Осинка. Чужая сила - Саша Арсланова Страница 4

– Помоги мне, берёзушка…

И тут же почувствовала отклик, как будто колючие иголочки запустили под кожу. А лес был очень сердит. Так, как сердится житель деревни на приезжего, вздумавшего устанавливать свои порядки на чужом месте. Медведь был здесь своим, как, впрочем, и я. А вот нарушивший устои воин…

Когда в глазах просветлело, тело перестало вздрагивать и пульсировать, а кровь из глубоких царапин больше не сочилась, я, наконец, решила поискать своего спутника. Не знаю, чего больше боялась увидеть – растерзанное до смерти тело или страшные раны живого человека. И ведь не станет лес помогать чужаку также, как мне. А я не смогу уйти и его бросить. Хотя соблазн был превеликий. Не осудит же меня никто, ежели не узнает.

Это размышляла я долго, на деле же, увидев мужчину, тотчас поспешила к нему. Он лежал на спине, неловко раскинув руки. Но грудь его поднималась и опускалась, и я вздохнула с облегчением. Села рядом, держась за разодранный бок. Как мне помочь? Может, бежать обратно, в деревню? Так я до вечера не обернусь, а как он один?

В беспамятстве его лицо было удивительно спокойным, и я даже замерла на несколько секунд, позволив себе полюбоваться плавной линией бровей и совершенно девчоночьими длинными ресницами. Но когда легонько, только кончиками пальцев дотронулась до его щеки, шеи тут же коснулся очень холодный и тяжелый меч.

Глава 3

Стоя по колено в Ключинице, я, кляня на чем свет и медведя, и спутника моего, и воду студеную, отстирывала платье от крови. Я еще не сказывала, почему нашей реке дали такое название? Всё дело в ледяных ключах, бивших со дна. Ребятню никогда холод не останавливал от того, чтобы в воду залезть, но мы все равно выбирали более теплые заводи для купания.

Убрав красными, скрюченными от холода руками волосы с лица, я с тоской оглянулась на бережок, где меня ждала еще и заляпанная кровью одежда моего попутчика. На двоих с ним из чистого остались его запасная рубаха да штаны. Штаны просить не стала, благо рубаха закрывала мне колени…

Моя же поддёва ушла на повязки. С незнания перемотала себе половину туловища, что и вздохнуть не могла, а и за подмогой стыд был обратиться. Виданное ли дело – просить постороннего мужчину перевязывать мне раны, да еще и не лекаря! Хотя он и предлагал помощь.

Отливающий зеленцой Рэнн лежал на плаще в тени деревьев, стараясь не шевелиться. Тогда ведь удача в последний момент от мужчины отвернулась – подсунула под ноги древесный корень, а под голову булыжник, когда медведь уже подыхал. И на затылке Рэнна надулась огромная шишка, а под глазами залегли черные круги. Поначалу он все порывался встать, начать помогать мне. Но, по правде, больше мешал. Я же его на себе до берега реки тащила, да так, что и сама чуть рядом не легла. Так что пусть он лучше полежит. Конечно, можно было бы и не волочить его так далеко, оставить на месте нашего ночлега, но разделяться после сегодняшнего не хотелось.

Закончив с платьем, я вышла из воды и, развесив его сушиться на кусте, растянулась на берегу, запутав пальцы в длинной траве. И, как обычно, потянулось ко мне мягкое, родное тепло, отогревая и наполняя силой, которая заискрилась в волосах, вызвала щекотку.

– Аспен, – позвал мой спутник. Это смешное имя было моим, его Рэнн перевел на свой язык, а я и не возражала, мне понравилось.

– Сейчас, – я заставила себя подняться. Положила оставшуюся грязную одежду в Ключиницу и привалила ее тяжелым камнем. Может, течение бурной реки справится само, а мне и останется только выжать да развесить.

Сев рядом с мужчиной, я не смогла не поддеть его:

– А драться не начнешь опять?

– Аспен, – выдохнул он и даже глаза прикрыл. – Я же извинился. Я не хотел тебя пугать, просто…

Он и правда извинялся, пока я сидела рядом с ним, лежащим на месте побоища, икала и пыталась унять слезы, катившиеся градом. А они униматься не хотели совершенно. Весь прошлый день, наверное, выплакивался. Стоило мне оглянуться на мертвого зверя, лежавшего от нас шагах в пяти, погибшего безвинно, или на меч, который был уже надежно убран в ножны, и снова начиналась истерика.

Настолько глупой девкой я себя давно не чувствовала, но успокоиться не могла никак. И тогда незнакомец начал говорить. Сначала просто что-то успокаивающее, извинялся за себя да за медведя, все пытался улыбку вызвать, а потом и знакомиться стал, про себя рассказывать. Не заметила я, как понемногу отвечала, оттаивала.

Рэнн был родом с другого берега Ключиницы. Как раз оттуда, где виднелись белые шапки гор. Мне было непонятно, как можно жить в камне, но Элия, родина Рэнна, была, по его словам, прекрасна. В это время года – особенно: подножья гор покрывались густой зеленью, а верхушки сверкали на солнце вечными снегами.

Красиво врал… Как всю жизнь этим занимался да по деревням ходил народ веселить! Но я ведь сразу сообразила, что самое важное он мне так и не расскажет. Например, как в деревне нашей появился, почему Мать-Вода венок ему мой отдала, да и для чего я нужна. Сказал только: идем мы к переправе, где нас ждет драккар его брата, Ройса. Попыталась было я расспросить больше, но Рэнн смолкал, глаза отводил. Может, думалось мне, и не его это тайна вовсе…

– Я там утром, недалеко от места ночлега, силки поставил, – прервал мои мысли мужчина, – может, сходишь, проведаешь? На одних ягодах мы долго не продержимся.

Тяжело ему было на солнечные блики смотреть, мутило страшно. Что ему эти силки, если есть он все равно бы не смог? Пыталась его отваром напоить, заваренным из листьев брусники и травы-кравец, которая в это время года еще не дозревала, но на мою просьбу откликнулась, сразу в руки далась, – отторгнуло нутро Рэнна даже такую малость.

– Если бы дал мне время собраться, с родными попрощаться, – тяжело вздохнула я, – у нас бы и молока, и хлеба вдоволь было, а, может, и сальца, – мой живот громко отозвался на сало, и во рту стало горько от набежавшей слюны. Вот что я за девка, если после всего не сижу, глаза долу опустив, а о животе своем думаю …

– Ладно, схожу, – я нехотя поднялась.