Избранная. Будь нашей женой (СИ) - Новикова Татьяна О. Страница 42

— Поспешим, — Александр подал мне руку, и я крепко схватилась за неё. — У нас слишком мало времени.

— А если они… если они не успеют потушить пожар?..

Я с ужасом представила Тамилу со Сью и их немолодых уже родителей, пытающихся бороться со стихией. Это было страшная картинка, полная отчаяния и боли.

— Успеют, — безо всяких сомнений отреагировал Александр. — Давай же, нельзя медлить.  

Мы уходили во тьму, в никуда, подгоняемые жаром и криками служанок.

Я услышала хлопок и мельком увидела, как из портала выходят маги, как они пытаются рассмотреть что-то в полыхающих остовах, как льются потоки воды, созданные ими.

Назад дороги не было.

Мы официально считались погибшими.

***

А дальше закрутилось, закружилось, смело меня потоком событий и новых лиц. Нас, действительно, дожидались. В десятке километрах от поместья стояло два неприметных мужичка с телегой, набитой соломой. Они смолили одну самокрутку на двоих и глянули на нас ну очень подозрительно.

— Туда, — махнули головой в сторону телеги, забыв поздороваться.

Какие приветливые, душевные люди.

Под соломой оказались холщовые мешки, и мы ехали, укрывшись ими, незнамо куда, в кромешной темноте, сопровождаемые лишь конским ржанием и страстным желанием почесаться (солома умудрялась колоть даже сквозь плотную ткань).

Дорога заняла целую вечность, я даже успела раз пять задремать и столько же раз (что логично) проснуться с мыслью: «Нас сейчас поймают!»

 Не поймали. Но приехали мы только тогда, когда солнце вновь опустилось за горизонт.

Незнакомая местность, какое-то маленькое селение, судя по всему, бедное. Дома были сколочены абы как и не покрыты цветастой краской, нигде не виднелось заборчиков, не было посажено цветов.

Александра окружили мужчины воинственного вида и сразу повели куда-то прочь, он успел только сказать:

— Ничего не бойся, отдыхай.

Легко сказать. Незнакомые люди, множество голосов, прохладный дом, бадья с нагретой водой (магического душа тут не имелось), куда меня втащили практически силой, не слушая заверений, что мыться я не планировала и вообще мечтаю просто полежать на чем-нибудь, где нет соломы.

— Вас помыть, леди Екатерина? — уточнила худенькая, даже тощая девчонка лет двенадцати с такими гигантскими глазами, что в них впору утонуть.

— Нет, спасибо, — твердо ответила я.

Не надо меня ни мыть, ни трогать, ни опекать. Рядом со мной носились как с курицей-наседкой. К часу ночи разболелась голова, а Александр так и не появился. Я прождала его до рассвета и уснула лишь тогда, когда первые солнечные лучи постучались в дом.

Потом оказалось, что ему многое нужно было обсудить с товарищами, которые собрались в этом поселении, что скоро все разъедутся (кроме нас), что восстание набирает обороты, и даже в самых отдаленных провинциях крепнут противники имперской тирании.

Следующие дни прошли одинаково пусто. На собрания меня не пускали. Алекс признал, что ему будет спокойнее, если я до поры, до времени останусь в стороне. Он делился со мной последней информацией, вечерами много рассказывал о планах. Но очень просил не лезть, не проявлять характер.

Да я и не противилась, и не пыталась быть бой-бабой, которой и в мятеже надо поучаствовать в первых рядах, и идеи бесценные вывалить, и мужика к колену склонить, чтоб он знал свое место.

Я исполняла роль кроткой невесты, которая держит глубоко внутри все страхи и сомнения. Император, конечно, объявил Александра дэ Горна мертвым, как и его невесту-иномирянку, но все понимали: он будет искать нас. Этого я страшилась сильнее всего.

Все те часы, что Александр проводил в импровизированном штабе, я чувствовала себя ненужной. Если в поместье можно было хотя бы поговорить с девчонками или зачитаться книгами, то тут — ни-че-го-ше-нь-ки. Мне даже не позволяли готовить или убираться. Хмурые немолодые женщины прибегали, стоило очутиться возле кастрюли, и разве что по рукам поварешкой не били. Отбирали тряпки. На мои заверения — «давайте я вам помогу» — смотрели как на умалишенную.

