Сердце дракона (СИ) - Каминская Лана Страница 41

— Это Гайлард Стернс, милочка. Не стоит смотреть на него, как на бога, и, как от бога, ждать от него щедрости. Он не бог и никогда им не будет. Это ты сейчас пользуешься его расположением и протекцией, а найдём мальчишку — всё изменится. И будешь ещё радоваться, если Стернс просто так отпустит тебя домой.

— А может не отпустить? 

— Может и горло перерезать, если по какой-то причине ему это станет выгодно. 

— Не верю. Он не такой. 

— Можешь не верить, но я его знаю. Ему почти тридцать, а тебе и шестнадцати, наверно, нет. У тебя вся жизнь впереди, а ему уже всё в тягость. Тебе бы бежать от него да поскорее, выйти замуж и забыть обо всем, что видела. 

— Замуж, — Рики хмыкнула. — Все постоянно твердят мне одно и то же. Даже женишка уже сыскали. 

— Он тебе не пара, — махнул рукой Дагорм и снова уткнулся в книгу. — Если ты о капитане Швидоу, конечно. Тебе сыскать бы простого, деревенского. Такого, как твой брат, к примеру. 

— Он очень милый, да? — улыбнулась Рики, вспомнив о Далене. 

— Ну, это слово я оставлю барышням, а от себя скажу, что считаю его просто хорошим человеком. Честным, прямым, как натянутая струна, и работящим. Такой тебе и нужен. А не подлиза Швидоу. 

Рики промолчала. Но воспоминания о брате отдались в сердце таким теплом и уютом, что тут же разморило и потянуло в сон. Прочь ушли тревога и беспокойство за лорда Стернса, их место заняли легкая улыбка на губах и слипающиеся веки. Рики даже пришлось ущипнуть себя за тощий бок, чтобы внезапно не бухнуться в мягкое кресло неподалёку от камина и полок с книгами и не задремать там. 

Интересно, чем сейчас занят брат? Наверно, дрыхнет давным-давно в окружении сушеной рыбы и на плохо стираной простыне. Или не дрыхнет, а обнимается со своей женушкой и продолжает верить её сладким словечкам, которые она столь умело шепчет ему на ухо. Или сидит за столом при свете одинокой свечи, потягивает пиво и вспоминает то, что они пережили на острове... Может, и сестру вспоминает тоже. 

— Чего приуныла? — спросил вдруг старик. — И сопишь так громко, что мешаешь мне про василисков читать. 

— Сэм не василиск, — буркнула Рики. — Он — дракон. 

— Не василиск, — передразнил девушку Дагорм. — А ты почём знаешь, кто он такой на самом деле? Он тебе докладывал? 

— Разреши вы мне с ним поговорить на корабле, доложил бы. 

— Он тебе один раз уже доложил, что ты — его хозяйка, но проку от того откровения что-то мало. Настоящая хозяйка сказала бы зверушке: «К ноге». 

Рики скривила губы. 

— Не понимаю, как вас милорд ещё терпит. Вы же колючий чертополох, только и делаете, что говорите колкости то мне, то лорду Стернсу. 

— Я, деточка, уже много на этом свете повидал и говорить те колкости имею полное право. И милорд знает это, и у него хватает мудрости и такта относиться к моим наставлениям с терпением. Плохого я ему никогда в жизни ничего не советовал, непристойного тоже, разве только всегда старался уберечь от ошибки. В первый раз удалось; во второй — природа подсобила. 

— От какой такой ошибки? 

Рука Дагорма, собиравшаяся перевернуть страницу, замерла. Поняв, что ляпнул лишку, старик сделал вид, что ничего не расслышал, и принялся бубнить себе под нос стих о пернатых змеях. Но Рики нависла над книгой исполинской тенью и сдаваться не собиралась. 

— И от каких ошибок вы уберегли хозяина? 

Сухой кашель вырвался из горла Дагорма. Глотнув тёплой воды, старик вытер пот со лба, закрыл книгу, повернулся к камину, помешал кочергой дрова и, обернувшись к Рики, начал свой рассказ: 

