Соня Сэнь - Колыбель чудовищ Страница 41

— Мы просто другие, Яна. Чужие. Возможно, наши предки отличались от нас, и многие наши способности появились у нас в процессе эволюции, приспособления к жизни в мире людей… Ты же видела картину Мии.

— Да, на ней ваш прародитель лысый, голый и совершенно не похож на человека.

— Теперь понимаешь, что в таком виде мы бы не сумели выжить среди людей? Ну, по крайней мере, среди разумных их поколений, а не первобытных племен, которые успели застать наши предки.

— Вы удивительные существа, — помолчав, произнесла Яна. — Нет, правда. Жаль, что природа не наделила людей хотя бы частичкой вашей силы и долголетия.

— Во всем есть свой смысл, попрыгунья. Значит, так и нужно. Значит, к другому люди пока не готовы.

— Либо это просто ошибка природы. Недоделка.

— Хм… возможно. Не буду спорить. Но за любую силу приходится платить. Нашу цену ты уже знаешь.

— Да… Кровь людей.

— Вы, люди, всегда меня восхищали. При всей своей слабости, хрупкости, смертности вы так яростно боретесь за жизнь под солнцем, так искренне и глубоко любите, жалеете, ненавидите… Жизнь многих из вас похожа на ад, но даже в этом аду вы умудряетесь выживать одной лишь надеждой, верой, которую в вас просто невозможно истребить. Да, нам есть чему у вас поучиться. Давай-ка выпьем. За вас, людей.

Они чокнулись жалобно зазвеневшими бокалами и пригубили вино, вязкое и терпкое, от которого у Яны мгновенно потеплело в желудке.

— Скажи, а Бог — есть? — тихо спросила она и покраснела. Почему-то ей казалось, что Истинные, это воплощение совершенства в ее глазах, должны знать о мироустройстве все.

Алекс весело на нее покосился.

— Ты меня, часом, с ангелом не перепутала?

— Ну… вы многое знаете…

— Это верно. Скажем так — высшая сила есть, несомненно. А уж как вы ее называете — не столь важно. Важно то, что вера испокон веков помогает людям жить.

— Для вас эта высшая сила — ваша Прамать?..

— Прамать для нас священна, она — основательница рода, вождь первого племени Истинных на Земле. Что-то вроде нашей королевы, которую мы почитаем. Но высшая сила — это нечто иное. Нечто вроде энергии, пронизывающей все живое, что есть во Вселенной, связывающее его. Ты ведь знаешь, что мы пьем кровь не только ради физического насыщения. Для нас жизненно важна и энергетическая составляющая.

— Мне это не совсем понятно. В людях тоже есть эта… энергия?

— Конечно. Вы просто ее не замечаете. Есть, разумеется, медиумы и экстрасенсы, более тонко воспринимающие мир, но таких — единицы. Ваш разум почему-то закрыт для сверхъестественного. Возможно, по этой же непонятной причине вы и живете такой короткий век. Высшая сила пока не готова наделить вас чем-то большим. Ведь ваш род склонен к саморазрушению…

Яна, слегка захмелевшая с оказавшегося неожиданно крепким вина, откинулась на плед, рассматривая мельтешение солнечных зайчиков в кроне дерева. Все, что рассказывал ей Алекс, было слишком сложно для ее понимания и требовало тщательного осмысления. Но не сейчас. Попозже.

Алекс прилег рядом и, приподнявшись на локте, с легким беспокойством заглянул ей в лицо.

— Слишком крепкое вино?

— Ничего, сейчас пройдет. С тех пор, как я стала жить среди вампиров, они, похоже, только и делают, что пытаются меня споить, — она хихикнула.