Гулять по округе — задолбаешься. Кругом на многие километры бескрайние леса да река, что вьется артерией далеко на юг. Без дела сидеть — рехнуться можно. 

— Или ты придумаешь мне занятие, или я тронусь умом, — призналась я Александру в один из вечеров, когда в печи разгорались поленья, и лунный свет падал в окна золотым покрывалом.

— Интересное начало разговора, — улыбнулся Александр. — С чего бы в ход пошел шантаж?

— Это невозможно! Я либо сплю, либо бесцельно скитаюсь туда-сюда вместе с дворовыми собаками. Готовить нельзя, убирать нельзя, даже мыться самостоятельно хотят запретить!

Он ответил с такой беззаботной простотой, как будто речь шла о пироге с печенкой:

— Привыкай, к тебе относятся как к будущей правительнице, а у тех, знаешь ли, не принято натирать себя мочалкой.

— Чего?!

Я недоуменно поперхнулась и забыла продолжение жаркой тирады, только бы Алекс придумал мне какое-нибудь ответственное поручение.

—  Ну а как ты думала? Если наша затея удастся, быть тебе императрицей. Те люди, которых ты видела, о которых читала, отважились на вторую попытку не просто так. Лишь с тем условием, что в дальнейшем я соглашусь стать их императором. Признаться, я тоже не в восторге, но разве есть у меня выбор?

Только сейчас я увидела, как же сильно он устал, как наливаются темнотой синяки под его глазами.

Но я не думала, что Александр может править. Ни разу. Ни секунды. Даже не помышляла. Руководить мятежом — запросто, нет лучше воина и стратега, чем лорд дэ Горн.

Руководить страной?..

Матушки, а как же мы? Как же наш брак, ну, на троих? Как же моё возвращение домой (ладно, пора признаться самой себе, что про Россию я давно не думаю), как же спокойная жизнь в поместье?!

— П-почему ты?

— Видишь ли, у меня есть особый статус, который даст первоочередное право… хм… взойти на трон. Мы хотим им воспользоваться.

Улыбка Александра стала печальнее, но затем он глубоко вздохнул и вытащил из внутреннего кармана куртки лист бумаги.

— Обещаю придумать тебе какую-нибудь работу, а пока почитай. Надеюсь, это хоть немного скрасит твое существование здесь… со мной.

Мне не понадобилось даже спрашивать, о чем записка, потому что взгляд наткнулся на почерк Макса.

Он каким-то образом сумел связаться с нами…

«Если ты поверила моим речам, значит, во мне погиб великий лицедей. Если ты утвердилась, что безразлична мне, значит, я всё сделал правильно. Надеюсь, мой старший брат не обижает тебя. Я доверил ему самое сокровенное и не прощу, если он причинит тебе боль. Прости за мою ложь, прости за обидные слова. Я не излечился, поверь мне, и никогда не излечусь.

Рина, я рядом. Пусть немного дальше, чем обычно, но ведь для близких людей нет расстояний? Надеюсь, вскоре ты увидишь столицу и сходишь в тот чудный ресторанчик, где подают рапанов. Помнишь, я рассказывал о нем?

Надеюсь, Александр сделает всё правильно, и над Роквэном взмоет герб дэ Горнов.

Безумно люблю. Скучаю до беспамятства. Обними за меня нашего хмурого вояку. Он заслужил капельку тепла.

Навечно твой,

Макс».

В первую секунду мне захотелось расплакаться, во вторую — улыбаться так сильно, что сводило бы щеки. Но потом в груди кольнуло тревогой, и она нарастала, заполняя меня всю, до предела.

Странное какое-то письмо. Слова будто пропитаны безнадежностью.

— С Максом всё в порядке? — подняла испуганный взгляд на Александра.

— Мне не доносили никаких известий. А что?

— Да ничего, просто это похоже на... — голос сорвался, — прощальное письмо.

***

Максимилиан дэ Горн понимал: как раньше не будет. Пусть император и обещал ему прежний статус, пусть и божился, что магов уровня Макса нужно оберегать, но злопамятность его не знала границ. Рейнольд не простил его за тот отказ на свадьбе. Ибо как можно противиться императорскому добросердечию, как можно променять сытую жизнь со всеми привилегиями на старый семейный дом и ожидание неизвестности?