— Я уже предупреждал тебя, что не стоит превозносить Стернса до небес. Он не из тех, кто станет вершить правосудие, преследуя лишь цель, чтоб его народ жил в мире и сытости. Скажу по правде, народ его мало волнует. А вот деньги — напротив. А ещё власть. И кресло его дяди в столице. А ещё он не может устоять перед женщинами. Тут я замечу, чтобы ты не обольщалась на свой счёт: перед красивыми женщинами. Тех у милорда было предостаточно. Правда, все они тоже любили деньги, так что, можно смело сказать, у нашего хозяина и тех... шлюх был пусть всего один, но общий, интерес. И вот одной такой девице удалось вскружить голову милорду. Тот ещё совсем юнец был, кровь играла. А девица была лет на семь его постарше и с опытом солидным. Он уже и жениться на ней удумал, балбес этакий, но я вовремя получил тревожную весточку, посадил ту девку на корабль и приказал увезти подальше и никогда больше в Нолфорт не пускать. Хозяин бесился долго, а потом взял и назло мне закрутил роман со второй такой же распутницей, и вот её я и проморгал. Она родила милорду сына, и когда король Риккард об этом узнал, его хватил удар. Нельзя портить королевскую кровь кровью простолюдинов, поэтому его величество вызвал к себе милорда и пригрозил ему лишением титула и изгнанием из Торренхолла, если проблема не будет решена. 

— И что сделал лорд Стернс? — ахнула Рики. 

— Судя по тому, что он до сих пор лорд и владеет Торренхоллом, он не решился перечить королю и выбрал власть и корону, а не бабу, с которой развлекался по ночам. 

— А как же ребёнок? 

— Ребёнок?.. А! Лорд Стернс приказал от него избавиться, но, хвала богам, марать руки не пришлось. Мальчонка сам испустил дух на втором месяце жизни. 

У Рики потяжелело на сердце. Всё, что она услышала, произносилось таким ровным, таким беспристрастным тоном, что ей стало противно. И совсем не хотелось верить, что тот, кто дал ей возможность хоть на какое-то время воплотить в реальность её мечты, мог быть таким бессердечным и жестоким. Впрочем, если вспомнить, чего стоило ей то воплощение её мечтаний...

— Все кости мне перемыли? 

Рики чуть не подпрыгнула на месте, а Дагорм тоже вздрогнул, но тут же сделал такое лицо, словно не понимал, о чём вопрос. 

Из темноты холодного коридора в тёплую комнату вошёл Гай, задул догорающую в его руке свечу, шмякнулся в кресло у камина, вытянул ноги и, откинув голову на спинку кресла, закрыл глаза. Играющее в камине пламя осветило лицо лорда Стернса — оно было серым и невероятно уставшим. Вылезшая из-под пояса рубашка была сильно помята, и её концы некрасиво свисали по бокам куцыми лоскутами. Один даже был слегка перепачкан чем-то красным, вероятно, вином.

— Ну? — устало рыкнул Гай, требуя ответа на свой вопрос. 

— Это я рассказывал Рики о детях белошвейки Тильды. У неё что первый, что второй, что третий...

— Дагорм, — оборвал старика Стернс и открыл глаза, — я всё слышал. 

— П-простите, милорд. 

— Прощаю. 

Гай снова закрыл глаза. 

— Я... мы... просто не ожидали, что вы вот так... посреди ночи... Мы думали, вы спите. 

— Не спится, когда слуги о тебе на весь Торренхолл кудахчут. 

— А как себя чувствует леди Мириан? 

— А вот леди Мириан уже спит. Она сильно устала сегодня. А тебе, кстати, не пора?

Дагорм удивлённо заморгал, но переспрашивать не стал. 

— Я собирался разок проведать вашего отца, дать ему своего снадобья, а после сразу отдыхать. Денёк выдался суетным, вы правы. Так что если я вам не нужен...

— Ступай, — отрезал Стернс, — и чтобы до утра я тебя больше не видел. 

— Как вам будет угодно, милорд, — принялся расшаркиваться старик и, исчезая в темноте коридора, поманил пальцем за собой Рики. 

На цыпочках, девушка осторожно прокралась мимо Стернса, дышавшего ровно и глубоко и по всей видимости уже заснувшего в кресле, как вдруг Гайлард потянулся и пробормотал в сторону ныряющей за дверь девчушки:

— А ты останься.  

За стеной шумел ветер, а в самой стене скреблась мышь. Яркие факела были погашены, и Торренхолл утонул во тьме ночи, обычно богатой на звезды, но сегодня способной похвастать лишь свинцовыми тучами над зубчатыми башнями. Продрогшие караульные кутались в тонкие плащи и клацали зубами от холода: давно ветер столь сильно не хлестал по щекам, не сыпал в глаза поднимаемым с земли песком и не пробирал до мозга костей. 

Гостям, что уснули в непротопленных комнатах, тоже приходилось несладко: замершие носы прятались под покрывала, а с пола на кровати тащились шкуры. Кто-то даже уснул прямо в кафтане, не раздеваясь. И только в пропахшей мятой и ромашкой комнатке Дагорма жар стоял настолько невыносимый, что Гай не выдержал, снял рубашку и обтер ей вспотевшие шею и грудь.