войти в помещение полностью.

— Бетани? — послышался голос мамы, словно пожарная тревога, чертовски громкая пожарная тревога. — Сними обувь!

Закатив глаза, Бетани стянула с себя туфли и положила их так, чтобы кончики касались края ковра. Ха. Получай, мам. Счастливая, за столь мелкую попытку противостоять правилам, девушка пошла в кухню, следуя за приятным запахом, который был достоин премии Food Network[3]

Мама любит готовить. Убирать. А так же не спускать глаз со своей дочери. Стоит лишь взглянуть на женщину, чтобы понять причину ястребиного взгляда, который постоянно направлен на Бет.

Джейн Уильямс выглядела очень молодо. Дело в том, что, как и большинство молодежи, она была неосторожна, поэтому забеременела в шестнадцать лет. Бетани никогда не видела своего биологического отца и, по правде говоря, совершенно не горела желанием его найти. Она называет папой единственного мужчину, который всегда был рядом и помогал ей — только это имеет значение.