Карина Демина - Леди и война. Цветы из пепла Страница 41

…уйдут. Я не намерен терпеть всех этих людей здесь.

– …и в знак будущей нерушимой дружбы Брайан желает преподнести вашей светлости подарок.

По знаку дамы в комнату вносят резной сундук с блестящими петлями. А из сундука появляется корабль, который торжественно водружают на подставку.

Брайан пунцовеет. Йен замирает перед этаким чудом.

А корабль и вправду великолепен.

…это бриг. Точная копия, я полагаю. Красный дуб, бронза и паутинный шелк… я когда-то мечтал о подобной модели. Там все как в настоящем! Движется, вращается и вообще… паруса можно поднять. Или опустить. Переставить. И руль видишь? Нет, не колесо, а руль, который сзади! Управляется! Он и плавать способен!

…тебе не купили?

…мне некогда было играть.

Кажется, за чудесный бриг воевать будут трое. Или четверо – я вспомнила о существовании Урфина, которому тоже вряд ли довелось в кораблики поиграть.

Меж тем свита сочла нужным откланяться.

А Йен протянул руку к кораблю, позолоченной носовой фигуре.

– Он мой!

Брайан вцепился в корму брига.

И шапка все-таки не удержалась на голове. Оказывается, Йен мог двигаться очень быстро. И добычу прижал к груди, вид при этом имел совершенно счастливый.

– Отдай!

Йен отступил. И Брайан предстал перед выбором – выпустить бриг или же остаться без шапки.

– Моя! Тоже моя! И все мое! Тут все мое, слышишь?

Кроме шапки, Йен, сунув ее в зубы, нырнул под кровать.

– Замок тоже мой! И все, что в замке! Так папа говорит!

Йен заворчал.

…не вмешивайся. Пусть сами разберутся.

Шуба мешала Брайану двигаться, и он избавился от шубы, вот только для него кровать была чересчур низкой.

– Ты трус! Я… тебя побью!

А вот колюще-режущие предметы в свободном доступе мне категорически не нравятся.

…меч тупой. Это признак статуса. Забрать – значит, нанести оскорбление.

Вызов Йен демонстративно проигнорировал и, высунув из-под кровати руку, вцепился в шпору и дернул. Но шпора держалась крепко.

– Я тебя победю! И… и женюсь!

…Кайя, твоему сыну угрожают женитьбой.

…ему угрожают, он пусть и отбивается.

Все-таки сегодня был редкий день, когда хотелось улыбаться. И Кайя, присевший перед кораблем, не осмеливающийся к нему прикоснуться, поскольку теперь он был большим, а корабль – маленьким, был частью его.

– Я женюсь на твоей сестре! – Брайан отбрыкивался, не позволяя Йену добраться до шпор. – И все будет моим!

– Нет.

Йен убрал руки.

– Да! Так папа говорит!

Йен бросился на врага молча, опрокинул на спину и вцепился в горло. Попытался, поскольку Брайан радостно завопил и перевернулся, подминая Йена под себя. А тот ухватил врага за волосы, к счастью, слишком короткие, чтобы можно было выдрать клок.

Хрустнул чей-то нос… и тут же – второй.

И кровь стала поводом для вмешательства миротворческих сил в лице Кайя. Йен повис в правой руке, Брайан – в левой. Они еще дергались, пытаясь пнуть врага, пусть бы и находившегося чересчур далеко.

– А я… я все равно… – Одежда Брайана изрядно пострадала. Он шмыгал носом, из которого лилась кровь, но плакать определенно не собирался. – Я все равно женюсь!

– Нет!

– Тихо. – Кайя легонько встряхнул обоих. – Никто ни на ком не женится, пока я не разрешу. Ясно?

Затихли оба, но смотрят с недоверием. Сказанное в равной степени не устраивает ни их светлость, ни их сиятельство. Йена нервирует возможность, что Кайя все-таки возьмет и разрешит, а Брайан испытывает сомнения обратные: вдруг да все-таки не разрешит.

…я не понимаю! Какое им-то дело?

…Брайан повторяет то, что ему внушали. А Йен… территория – это не только место. Это вещи и люди. Особенно люди.

Лучше бы они из-за шапки подрались…

Но день сегодня все-таки был хорошим… мы лечили носы. Избавлялись от ненужной одежды, выясняли, почему владение всем вокруг не дает права швырять тарелку с кашей в стену. Искали несчастную шапку под кроватью… делили ее… снова лечили носы… разбирались, у кого больше стеклянных шариков… ловили недостающие… запускали в пруду корабль.

Урфин объявил себя капитаном, за что и был сброшен в воду. Спустя минуту после ловкой подсечки в пруд отправился и Кайя, едва не прихватив с собой несчастный бриг.

Он выбрался, отплевываясь, отфыркиваясь, в грязи и тине, но совершенно счастливый.

– Безумие. – Урфин растянулся на траве, раскинув руки, позволяя вечернему солнцу высушить одежду. Солнце не справится, но это не имеет значение. – Какое безумие воевать, когда так хорошо…

– Умгу, – сказал Кайя, присаживаясь рядом.

Завтра нам суждено расстаться. И я знала, что буду скучать по Урфину, волноваться за него, детей… переживать разлуку с Йеном, убеждая себя, что она временная. Бояться будущего…

Но завтра.

Сегодня еще продолжалось. И Кайя, сняв с уха длинную плеть водоросли, сказал:

– Я этот корабль раньше твоего увидел!

– И что?

– И ничего. Вообще у тебя настоящие есть.

– Настоящие – не то. А корабль – детский…

Дети стояли на берегу, недоверчиво косясь друг на друга, а бриг гордо покачивался на середине пруда.

– И кто полезет? – задал Урфин вопрос, волновавший обоих. Они переглянулись и, не сговариваясь, ринулись наперегонки к несчастному судну…

Закат этим вечером был поздний, нарядный, в пурпуре и багрянце.

Глава 11

ТЕНИ ХАОТА

Жизненный опыт – это масса ценных знаний о том, как не надо себя вести в ситуациях, которые никогда больше не повторятся.{7}

Харшал Чирандживи, Магистр скрытых путей, не так давно получивший доступ во второй круг Ковена, искренне и от души ненавидел этот проклятый упрямый мирок. В принципе он и к прочим мирам относился без особой любви. Даже к тем, которые не просто приняли руку Хаота, но вошли в небольшое число Истинных Саттелитов настолько давно, что вполне искренне полагали себя частью его и оплотом, радовались неволе и несли метку Ковена с затаенной гордостью. Харшал никогда не понимал этого рабского стремления гордиться хозяином, но находил его крайне полезным.

Отчасти мысль о том, что когда-нибудь и нынешний мир изменится в достаточной мере, чтобы научиться получать удовольствие от своей зависимости, примиряла магистра с реальностью. Он скромно тешил себя надеждой, что будет иметь удовольствие самолично наблюдать за процессом перерождения. Конечно, при условии, что миссия его увенчается успехом. Тогда освободившееся после смерти некроманта место в Первом Круге отдадут Харшалу.