Оксана Алексеева - Ген бессмертия Страница 42

В квартире мне составили компанию близнецы, Андрей и, как ни странно, сама Бет. Она почему-то решила остаться с нами. То ли так сильно переживала за меня, то ли за свой салон. Когда уже почти совсем стемнело, появился и Ник. Несколько десятков Волков оставались на улице и должны были предупредить в случае, если заметят Ли.

Вопреки здравому смыслу, я не испытывала должного страха, ведь никак не могла заставить себя поверить, что один противник может быть настолько более грозным, чем пятьдесят врагов, напавших на нас в «Клыке». Или может, я просто уже исчерпала свой лимит волнения? Но Маша с Олегом вели себя так нервозно, что это неизбежно приводило к мысли, что опасность не преувеличена. Я спросила у них прямо:

– Мы все умрем?

– Скорее всего, – они одновременно пожали плечами.

Ааа, ну тогда ладно. Ведь говорят же, что самое худшее – это неопределенность. У нас таких проблем нет.

Бет держалась отстраненно. Андрей с Ником постоянно караулили у окон, прислушиваясь к любому шороху. Разговаривать почему-то никто не хотел.

А я просто ждала, когда же все произойдет. Мысленно отсчитывала минуты и запрещала себе думать о том, что сегодня все может закончиться. Для кого-то из нас или для меня самой.

Поэтому когда Андрей напрягся, пальцем указывая Нику на улицу, а затем послышались далекие крики, я даже не удивилась. Началось.

Снаружи нарастал шум, как будто сильный ветер приближался к нашему убежищу, сметая на своем пути Волков. Всего несколько секунд. Затем свет в квартире вырубился и наступила тишина. Я смотрела на силуэт Ника на фоне окна, который замер, вычисляя точку нападения. Запоздалый страх все же пробрался в мои мышцы и сознание. Я попятилась к стене, и только прижавшись к ней, остановилась. Хотя бы не буду мешать остальным делать свое дело, раз уж помочь им не в силах.

Внезапно нас оглушил грохот такой силы, что здание содрогнулось. Сквозь разбитые стекла и развороченную стену прямо на меня летело огромное бревно. Я от ужаса не могла пошевелиться. Оно вонзилось в стену справа от моей руки, защемляя одежду. Фонарный столб?! Я судорожно попыталась вырваться, но замерла, повернувшись в направлении нового грохочущего свиста. Второй столб врезался в стену с другой стороны, ощутимо зацепив предплечье. Но сейчас было не до боли. Замороженная, пригвожденная к стене, я видела только черную тень, вышвыривающую в зияющую в стене дыру Андрея, слышала крик Бет и болезненные предсмертные стоны с разных сторон. Они все мертвы? И Ник?

Замерев, я ждала своей очереди. В полоске света тень материализовалась передо мной. И я увидела Ли – их смерть, свою смерть. Это было самое прекрасное существо, которое можно себе вообразить. Он был по-мальчишески стройный, совсем невысокий, а его лицо было просто потрясающим. Если бы мне сказали, что я вижу ангела или самого Дьявола, я бы поверила в это. Бледная, почти белая кожа и чуть раскосые глаза, в которых таилась бездна. Если бы не эти глаза, он бы выглядел ребенком. А его голос был шелестом, громким шепотом, звуком рвущейся бумаги и шумом воды:

– Это ты?

Почему он медлит?

– Да, – сдавленно, но отчетливо ответила я, не желая хотя бы перед смертью выглядеть жалкой.

Ли наклонил голову и продолжал рассматривать мое лицо, оставаясь на расстоянии двух шагов. И после нескольких секунд гробовой тишины вдруг сказал:

– Охотник, я убью ее до того, как ты закончишь шаг.

Я не видела Андрея, но почувствовала облегчение, узнав, что он жив.

Ли продолжил:

– Я надеялся, что ты будешь здесь, Волк, Дитя Теодора. Я помню тебя.

Ник шагнул в освещенное пространство и замер, оставаясь позади Ли, понимая, что спасти меня он не успеет.

– Уходи. Это не война… – начал Ник.

Прекрасный юноша перебил его шелестом своего голоса, произнося слова медленно, как будто отвык от них:

– Война, но не моя… И предыдущая моей не была… Все, что я делаю – внушение Императора.

Ли повернулся к нему, неожиданно неповоротливо, как старик.

– Я должен поговорить с тобой, Дитя Теодора. Когда-нибудь ты станешь мной и только ты…

Во взгляде Ника, брошенном на меня, читался страх. Он знал, что приказ Императора не дает возможности остановиться, и разговоры тут не помогут. Но и бежать он не собирался. И вновь перевел взгляд на Ли:

– Я слушаю.

– Я безумен, Дитя Теодора… Давным-давно… Я мечтаю только о легкой вечности, но Император не дает мне даже право сойти с ума… Я помню, как любил его, но уже забыл, что такое любить.

– Император – твой Мастер? – удивленно высказал возникшую догадку Ник.

– Нет, – ответил вездесущий шепот, – он мое Дитя. Дитя, приказывающее своему Мастеру… Если бы я знал о его даре… мог бы… Но никого до… и никого после не было… таких. До этой девочки. А он не хочет отпустить меня.

Несмотря на сильную боль в руке и неотвратимость угрозы, я обнаружила в себе удивление. Жить сотни лет под таким гнетом, даже не имея свободы умереть – это звучало страшно.

– Во имя той любви, что я испытывал… я хочу, чтобы в мире остался кто-то, кто сможет остановить мое Дитя, когда придет время… Он устанет… но сам не остановится…

Ник ошарашено смотрел на него, не веря появившейся надежде. Ли хотел, чтобы я жила! Но он не мог сопротивляться внушению Императора.

Прекрасное лицо снова повернулось ко мне.

– Девочка, обещай мне, что сможешь сделать это… А когда придет твое безумие… найдешь силы уйти. И я подарю тебе шанс.

Как я могла сейчас ему это обещать? Он и правда безумен, если считает, что я когда-нибудь займу трон Императора. И как он может что-то требовать, убив стольких моих друзей?

Он будто прочитал мои мысли, а может, и правда прочитал:

– Я никого не убил… Я раздробил им кости… и свернул шеи. Несколько дней… и они будут жить. У меня не было приказа убивать их… А мне все равно.

Я выдохнула, даже не заметив, что все это время держала воздух в себе. Но обещать ему то, что он просил, все равно не могла. Даже ценой собственной жизни.

Его глаза прожигали насквозь. Он и не ждал моего ответа. Потом кивнул, совсем устало, и вновь обратился к Нику:

– Дитя Теодора… Я был Бойцом сотни долгих лет, и не могу умереть от руки того, кто никогда не станет мне равным… Поэтому я ждал тебя… Император внушил мне убить девочку… Но забыл внушить, чтобы я защищался…