Академия наездников. Игрок - Зоя Анишкина Страница 40

Эмолиус… Только что пришло на ум, что это имя кажется мне знакомым. Осторожно спросила:

– А он связан как-то с нашим деканом спортфака?

Эмолиус, Ремолиус. Как я сразу не догадалась? Тут определенно есть связь. Эххх, надо было его сначала расспросить… Дедуля презрительно фыркнул.

– Да это был едва ли не главный поклонник странного ректора. Ученик драконов. Он же сначала преподавал драконоведение и только потом сместил престарелого предшественника с должности декана и академика, когда тот ушел… Впрочем, не важно. Даже имя его взял, ибо Эмолиус проповедовал свободу. Свободу в нортдарской Академии! Свихнувшийся идеалист!

Значит, Игнатиус станет вторым после деда на очереди. Придется разговорить любимого декана. Сначала зафиксировать, чтобы не сбежал, а потом хорошенечко расспросить.

– А какая была фамилия у бабушки?

Внезапно стало интересно. Что-то не сходится. Если она дочь предыдущего ректора, а он имел только имя…

– Ее звали Минерва Либерадар.

Застыла. В голове всплыли подробности разговора во сне. Седьмой полис. Либердар. Место, расположенное между бесконечной пустыней, морем и лесом. Если вообще оно реально.

– Я влюбился с первого взгляда. Черные глаза и бесконечно длинные белоснежные волосы. В точности как у твоей матери. Прекрасная и нежная, но попавшая под влияние ректора с первых минут. Как же я его ненавидел тогда. За то, что он посмел посягнуть на такую чистоту…

Эээ… Посягнул на чистоту? Ненавидел? Как можно так ревновать к отцу девушки? Или… Осторожно поинтересовалась.

– А кем этот Эмолиус ей приходился?

На меня удивленно смотрели знакомые глаза. Даже не так: возмущенно, словно я сморозила дикую глупость.

– Никем. Он любил ее до беспамятства странной, никому не понятной платонической любовью. Он оберегал ее и не смог отпустить, когда между нами зародилось чувство. Мне пришлось сместить его с поста ректора…

Голова шла кругом. Это нормально? Может, местная Душа им мозги прочищает? Как можно было не заметить, что это отец и дочь? Да они даже внешне похожи! Идиотизм чистой воды.

Нет, ну серьезно. Возмущению не было предела. Захотелось открыть ему глаза, сказать, как он ошибался. Но имею ли я на это право? Могу ли вмешиваться в их жизни? Пока для себя этот вопрос оставила открытым.

– Я вызвал его на поединок и отправил в лабиринт, из которого он не вернулся. А потом наступили несколько лет счастья. Минерва осталась со мной, ее приняли на должность магистра, и все было хорошо, пока она на свой страх и риск не нарушила главное условие своего контракта.

Непонимающе смотрела на него. Что за условие? Контракт? Типа нашего договора? То же, про что Тим говорил? А они его кровью подписывают? И что же это за сила такая в Академии живет, что все перед нею преклоняются…

– Что за условие? – прошептала я.

Внутри поднималось чувство тревоги, словно сейчас услышу что-то плохое, гадкое. То, что добавит ненависти к и без того отвратительному нечто в Академии. Устав, куб, сияние, лабиринты… Кто давал право определять судьбу людей? Откуда это?

– С того момента, когда человек становится частью Академии, он не имеет права делать ничего, что влияет на учебный процесс. Для женщины это означает, что она не сможет стать матерью, так как это обязательно повлечет за собой пропуски занятий. А я не смог ее уговорить, не смог пробиться… Минерва так хотела ребенка.

Все. Вот это самое отвратительное правило, что слышала за свою жизнь. Самое мерзкое и невероятное. Прошипела:

– Так какого дракона вас всех сюда тянет? Какого дракона вы подписываете контракт и отдаете свои жизни Академии? Я правда не понимаю, что вами движет. Ноги моей здесь не будет по окончании!

Сказала, а сама подумала про Тима. Про то, что он не сможет вырваться, как и все они. Как Ремолиус и Норрингтон, как Сапфир. Каждый в этом проклятом месте обречен.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Не представляешь. И я не стану объяснять тебе.

Вскочила на ноги и одновременно с этим завеса взорвалась черными красками. Они окутали нас как дым, закручиваясь в воронки.

– Не знаю? Действительно! Как можно знать, что тебя на всю жизнь взяли в тупое рабство. Что, неужели это благо стоит того, что ты отдал за него? Стоит оно любимой женщины? Стоит ее жизни и счастья? Стоит разбитых жизней дочери и внучки?

– Я не предавал тебя! Но твоя мать запретила забирать тебя в Академию, а кроме нее тебя сюда некому было принести.

Ну приехали. Еще чего не хватало…

Глава 32. Мими

– Головой ударился, дедуля? На кой мне сдалась жизнь здесь? Да меня уже воротит от замка и его содержимого.

Даже не пришлось кривить душой. Действительно это предел. Предел, которого я достигла в своей ненависти к этому нечто внутри. Тому, что, оказывается, забирает самых важных людей из моей жизни. Ведь у меня есть и прадедушка, и бабушка. И родом они из загадочного седьмого полиса.

– Не ударился. Хотел загладить вину. Когда устав появился, чтобы забрать твою бабушку, я струсил. Не воспротивился ему. Не уговорил ее с тобой бежать. Она думала, что пройдет лабиринт, станет Душой Академии и сможет оставить Элеонору.

Осуждающе посмотрела на него. Нет, с одной стороны, это великая смелость – признаться мне в таком поступке, а с другой… Низко. Низко и неправдоподобно. А как же любовь? Как же поединок с Эмолиусом?

И тут в голову пришла мысль. Такая очевидная и простая, что злость на Сильвестра как ветром сдуло. Ну конечно! Схватилась за голову и прошептала:

– Она не только хотела оставить дочь, она хотела исправить то, что ты наделал! Вернуть отца. Ну естественно! Она думала, что сможет в лабиринте найти отца, которого ты туда загнал. Ведь он не просто заблудился, он нашел комнату. Ту комнату, про которую упоминал Тим!

Рухнула снова в кресло. Минерва наверняка считала, что если сможет зайти в лабиринт, то восстановит справедливость. Признается любимому, что Эмолиус – ее папа, и помирит их. Что она способна все изменить!