Заклятие на любовь (СИ) - Анна Сергеевна Платунова Страница 41

Ди работал, не поднимая головы. Он помолчал, потом ответил:

– Все просто. Я всегда знал, что буду чаровником: мои родители чаровники. Обучать будущих магов до академии нельзя, чтобы случайно не разрушить дар, но я ничем не рисковал. Отец рассказал мне многое…

Он отряхнул руки и поднялся.

– Готово. Сейчас я поведу Роя по лабиринту, а когда мы дойдем до центра, я порежу твой палец, чтобы несколько капель крови упали на землю.

– Точно несколько? – опасливо спросила я.

– Верь мне.

Ди улыбнулся знакомой, теплой улыбкой, по которой я успела соскучиться, и я перестала бояться.

Он подошел к Рою, поднял его и поставил перед собой, положил ладони сзади на плечи.

– Рой, сейчас я отведу тебя к Пеппи.

– Пе-е-е-еппи…

Рой наступил на первый символ, и тот вспыхнул под его ногой ярко-синим цветом. В воздухе запахло сандалом. Для наших мест это редкая и дорогая древесина, торговые люди привозят сандал из далеких южных стран и продают втридорога. Папа как-то подарил мне браслет из светло-коричневых сандаловых бусин, которые пахли так же приятно. Или нет… То был браслет из грецкого ореха? Однако мне точно знаком этот аромат.

Так вот как пахнет магия Димитрия – сандалом.

Ди подталкивал Роя вперед, и тот послушно шагал к цели – к его желанной и любимой Пеппи. Символы загорались один за другим и больше не гасли. Вот их осталось только три, вот один. Наконец Рой встал нос к носу со мной, восторженно мигая.

– Пеппи!!!

Бедняга, чем дальше, тем хуже. Похоже, он забыл все слова, кроме моего имени.

Вот он стоит – мой желанный и недоступный граф Гарти. Взъерошен, но все еще хорош собой. Что если я его сейчас поцелую и заклятие спадет? Вдруг достаточно лишь его – пусть наведенной, но искренней любви?

Я закрыла глаза и привстала на цыпочки.

– Рой…

Слова «поцелуй меня» завязли на зубах, как смола. Так нельзя.

– Пеппи?

– Нет, ничего… Давай, Ди, где там твой нож?

Я отыскала взглядом Димитрия, а он так поглядел в ответ, будто я Роя не целовать собиралась, а воткнуть нож в его сердце.

– Ну чего? Не принуждаю я его!

Ди качнул головой, но не стал ничего говорить. Вынул из нагрудного кармана мантии маленький складной ножик, щелкнул, выдвигая лезвие.

– Одна капля крови! – напомнила я, трясясь как осиновый лист. – Максимум две! Не больше!

– Не больше, – успокоил меня Ди.

Укола я не почувствовала и удивилась, когда на кончике пальца набухла алая капля. Сорвалась вниз, упав к моим ногам, и в тот же миг все символы, горевшие ровным голубым светом, вспыхнули алым пламенем, взметнувшимся к небу, а когда сияние померкло, оказалось, что на песке не осталось ни единой линии: они исчезли без следа.

Рой тряс головой и тер глаза, будто в них попал песок.

– Чт-то случилось? – спросил он, запинаясь.

– Ну вот! – обрадовалась я. – Молодец! А то все «Пеппи» да «Пеппи»!

*** 42 ***

Напрасно я надеялась, что события дня сотрутся из памяти Роя – тогда бы не пришлось ничего объяснять. Воспоминания возвращались к нему постепенно, по мере того как прояснялось сознание. Мы вели Роя к центральному корпусу, а он, сначала благодушный, мрачнел на глазах.

– Ты дала мне что-то выпить, – пробормотал он. – Сказала, что это взвар… бодрит. Что это было на самом деле?

Я резко развернулась и отправилась в сторону столовой: все равно скоро обед. Но от Роя и теперь отлипнуть было не так просто, только теперь им двигала не одержимость, а гнев. Он догнал меня и преградил путь.

– Не пропущу, пока не скажешь.

Его губы сжались в тонкую злую линию. Что же, следует признать, он имел право сердиться. Ди стоял неподалеку, не вмешивался, давал возможность объясниться.

– Это было… – Проклятие, как же трудно выговорить вслух! – Это было приворотное зелье.

Глаза Роя полезли на лоб. Ну, по крайней мере теперь это были не пустые глаза ожившего мертвеца.

– Ты мне очень нравишься, Рой Гарти, – затараторила я, надеясь признанием смягчить вину. – Правда. Я не думала, что все получится так! Так… ужасно…

В животе Роя неожиданно заурчало, как в чреве голодного льва.

– Такое ощущение, что не ел вечность. – Он прижал руку к урчащему животу.

– Ну… В общем… Давненько не ел, – выдавила я. – Такая вот побочка.

Рой посмотрел на меня, как на паука в банке, – с омерзением и удивлением. Таких талантов он во мне явно не подозревал.

– Побочка, значит. Хотелось бы услышать подробности!

– Присядем?

Я взяла было его за руку, чтобы подвести к скамейке, но Рой вырвал ладонь и вытер ее о брюки. Мы сели. Я сбивчиво, перепрыгивая с пятого на десятое, пересказала события. Поставила на первое место мою любовь. Ведь это оправдывает меня хоть немного, да? Про помощь Ди умолчала: ни к чему осложнения.

Рой за все время рассказа не произнес ни слова. Отрешенно разглядывал камешек под ногами; лишь когда я закончила, так пнул его, что тот, прочертив дугу, исчез из поля зрения.

– Я прогнал Меринду. Благодаря тебе она думает, что я обозвал ее липучкой.

– Ничего страшного, – пробормотала я. – Не так уж она и расстроилась.

Перед глазами возникла Меринда, льющая слезы, с распухшим носом. Чудное зрелище! Любовалась бы и любовалась!

– Извинись, и все, – посоветовала я от чистой души.

Рой взвился, лицо исказилось от гнева. Вскочил на ноги, пошатнулся: сказывалась бессонная ночь, и сжал кулаки. Ты ведь не будешь их распускать, Рой? Ты ведь не такой?

Он не тронул меня, даже не крикнул. Сказал с горечью:

– Ты мне предлагаешь извиниться?

Не дождался моего ответа, развернулся и ушел.

Я, понурившись, сидела на скамейке. Ди шлепнулся рядом, Всполох растянулся у ног, поигрывая хвостом.

– Ты все сделала правильно, – сказал Ди.

– Ага…

За обедом я вынуждена была наблюдать картину «Рой Гарти расстилается перед Мериндой». Он утащил ее за отдельный стол, принес графин с морсом. Что-то убежденно говорил, гладил Ринду по руке, а та отмахивалась, пару раз шлепнула его по плечу. Отворачивалась, закусив губу. Вытирала слезы. А Рой все не отступал. Вынул из кармана носовой платок, заботливо отер влажные щеки.

Меринда сдалась. Еще пару раз неуверенно дернулась, выворачиваясь из его объятий, потом прислонилась к плечу Роя, закрыла лицо ладонями. Он гладил ее волосы и целовал