Райчел Мид - Мазки кистью Страница 4

— И никаких греховных книг и предметов искусства.

— Ох. Ну не такая уж большая потеря. И не смотри на меня так, — добавила она, заметив мой шок. — Если бы ты тратила на соблазнение мужчин хотя бы половину отдаваемого чтению времени, ты могла бы уже бросить вызов Лилит. Мне плевать на книги. Дай мне только сохранить мои шелка.

— Разве кто-то собирается их отнимать?

Мы обернулись на новый голос. Воздух наполнился вибрациями силы. Савия, демонесса, которой мы подчинялись, стояла перед нами. Она без приглашения материализовалась посреди зала, как привыкла делать. Я и Франческа присели в поклоне.

— Мы обсуждали Фра Савонаролу.

Сверкая черным шелком, Савия перемещалась по комнате, пока не присела на один из наших низких диванов. Черные волосы перетекали в ткань ее платья. Ее аура горела вокруг нее.

— И кто это?

— Тот безобразный проповедник с крючковатым носом, — сообщила Франческа. — Который заставил французов отступить.

— Я думала, что французы отступили, благодаря выкупу, заплаченному городом, — пробормотала я.

Савия удостоила меня снисходительной улыбки.

— О, моя дорогая Бьянка, всегда столь умна. Расскажи мне, как ты проводила время. Ты уже покорила того священника?

Мы с Франческой послушно отчитались о своих недавних деяниях. Савия была весьма квалифицированным демоном. Она появлялась каждые две недели, выслушивала наши доклады, при необходимости давала советы, в других случаях предоставляла нам право разбираться самим. Тем не менее, несмотря на такой небрежный контроль, мы обе прекрасно осознавали непреодолимость ее власти над нами. Только идиот не боялся ее гнева. Вообще-то, только идиот и не боится гнева любого демона, и точка.

Франческа, закончившая список своих недавних побед, сияла, будто получила приз как лучшая ученица. Мой список был гораздо короче, но я не чувствовала угрызений совести. Савия бесстрастно слушала и хранила молчание до тех пор, пока мы не закончили отчитываться.

— Ты выбираешь легкую добычу, — холодно сказала она, наконец, обращаясь к Франческе.

Улыбка на лице моей компаньонки погасла.

— Но я…

— Я не желаю слышать о мужчинах, которые сами искали тебя , мужчинах, которые просто хотели еще одну любовницу. Я хочу услышать о монахах и священниках. Я хочу услышать о мучимых совестью мужьях и отцах, чьи души ты переманила на темную сторону. Если ты хочешь простого траха, твое место в публичном доме. Поняла?

— Савия, я…

— Ты поняла меня?

Демонесса поднялась на ноги. Ростом она нас не превосходила, но ее сила сверкала вокруг нее, создавая иллюзию, будто она нависает над нами с Франческой. Моя компаньонка, дрожа, опустилась на колени.

— Да, Савия, — прошептала она. — Я поняла.

Как я говорила, только идиот будет перечить демону.

Несколько недель спустя, я лежала на кушетке в нашем салоне, разговаривая с Никколо, работавшим над фреской.

— Овидий ничего не знал о любви, — сказала я ему. Я должна была изучить счета по последней партии товара, но соблазн перед его обаянием и умом продолжал оставаться слишком сильным.

Он взглянул на меня с притворным изумлением.

— Ничего не знал о любви? Женщина, прикуси язык! Лучше него наставника нет. Он написал трактаты на эту тему. Книги, которые все еще читают, и продолжают следовать его советам.

Я поднялась, прерывая свой внеплановый отдых.

— Они уже не актуальны. Они были написаны в другое время. На своих страницах он говорит мужчинам, где встретиться с женщинами. Но таких мест больше нет. Женщины не ходят на гонки или на состязания. Мы даже не можем задержаться в общественных местах ради праздного отдохновения. — В моих словах оказалось гораздо больше горечи, чем я хотела показать. Я приспособилась к этим временам, как и ко всем другим, но мне не хватало свободы ранних эпох и мест развлечений.

— Возможно. Но принципы остаются теми же. Как и методы.

— Методы? — Я подавила фырканье. Сказать по правде, что простой смертный мог знать о методах обольщения? — Там нет ничего, кроме поверхностных действий. Одаривайте комплиментами вашу возлюбленную. Говорите на такие обобщенные темы, как, например, погода. Помогите ей привести в порядок платье, если потребуется. И что же из всего этого имеет отношение к любви?

— А что вообще имеет отношение к любви? В любом случае, именно сейчас его рекомендации особенно применимы. Брак — лишь сделка. — Он сделал паузу, наклоняя голову ко мне в своей обычной манере. — Между прочим, сегодня вы что-то сделали с вашими волосами и стали еще прекраснее.

Я тоже помолчала перед ответом, не позволяя его комплементу сбить меня с мысли.

— Спасибо. Как бы то ни было, вы правы — брак это сделка. Но некоторые из них заключаются по любви. Либо любовь может вспыхнуть между супругами. Да и есть много скрытых от глаз деяний, основанных на любви, независимо от того, насколько они «греховны».

— Из ваших слов следует, что главная проблема состоит в том, что Овидий разрушает то, что еще осталось от любви? — Его взгляд направился к окну, он нахмурился. — За окном так хмуро, не будет ли дождя?

Меня воодушевила наша дискуссия, и эта резкая смена темы привела меня в раздражение.

— Да — но что именно я имею в виду? Да, дождя не будет, или да — он будет? Любовь уже настолько редка. Подходя к ней как к игре, он принижает то немногое, что еще осталось.

Никколо положил свои кисти и краски и присел рядом со мной на кушетку.

— Вы не думаете, что любовь — игра?

— Временами. Большую часть времени я считаю ее игрой, но это не означает, что мы не должны… — я остановилась. Его пальцы скользнули к краю выреза моего платья. — Что вы делаете?

— Кружево смялось. Я поправил его.

Я посмотрела на него и начала смеяться, поскольку уловка уже не скрывалась от глаз.

— Вы делаете это. Вы следуете его совету.

Он наклонился ко мне, улыбаясь той проказливой и опасной улыбкой.

— И это работает?

— Нет.

Он прижался губами к моим губам. Они были мягкими и сладкими, и его язык ворвался в мой рот подобно пламени.

— А теперь? — пробормотал он мгновение спустя, отстраняясь от меня.

— Теперь это могло бы сработать.

Я обняла его за шею, притягивая его рот обратно к своему. Когда его рука начала медленно поднимать подол моей юбки, я поняла, что пришло время отправиться в спальню.

Оказавшись в спальне, Никколо оставил за порогом все свое деликатное обхождение. Он толкнул меня на постель; пальцы, которые так ловко окрашивали стены, сейчас со знанием дела освобождали меня от сложного платья и слоя богатых тканей.