Мой мур-ррр-чащий господин - Ольга Вешнева Страница 40

нем участвовать, но чувствовала себя обязанной хотя бы накидать на бумаге примерный план с набросками речей. Опыт в подобных делах у меня имелся немалый, начиная от бракоразводного процесса с мужем и заканчивая недавним иском инициативной группы жителей насчет, по их мнению, неоправданного повышения коммунальных платежей. Из всех судебных тяжб я вышла с гордо поднятой головой, как победительница, а не проигравшая. И на этот раз не собиралась сдаваться.

Не допустят меня выступить в качестве свидетеля – научу Неридлу, пусть зубрит наизусть, что должна будет говорить. Кухарка хоть и малограмотная, а за словом в карман не полезет. Лучших адвокатов перебрешет в жажде отомстить за смерть доброй барыни и защитить заботливого барина. Я в ней не сомневалась. Как и в детективном таланте тетушки Маджери.

Мы еле дождались приличного времени для нанесения утренних визитов благородным господам и втроем отправились в усадьбу барона Камтона Превиля. Хозяин, толстый и коренастый мужчина за пятьдесят, с закрученными кверху седыми усами, принял нас на веранде своего невысокого длинного дома. Усевшись в плетеное кресло, сложил пальцы треугольником и приготовился нас выслушать.

Речь держала Маджери. Мы с Маурисио изредка отвечали барону короткими фразами на его редкие просьбы что-то уточнить. Бойкая женщина прямо-таки вела профессиональный допрос. Как заправский следователь, Маджери деликатно и ненавязчиво выпытывала у мужчины, разбитого горем от потери супруги, все самые важные детали, которые могли бы нам всем пригодиться на суде.

– Я искренне любил свою жену, – тяжело вздыхая, поведал нам барон. – Был очарован ею, как глупый мальчишка. Мирился с насмешками друзей, прощал ее интрижки, в надежде, что жена со временем остепенится, отвыкнет от легкомысленной театральной жизни. Просто не мог себе позволить запереть ее дома и никуда не выпускать, как пленницу. Такой поступок считал ниже собственного достоинства. А надо было, думается мне теперь, ограничить свободу Лоизы. В самом деле, она была мне многим обязана, жила полностью на моем содержании. А я даже не смел ее упрекнуть ни в чем, боялся обидеть и вследствие навсегда потерять. Думал, вспылит, уйдет.

– Но леди Лоиза все же уехала от вас в Бринфилд, – хитро прищурилась Маджери. – Выходит, она так поступила по собственной инициативе.

– Не совсем так, – печально улыбнулся барон. – Мы с ней серьезно поссорились. Я долго терпел, но на прошлой неделе не сдержался. Когда мне донесли “доброжелатели”, что у моей жены роман с этим прохвостом Бербером, меня как подменили. Я вспылил, накричал на нее, когда она пришла вечером домой с очередной светской гулянки. Сказал, что либо пусть она привыкает к роли примерной супруги, либо пусть немедленно убирается вон из моего дома. Сказал, что я больше не намерен прощать измены. Думал, она, как обычно, покается передо мной и поклянется, что больше подобного не повторится. Но в тот раз Лоиза, молча смерив меня исполненным презрения взглядом, пронеслась к себе в комнату, как будто за ней погоня, даже ветер от нее прошелся по шторам. Спали мы в ту ночь отдельно, а наутро моя жена исчезла. Не оставила прощального письма. Собрала вещи, вызвала экипаж и молча уехала. Это как же ей задурил голову негодяй Бербер? Не удивлюсь, если он обещал жениться, или еще чего. Я даже не хочу предполагать, а тем более говорить о такой мерзости… Но после того, что вы, уважаемые гости, мне поведали, у меня появились крамольные мысли.

– Не поделитесь своими подозрениями? – подстрекнула его Маджери. – Думаю, сейчас неподходящее время для секретов. Придется нарушить их сохранность, если мы хотим разоблачить убийцу.

– Я так подумал, – вздохнул барон, – а что если Леонард обещал моей жене и меня на тот свет отправить теми же конфетами, как вашу супругу, герцог Маурисио. А может быть, заморскими сигарами, к которым я неравнодушен. Это я, дурень, уши развесил и верил, что смогу приручить прелестную птичку, не сажая в золотую клетку. А Лоиза… Теперь уже и сам не знаю, что там она в своей хорошенькой головке держала. Вполне могла позариться на мое наследство. Недаром ходят слухи, что Бербер большой знаток в темных делах. Он ведь каким путем получил свое нынешнее поместье? Ежели не слыхали, в чем сильно сомневаюсь, то я вам расскажу. Сам был свидетелем той истории. На моих глазах разворачивалась эта сомнительная любовь. В двадцать пять лет Леонард не имел ни богатства, ни титула, ни даже нормальной работы. Все, чем он владел – крошечная комната в обветшавшем домишке, поделенном на семерых братьев. Никто в светском обществе так и не смог понять, как удалось ему жениться на старой графине. У той был невыносимо тяжелый характер. За всю жизнь от нее три мужа сбежали, сверкая пятками. А этот альфонс мигом ее затащил под венец. Графиня года не прожила в своем последнем браке. Леонард сумел так хитро все обстряпать, что после кончины супруги получил ее поместье со всем имуществом. Даже родные дети и внуки графини не смогли отсудить у него ничего. Они пытались доказать через суд, дескать, дело там нечисто. Подозревали, что их мать и бабку молодой муж раньше времени отправил на тот свет. Да только никто к ним не прислушался. Что говорить… Есть ли у нас в столице нормальная следственная контора? Получается, что нет… Фикция одна. Пустышка, как бумажная булка над входом в пекарню.

– Господин Камтон, я полагаю, вы также на личном горьком опыте пришли к столь нелестному мнению о работе службы дознавателей, – заподозрила тетя герцога.

– Вы правы, леди Маджери. Все точно подметили, – признал барон. – Я не мог смириться с побегом жены. Переживал за Лоизу, как бы не натворила опасных глупостей. Зная, с каким негодяем она связалась, ничего хорошего ждать не приходилось. Приехал я в их контору. Хотел подать заявление о пропаже своей жены. И что же вы думаете? Мне с порога дали от ворот поворот. Сказали, ничего страшного. Загуляла жена, с кем не бывает. Вот не вернется через месяц и не пришлет весточку – тогда приходите. А покамест нет даже темы для разговора, не то что для заявления на розыск человека.

– Возмутительное поведение, – нахмурившись, покачала головой Маджери.

– Апогей их безалаберности я познал вчера поутру, – барон расцепил пальцы и сжал кулаки. – Когда получил извещение о том, что моя жена, подумайте только, покончила с собой в Ринфилде. Да, так я и поверил, что жизнерадостная беззаботная