Три мести Киоре 2 (СИ) - Наталия Корнеева Страница 41

— Какое неприятное приветствие. Этот разговор не терпит отлагательств, — пояснил Доран, заходя внутрь дома и крепче сжимая найденную в машине трость, забытую там когда-то. — Должен ли я благодарить за то, что вы никуда не уехали?

— Куда я могу уехать? Этот дом — и моя крепость, и моя тюрьма. Этот дом — моя жизнь. Итак, слушаю вас, ваше сиятельство.

Снова тот же жуткий кабинет, где в этот раз нестерпимо пахло формалином — на дальнем столе лежало нечто темно-бордовое в окружении покрытых кровью инструментов, и Доран отвел взгляд. Граф опустился в кресло, сложил руки на животе — Доран отметил обломившийся ноготь на указательном пальце.

— Хоть вы и редко покидаете свой дом, но, думаю, знаете о происходящем в городе?

— Смотря о чем вы говорите. Тоноль — та еще яма, и в ней бурлит самая разная жизнь… И обо всех ее гранях я не могу и не хочу знать, — он театрально взмахнул рукой и заправил за ухо волосы.

— Я приехал поговорить с вами о туманных чудовищах.

Доран повернул трость, и отблеск набалдашника клеймом лег на лоб старика.

— Не могу сказать, что ожидал подобного, хотя и ничего удивительного в вашем визите по этому поводу нет, если задуматься…

— Думаю, это так, — кивнул Доран. — Вы слышали об этих чудовищах?

— Положим, — Соренор наклонил голову и прищурился.

— Что вы можете сказать о них?

— Спрашивайте прямо, — он прищурился, дернулись крылья носа.

— Эти чудовища не могли затаиться где-то… скажем, внутри закрытой лаборатории и со временем сделать себе выход на поверхность?

Граф молчал, и острый взгляд его буравил Дорана. Наконец, он тяжело вздохнул и с мукой в голосе произнес:

— Если корона хочет обвинить меня, я бессилен оправдаться. Когда мне приходить на казнь?

— Нет никаких обвинений.

«Пока, по крайней мере», — добавил Доран про себя, но и Соренор услышал неозвученное.

— Я рад, — неискренне улыбнулся он.

— Я пришел спросить совета, ваша светлость. Мы не можем понять, рукотворны ли эти существа или созданы магией, как не можем найти и способ избавиться от них.

— Вы их поймать не можете, — уколол его Соренор. — Я не видел этих тварей, и не могу ничего вам рассказать, ваше сиятельство. Могу только предложить открыть заново мою лабораторию, и тогда… Тогда можно будет выпустить ловцов, и они уничтожат вашу небольшую проблему.

Улыбка разрезала лицо старика, внимательно наблюдавшего за гостем. Герцог Хайдрейк даже при теплом, уютном свете камина выглядел серой, неприступной скалой, стражем закона и порядка и городе. «Третья горгулья Тоноля», — подумалось графу, когда огонь особенно причудливо исказил светом и тенью черты этого каменного лика.

Зевнув, Соренор отвернулся — пауза затянулась.

— Вы знаете, что это невозможно, ваша светлость.

— Придете ко мне, когда это станет возможным. Думаю, через пять-шесть новых жертв… — Соренор усмехнулся, погладив подбородок.

— Как верному подданному короны, вам стоило бы посодействовать решению проблемы.

— Я не отказывался, герцог, запомните это. Но не буду же я, граф, бегать по городу и собственноручно ловить чудовищ? Предоставьте мне объект, лабораторию, и я изучу его. Либо дайте мне право оживить ловцов. Это условия моей помощи, ваше сиятельство.

— В таком случае хорошего вечера. Я еще приду к вам, — Доран поднялся. — Будут ли это обвинения или просьба о помощи — время покажет.

— Да, время покажет. Время всё покажет… — ответил он эхом.

Из особняка Доран вышел под мелкую, противную морось, гнавшую с улиц быстрее ливня.

— Помоги!.. — раздался шепот, и кто-то дернул его за рукав.

Хрупкий силуэт в знакомой маске… Вдалеке раздался топот шагов. До машины Доран добрался тремя рывками и помог Киоре забраться на заднее сиденье.

— Трогай! — приказал водителю, и с секундным запозданием автомобиль сдвинулся с места.

В темноте было не разобрать, пропала ли погоня или увязалась за ними.

— Ранена? — спросил он девушку, свернувшуюся на сидении комочком.

— Д-да… — простучали ответ зубы. — Б-бедро!..

— Терпи. Мой дом рядом.

Приказав слугам покинуть коридоры, Доран отвел Киоре в свой кабинет.

— Не боишься за книги? — ехидно спросила она, падая на стул и вытягивая ногу, из которой капала кровь.

— Уже нет. Тебя надо зашивать? Или хватит тугой повязки?

— Второе, — Киоре, вспоров ножом с его стола ткань костюма, осмотрела рану у лампы. — Фу-у-ух!

Не щадя костюм, она его порезала и, обработав рану, перевязала — Доран сходил за всем необходимым.

— Что ты делала у дома Соренора?

— Попала в неприятности? — Киоре повела плечом.

— И совершенно случайно оказалась у его особняка?

— Ага. Эй, этот чудак может узнать меня! Я не горю желанием увидеться с ним и предаться общим воспоминаниям!

Доран поморщился.

— Где Вайрел? Куда он попал вместо арены?

— Все сложно, твое сиятельство. Мы думали сначала, что люди, которые сделали ему предложение, и есть держатели арены, но… Вайрел стал лицом оппозиции, а арену так еще и не видел. Либо же видел, но я не в курсе — меня не везде пускают, я же не символ народных настроений, — хмыкнула она. — Но ведь у нас нет обратного пути, верно?

— Верно, — кивнул Доран. — Мне потребуется всё мое красноречие, чтобы после убедить императора в том, что таков был план.

— И правда. Плана-то не было, — хихикнула она.

Безликий силуэт на фоне окна выглядел гротескно, фантастически. Доран мог забыть, как Киоре выглядит, но расклеенные везде портреты не позволяли, и каждый раз, проходя мимо них, он задерживал взгляд, сопоставляя два знакомых ему лица.

— Ладно, пора мне, твое сиятельство…

— Стой. Кто на тебя напал?

— Ой, твое сиятельство, варианты будем до рассвета перебирать!.. — и она исчезла, растворилась в ночной тиши, невидимая и неслышимая.

В сомнениях, в пустой суете куда-то пропала еще неделя, и Доран очнулся вновь в знакомом парке, на знакомом маршруте. Также под руку с ним шла Паэта.

И также у фонтана они столкнулись с Ниирой и бароном. Еще бледнее обычного, с тенями под глазами, она тащила за собой мужчину, словно отбывая повинность. Ни кивка, ни слова — они молча разошлись, как незнакомцы…

А после этого была только работа. Лица следователей слились в одно встревоженное; отчеты патрулей фиксировали новые и новые недовольства в городе: гневные толпы, шумевшие на улицах; стихийные ночные патрули из горожан с факелами… Новые листовки рисовали Вайрела героем, предводителем, который покажет всем если не лучшую, то более безопасную жизнь, и эта честность уличных бумаг подкупала многих, кто устал бояться.

Свадьба?