Он рассеянно улыбнулся. За все время их знакомства он впервые был так близок к ней, к ее волшебно пахнущим волосам и коже, такой тонкой и нежной, что он мог видеть каждую бившуюся под ней жилочку. Их лица разделяли какие-то сантиметры, и он чувствовал ее легкое дыхание, смешанное с ягодным ароматом вина. Ее серые глаза, впитавшие свет солнечного дня, стали еще светлее, еще прозрачнее. Точно чистый лесной ручеек. Ее взгляд, сейчас слегка затуманившийся от выпитого алкоголя, был, как всегда, доверчив — эта доверчивость сводила его с ума при каждой их встрече. Ему хотелось прижать ее к груди и защитить от всего мира. Навсегда.

Поддавшись непреодолимому порыву, он наклонился к ней и впился поцелуем в ее губы. Пусть она оттолкнет его, пусть разозлится — все это будет потом, а сейчас вся его бессмертная жизнь свелась к этой блаженной минуте обладания ею. Она замерла от неожиданности, и он воспользовался этим, чтобы прижать ее запястья к пледу своими ладонями, отрезая ей все пути к отступлению. Ее тело напряглось, но — он едва мог поверить этому — после пары мгновений растерянности она ответила на его поцелуй. Он едва не зарычал от радости, вскипевшей в его жилах. Ее сердце колотилось как бешеное, заглушая все остальные звуки, сводя его с ума. Он почувствовал, как его клыки удлиняются, непослушные его воле, жаждущие крови той, что была заключена в его объятия. И кровь эта пролилась. Яростно целуя ее, он оцарапал клыками ее губы и ощутил солоноватый привкус ее крови на своем языке. Обрушившийся на него шквал ее чувств и мыслей ошеломил его; застонав, он невероятным усилием воли оторвался от нее, зная, что еще мгновение — и он не сможет совладать с хищником внутри себя. Он рывком отодвинулся, спрятав лицо в ладонях; она испуганно молчала рядом.

— Алекс, что с тобой?

Он позволил ей осторожно коснуться своего плеча — опасаться уже было нечего; кровожадный зверь неохотно вернулся в свою клетку. Клыки втянулись, и капля ее крови растаяла на языке, оставив лишь волшебное послевкусие. А также всю ее жизнь как на ладони, которая отныне навсегда станет частью его памяти.

— Прости меня. Я потерял над собой контроль. Тебе больно?

В ее глазах он увидел не отвращение, не злость. Лишь смесь жалости и… нежности.

— Нет, совсем не больно. Теперь ты знаешь обо мне все, так?

— Прости меня за это. Я вовсе не хотел. Клянусь тебе.

— Не надо, Алекс. Это вышло случайно, я понимаю.

— И ты по-прежнему веришь мне?

— Да. Ты не сделал мне ничего плохого.

— Но мог…

Он повернулся к ней, жадно втягивая ноздрями запах ее переполненной адреналином крови; несмотря на внешнее спокойствие, она была испугана и взбудоражена. Храбрая девочка. Слишком доверчивая. Если бы она знала, сколько страшных тайн и грехов скрывает его прошлое…

Ему все еще хотелось наброситься на нее, продолжить ласки, которые не привели бы ни к чему хорошему — а он не простил бы себе, если бы причинил ей боль. Поэтому он сжал зубы и плеснул себе еще вина. Яна тоже протянула ему свой бокал. И какое-то время они просто сидели бок о бок в молчании, всматриваясь в блеск речных волн и слушая безмятежные звуки сияющего летнего дня.

— Не царские апартаменты, но перекантоваться сгодится, — вздохнула Мари, оглядывая скудную обстановку номера придорожного мотеля, где они остановились. Она бы предпочла улететь первым же рейсом в один из европейских городов, где Лейла бы точно не смогла их выследить, но все ее документы остались у бывшей госпожи, а возвращаться за ними было небезопасно. Лейла наверняка бы догадалась о ее намерениях. И, какой бы убедительной актрисой она ни была, кровь не умела лгать. Одна лишь капля — и Лейла бы знала все о произошедшем. Скорее всего, это была бы последняя минута недавно начавшейся бессмертной жизни вриколакоса Мари. Хорошо, хоть в квартиру Игоря за всем необходимым они успели заехать…