Ольга Митюгина - Посланница преисподней Страница 4

Зелёное свечение исчезло, его вытеснил мертвенный белёсый свет, в котором не различались предметы. Пропали кадильницы, стены, потолок — только свет и три фигуры: некроманты в защитном круге и чёрный контур скелета перед ними.

Эет даже не моргал от концентрации. Мортис… теперь эти кости хотя бы видно. Хотя бы видно! То, что не видно больше ничего вокруг — не имеет значения.

Руки дрожали от напряжения. Жезл сиял, как серебро: камень и дерево слились воедино — в некую загадочную субстанцию, запретную для материального мира.

Ни Эет, ни Вир, впрочем, не были уверены, что вокруг материальный мир.

По костям проскользнул робкий, слабый огонёк. Серебристая искорка.

— Есть… — простонал Эет сквозь зубы. — Зацепило…

— Тяни… — не смея дышать, чуть шевельнул губами Вирлисс.

И Эет потянул…

Искорка погасла.

— Сорвалось… Не идёт!

Колени подгибались, перед глазами плыли круги, тело леденело.

Юноша уже и не помнил подобного состояния. В последний раз он так мёрз, когда был живым. Когда зимой ходил в лес за дровами… или на реку за водой. Тогда коченели пальцы, и щёки ничего не ощущали от лютой стужи…

— Эт, остановись! — крикнул Вирлисс. — Ты себя погубишь! Остановись!..

— Ещё… чуть-чуть… — прохрипел лич.

Он изо всех сил пытался дотянуться… Оставалось совсем немного… совсем!

Но этого «немного» недоставало.

Эет дошёл до грани своих возможностей.

— Нет… — глаза предательски щипало, но слёз не было. — О Мортис… нет…

И — словно под ногами разверзлась бездна. Эет рухнул туда… и вокруг заклубился серый туман.

Эет был безбрежностью, он не ведал преград и пределов. Для него не существовало понятий времени. Он был просто туманом… серым туманом.

И из этого тумана, повинуясь единственно желанию Эета, а вовсе не магии, соткалась душа. Та самая.

Таривил….

Откуда пришло это имя?…

Душа была частью тумана. Как долго? Нелепый вопрос… Она была частью тумана — частью самого Эета. И как смешны все Жезлы Власти и начерченные мелом кружки на полу… Когда довольно лишь желания.

— Иди со мной, Таривил. И да будет Мортис свидетельницей нерушимой связи меж нами.

Свет. Белёсый свет. Зелёный. Круговерть чёрно-зелёных пятен перед глазами…

И темнота.

Эет очнулся от того, что его хлестали по ще… по скулам. Странное ощущение: прикосновение к собственным костям. Он хотел было поднять веки, но… вместо этого абсолютная темнота уступила место другой темноте, озарённой тёплым мерцанием огненного шарика, что висел в воздухе над головой Вира. Сам Вир стоял рядом, на коленях, и с тревогой всматривался в лицо.

— Слава Мортис, очнулся! — выдохнул вампир. — Я уж испугался, что ты свою душу в обмен на душу этого гада отдал…

— Я…

— Помолчи уж, горе моё! — поморщился Вирлисс. — Ты на себя посмотри. Столько энергии выплеснул! Как восстанавливаться будешь?

— Магия… она сама по себе восстановится… — прошептал Эет, пробуя улыбнуться. — Скоро. Она же от… филактерии… А внешность… да богиня с ней. Я её всё равно потерял бы. Раньше, позже…

Улыбка проскользнула только в голосе. Губы не подчинились.

Эет их совсем не чувствовал.

Вирлисс отвернулся.

— Смотрю я на тебя и на нашего приятеля — и понять не могу, чем вы отличаетесь, — мрачно буркнул он. — Это ж надо до такого маразма… За одно заклятие полностью потерять человеческий облик! Так, возможно, у тебя ещё год был бы… Год!

— Вир… Я не мог остановиться… — Эет сжал руку друга костяшками пальцев, затянутыми в перчатку. — Прости, я не мог!

— Всё ты мог! — резко ответил Вирлисс, оборачиваясь. — Не хотел — точнее. Ты себе можешь врать, а мне не надо! Лич хренов… Чего ты добился?

— Как — чего? — Эет сел на пол, обхватив колени руками. — Теперь мы сможем побеседовать с нашим другом. Кстати, его Таривил зовут.

— «Таривил»… — искривив губы, передразнил Вирлисс. — Я сомневаюсь, что оно того стоило!

— Как?… — опешил Эет. Отчаянно хотелось моргать, настолько полно было изумление… но он не мог! — Как не стоило? Во-первых, сам по себе опыт был интересным, а во-вторых…

— О-о!.. — Вир, закатив глаза, вскочил на ноги. — Конечно же! «Опыт был интересным!» Я слышать этого не могу, особенно на тебя глядя!

— Тогда, может, послушаем нашего приятеля? — в голосе Эета вновь проскользнула улыбка.

Вирлисс только рукой махнул.

— Встать… помоги, — попросил Эет.

Вампир протянул ему руку, и хранитель Храма, сжав ладонь Вира, тяжело поднялся на ноги. Одежда болталась на костях, как балахон.

Лича шатало.

Вирлисс только поморщился, глядя на него.

Эет взял Жезл, подошёл к границе защитного круга и, встав напротив Таривила, негромко произнёс:

— Поднимись.

В глазницах древнего черепа вспыхнул фосфорический свет — в мерцании огненного шара, зажжённого Виром, этот свет казался едва различимым, но спутать его с прежней пустотой было невозможно.

— Подойди, — приказал маг.

Сухо пощёлкивая суставами, остов сделал шаг вперёд и остановился у самой защитной линии.

Эет вскинул Жезл Власти и коснулся наконечником лба Таривила:

— Силой Мортис я скрепляю свою власть над тобой и налагаю на тебя полное повиновение моему слову. Ты, хищная нежить, орудие Мортис Карающей, будешь убивать и нападать лишь по моему приказу. Я пробуждаю твою память! Я пробуждаю твою личность! Да проснётся твоя душа, Таривил!

С кончика Жезла сорвалась зелёная молния и, с треском и вспышками, прокатилась по костям изумрудным пламенем.

Эет опустил скипетр.

Скелет медленно повернул голову, словно рассматривая комнату, а потом вновь поглядел на Эета. Фосфорный свет в его глазницах на миг разгорелся сильнее, но тут же снова ослаб, стал почти незаметным.

— Зачем ты поднял меня, отродье Мортис? — неожиданно прозвучал в тишине хриплый, высокий голос. — Чего ты хочешь?

Вирлисс фыркнул от смеха, но промолчал.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов, Таривил, — ответил Эет.

— Нам не о чем разговаривать с тобой, падаль.

— Нет, ну я не могу! — не выдержал Вирлисс. — Мы — падаль. Парень, ты на себя посмотри. Ты сам-то кто?

Скелет горделиво вскинул голову.

— Эльфы — самые совершенные существа Невенара!

— А-а… — глубокомысленно протянул Вир, скрестив руки на груди. Стройный, с ниспадающими по чёрной рубашке серебристыми волосами, он стоял напротив трухлявого остова, облачённого в грязные лохмотья, и являл с ним поразительное по контрасту зрелище. — Ну, если такие, как ты, у вас самые совершенные существа… — ехидно обронил он. — Как хорошо, что здесь — не Невенар! Ты не забыл, что ты на Атариде?