Дарья Кузнецова - Родные миры (СИ) Страница 41

В общем, это всё неважно. Важно в тот момент было поскорее избавиться от защитного костюма и термика, что было не так-то просто сделать в тесной шлюпке. Жизненно важно было ни на мгновение не отрываться от жадных пьянящих губ. Добраться руками до нежной кожи, сжимать в объятьях сильное стройное тело…

Важно было, что я уже много лет подобного не чувствовал. Да, женщины доставляли удовольствие, и отказываться от него я никогда не собирался. Но так, чтобы с одной конкретной женщиной забыть обо всём, — об окружающем мире, о месте и времени, о прошлом и будущем, — звать её по имени и пить своё имя с её губ, совершенно шалея от этого… Пожалуй, ничего подобного со мной не случалось лет этак двадцать.

Когда она со стоном выгнулась подо мной, до боли впившись ногтями в плечи и обхватив ногами мои бёдра, я почти в тот же момент догнал её на вершине наслаждения, и почувствовал себя… заново родившимся? Мальчишкой, впервые познавшим женщину? Сложно сказать. Но так хорошо мне не было очень давно. Или и вовсе никогда?

Через несколько мгновений, забывшись, я рывком приподнялся, намереваясь переместиться набок, чтобы не лежать на женщине всем весом, и… с размаху приложился головой о какой-то элемент конструкции. Душевно так, до искр в глазах, и с шипением упал обратно, одной рукой хватаясь за пострадавший затылок.

— Ты чего? — переполошилась Яра, отползая чуть в сторону и заботливо пытаясь отстранить мою руку и оценить ущерб. А я даже ответить не мог; меня душил смех. Опрокинувшись на спину, я сгрёб женщину в охапку, роняя её на себя сверху, и всё-таки расхохотался. Немного истерично, но зато от души.

Смеялись мы долго, и уже вместе. Потом ещё несколько секунд лежали, потихоньку приходя в себя.

— Знаешь, наверное, стоит поблагодарить наших обалдуев за это приключение, — наконец, проговорил я. — Я вот так сходу не могу вспомнить, когда ещё мне было также легко и хорошо.

— Надо чаще бить тебя по голове? — захихикала Яроника.

— Угу. И скидывать на неизвестные планеты в компании одной белобрысой язвы, — не стал возражать я, задумчиво поглаживая кончиками пальцев её спину.

Приподнявшись на локте, Яра некоторое время разглядывала меня своими потрясающе яркими глазами, — сосредоточенно, внимательно. Потом медленно и щекотно провела кончиком пальца по скуле, по губам, по подбородку вниз.

— Ты чего? — наконец, не вытерпев, задал я вопрос. Уж больно пристально она меня разглядывала, не то пытаясь что-то найти, не то — запомнить.

— Любуюсь, — с подкупающей честностью хмыкнула она, слегка пожав плечом.

— Чем? — озадаченно уточнил я.

— Тобой. И контрастом. Мне всегда казалось забавным, какая у выходцев с Брата светлая кожа, и как необычно она смотрится с тёмными волосами. Потом примелькались лица, и я начала удивляться своему отражению в зеркале и своим землякам. А ещё меня всегда поражало, насколько при своей похожести разные существа — мужчина и женщина. Сейчас же смотрю… это так красиво выглядит, контраст и противоположности. Смотри, — она поймала мою руку, переплела наши пальцы и поднесла ближе, к глазам.

Я несколько секунд разглядывал получившуюся конструкцию: смуглая тонкая маленькая ладошка в моей раза в два большей руке.

— Да, наверное, — не слишком уверенно согласился я. — Я, к сожалению, довольно далёкий от эстетизма человек, — посчитал нужным пояснить в ответ на её озадаченный взгляд. — Максимум, что я способен оценить, это красота женщины. Или, вернее, оценить сугубо субъективно, нравится — не нравится. А вот созерцать великолепие пейзажей, или там каплю росы на свежем синем листочке — это, увы, не для меня. Хотя… когда меня вызвал Кверр, там, на Брате, я был очень близок к постижению этого состояния, — хмыкнул я.

— Мужчины, — философски вздохнула Яроника. — Ничего, я тебя научу, — она потянулась ко мне для поцелуя. Я же, воспользовавшись нашими по прежнему сцепленными ладонями, рывком опрокинул женщину на себя, обнимая свободной рукой.

Процессом мы оба увлеклись быстро и всерьёз, и напрочь забыли о том, что запас времени несколько ограничен. Поэтому когда тишину разорвал тревожный сигнал вызова, мы уже почти приступили к повторению пройденного, и были к общению совершенно не готовы. Пару секунд мы на вызов вообще не реагировали, а потом как-то одновременно очнулись и озадаченно уставились друг на друга.

— Духи! Мы же на орбите давно! — выдохнула Яра, судорожно пытаясь нашарить свой термокомбинезон.

Мне хотелось высказаться грубее, но я сдержался. Хороший знак, кстати; наверное, влияние воли планеты кончилось.

— Духи бы вас побрали! — рявкнул динамик связи голосом младшего.

— Не дождётесь, — хмыкнул я в ответ, ожидая, пока Яра оденется, и заодно пытаясь отвлечься от её возни. А отвлечься стоило, причём срочно; она так соблазнительно извивалась совсем рядом, периодически прижимаясь ко мне, что удержаться от решительных действий было невероятно трудно.

— Ты живой?! — выдохнул Кверр, и дальше разразился такой непечатной тирадой, что Яроника замерла, прислушиваясь и явно запоминая некоторые особо цветистые обороты. Я, кстати, тоже почерпнул для себя кое-что новенькое.

— Малыш, где твоё воспитание, так ругаться при дамах? — сумел с иронией вставить я свою реплику в нецензурный монолог младшего. В ответ на это он предсказуемо разразился ещё одной речью, изобилующей цветистыми образами. Потом вдруг осёкся на полуслове, взял себя в руки и мрачно поинтересовался.

— Что у вас со связью?

— Смотря с какой, — хмыкнул я, за что получил тычок в рёбра от уже одетой Яроники и был прихлопнут своим собственным термиком.

— Со всей! — не понял юмора Кверр. — На планете не было, а от неё мы вашу шлюпку ведём очень пристально, и сигнал только что восстановился. Пи предлагала вообще сбить капсулу в профилактических целях. Как вы оттуда вылетели? Что произошло?

— Давай мы сначала до вас доберёмся, а потом всё расскажем? — предложил я, попутно осторожно натягивая комбинезон: затылок настойчиво напоминал, что внутренняя обшивка очень прочая, и совершать резкие движения внутри столь тесного объёма категорически не рекомендуется.

— А кто тебе сказал, что мы вас просто так на борт пустим? — ехидно парировал младший. — Сам тут упрекал в непрофессионализме и безалаберности, вот теперь и болтайся в открытом космосе. Да что там у тебя за шорох такой?!

— Пытаемся втиснуть благоприобретённые щупальца в старые тела, — проворчал я. Нет, по-хорошему, он, конечно, был прав, верить нам не стоило. Но, во-первых, как он собирался проверять истину, а, во-вторых, почему у него разум проклёвывается именно тогда, когда это меньше всего надо?