Оно внутри меня - Анастасия Завитушка Страница 40

Ульяне было всё равно, что намеривается делать тот или иной доктор. Если они помогут ей, то это будет хорошо, а если нет… Лучше об этом не думать. В девятом часу приехала мама вместе и Никой. Они снова просидели допоздна, пока медсестра в очередной раз не напомнила, что посещение больных уже давно закончилось. Тяжелее всего было смотреть в глаза матери. Уля видела, как сильно она хотела ей помочь, но не знала каким образом. Ей не хотелось причинять боль своим близким. Поэтому она улыбалась и шутила. Хотя всё равно выглядела печальной. А когда все ушили, она заплакала. Ей хотелось попасть в тот день обратно, когда Игорь уговорил её вернуться домой, не повелеваясь завету отца. Виноват ли в этом Игорь? Конечно, нет. Он ничего не знал и ничего такого не желал.

Она лежала на кровати, отвернувшись к стенке. По лицу ползи горячие слёзы. Когда свет в палате резко потух. Уля замерла, перестав плакать. Она ощутила присутствие кого-то или чего-то постороннего. И знала, что если повернёт голову, то наверняка никого не увидит. Но она не оборачивалась. Она устала. Устала от переизбытка мистики в своей жизни. Ей хотелось снова стать обычной семнадцатилетней девочкой, которая парится об предстоящих экзаменах и мечтает о первом свидании с мальчиком.

Она ощутила дыхание. Такое же холодное, как если бы вы засунули голову в морозилку. Дыхание дикого зверя. И он сейчас находился прямо над Ульяниной головой. Она совершенно забыла о камере, которую установил Степан Разумов. Даже если бы и вспомнила, вряд ли стала вести себя как-то по-другому. Она прижалась к стене, целиком и полностью превратившись в слух. Если это снова волк, то лучше вообще не двигаться. Притвориться мёртвой. Сердце зашлось в бешеном ритме. Она явно ощущала присутствие кого-то.

– Уже скоро…

Уля резко развернулась. Она увидела Евлампию. Точнее подумала, что увидела. Образ соседки висел в пространстве, как фантом, некоторое мгновение так близко от Улиного лица, что она могла разглядеть глубокие морщины на старческом лице, на её лбу была разноцветная повязка с длинными разноцветными перьями по краям, как у индейцев, а потом… соседка исчезла. Несколько миллисекунд в воздухе ещё присутствовал голубоватый светящийся силуэт, но вскоре и он испарился. Уля удивлённо уставилась в темноту палаты. На неё нацелено таращился объектив видеокамеры с красной точкой, установленной на длинном штативе…

В пятницу Степан Разумов отпустил Ульяну домой, но, естественно, не выписал. Он выразился, что не видит явных причин держать необычную пациентку все выходные в стенах больницы. Тем более что по анализам ДНК у неё тоже всё нормально. «Никаких патологических изменений» – пояснил он матери, пока Уля переодевалась. Хирург назначил ей пройти томографию, как раз через два дня. И по возможности заснять мифический горб на камеру или хотя бы на телефон. Он не договорил для чего ему это нужно, но это и не требовалось. Все и так всё понимали. Если с Улей что-либо случится (если она умрёт), так будут хотя бы какие-нибудь доказательства. Но врач тактично промолчал, а мама и думать об этом не желала, не то, чтобы говорить. Так же врач упомянул, что возможно Ульяна (если она не умрёт) вполне сможет прибывать на дневном стационаре. Это весьма радовало.

XXII

Всё чаще Юра задумывался о том, чтобы всё бросить и переехать к Лене. Возможно, там он сможет начать новую жизнь. Займётся репетиторством. И забудет всё происходящее с ним, как страшный сон. Забудет эту чёртову школу. И, как всегда, сбежит. Да, он в очередной раз собирался сбежать. Просто устал. Устал от тягучих мыслей. Устал засыпать и просыпаться в одиночестве. Лена собиралась приехать на Новый год, но он больше не мог находиться в этом сером городе. И как только наступили каникулы. Он уладил рабочие дела. Купил билет, огромного плюшевого медведя и букет из двадцати пяти алых роз. Уже по приезду ко всему прочему он потратился на дорогое вино и коробку конфет. И помчался на крыльях любви.

Ключ от квартиры, которую снимала его девушка, естественно у него был. Поэтому он без труда попал внутрь. До ушей долетела приглушенная музыка. Поэтому никто не услышал, как щёлкнул замок и Юра вошёл в дом. Руки были заняты подарками, поэтому он прошел, не раздеваясь до самой гостиной. И замер… Дверь в спальню чуть приоткрыта. Тихие стоны практически не слышны из-за музыки. Но Юре не нужно видеть, чтобы понять, что кто-то трахает его любимую в её же квартире на её же кровати. Он не хочет, но всё равно ему приходится лицезреть свою девушку и незнакомого голого мужчину в отражении зеркала, висящего напротив кровати.

Он не помнил, как ушёл. Помнил, только ужасающее желание прикончить обоих. Именно поэтому он и сбежал. Хотя нет, это враньё. Сначала он направился на кухню, бросив подарки на кресло в гостиной. Гнев и ярость накрыли его с головой, словно плотным тёмным покрывалом. Но внутренний голос, какой-то чужеродный, прежде не посещавший его разум, остановил его. Ему стоило неимоверных усилий, чтобы прогнать прочь ужасающее желание отомстить, прямо здесь и сейчас. Его голова кружилась, болела. Слюна выбивалась из-за рта, как у бойцовской собаки. Глаза щипало от едких слёз. Его предали. Он вцепился в столешницу, находясь всего в одном шаге от преступления. Всё остальное он не помнил. Кажется, когда уходил случайно сбил ногой тумбу в прихожей, а может быть неслучайно.

Лена вышла из спальни, завязывая на ходу пояс на шёлковом халате. Её сердце всё ещё прибывало в ускоренном ритме после секса. Первое, что открылось её взору – это большой плюшевый медведь, сидящий в кресле и улыбающийся какой-то странной пугающей ухмылкой. Букет красных роз рассыпался по полу. Бутылку вина и коробку конфет она заметит позже.

– Рома, ты принёс медведя? – озадаченно спросила она у любовника, который всё ещё валялся в постели. И тут же сама вспомнила, что Рома притащил в её дом полторашку светлого пива и пачку презервативов. Он ещё по-идиотски поржал: «А шарики на праздник!» Её ноги подкосились, она подбежала к окну, но кроме играющих в снежки ребятишек во дворе никого не увидела.

***

Уля перешла, что называется, на дневной стационар. Она каждый будничный день находилась в палате с восьми утра и до шести вечера, проходя различные процедуры и даже (О, эврика!) лечение. Всё шло по плану доктора Разумова. Уля прошла томографию. И врачу удалось сделать интересное открытие. Он с энтузиазмом и необыкновенным вдохновением объяснил матери, что Улин организм