Простодушны и доверчивы (СИ) - Сергеева Александра Александровна Страница 42

— Ну, вот и сдюжили, — удовлетворённо констатировала Шанель, когда поле вокруг превратилось в густой ельник. — Прямо не нарадуюсь на вас, — от души похвалила она усердных терпеливых приставников.

— Много ещё секторов пройти? — уточнил любивший следовать чёткому плану полковник.

— Пределов-то? А кто ж его знает, — обрадовала игошка, запрыгнув ему на плечо. — Тут ведь с одного места в другое единого пути нет. Иной раз долгонько идёшь, а другим разом туда же в один скок перепрыгнешь. Как повезёт. Домой завернуть не желаете ли? — вроде беспечно, но с глубоко спрятанным подтекстом уточнила она.

— Чевой-то? — передразнил её дед.

— Ну, тогда пошли.

Не прошли и полусотни метров, как впереди из-за пухленькой молоденькой ёлочки выглянула юная голенькая Лесавка. Стрельнула зелёными глазками в деда и захихикала, поводя плечиком.

— Ты как, на искусы падкий? — с неизъяснимо ласковой издёвкой поинтересовалась у него Шанель.

— Ещё как, — усмехнулся он, разглаживая усы.

Которых у него сроду не было, но жест казался плодом многолетней привычки. Откуда что берётся — невольно улыбнулась Лёка, жалея, что не видит лица бабули.

Услыхав, что её труды не напрасны, Лесавка завертелась захихикала ещё пуще.

— Иди-ка сюда, милая, — в тон игошке, покликала прелестницу Лада Всеславна, доставая своё оружие. — Я тебе чудо явлю.

И явила же — чуть не прыснула Лёка. Разобравшись, кто перед ней, Лесавка моментально сбросила наведённый на себя морок. Оказалось, что им повстречалась старожилка межмирья. С виду похожая на кривой древесный корень, который выкарабкался из земли и решил заняться личной жизнью.

— М-да, — с деланным глубокомыслием оценил дед свои перспективы заняться кобеляжем. — Даже и не знаю, с какой стороны к этому подойти.

Шанель не стала стесняться: прыснула на весь ельник. Лесавка же улепётывала прочь, волоча за собой лохмы тоненьких отростков и отчаянно вереща.

— Путь свободен? — покосившись на плечо, поинтересовался полковник.

— Погодим, — качнула шишом игошка. — Сейчас Хранитель заявится.

— Что-то выдающееся? — заподозрила бабуленька.

— Налюбуетесь, — туманно пообещала Шанель.

Однако они прождали не меньше десяти минут, а никто так и не явился.

— Цену себе набивает? — спросил у проводницы дед.

— Иль задумал что-то, — заметно посмурнела та, мотая свою невидимую пряжу с удвоенной энергией. — Вы глядите в оба. Тут лишь спервоначалу всё ладно да тихо. Но добром не кончится.

Как в воду глядела. Высокие раскидистые махровые пирамиды внезапно сдвинулись с места. И медленно закружились вокруг друг дружки. Начали с теми, что по соседству, а потом принялись закладывать более сложные траектории.

— Поможет? — вытащил полковник своё оружие в виде сулицы.

С рогатиной — согласилась Лёка, накладывая стрелу — тут, пожалуй, не развернуться.

— Как пойдёт, — невнятно промычала Шанель.

А пошло хуже некуда. Теперь они уже не шли, а крались: шаг вперёд, два вбок и наискось. Иногда пятились, когда особо настырная ель пёрла на них танком. Кружение деревьев еле уловимо, но ускорялось. К тому же плясуньи в своём хороводе ещё и веточками помахивали, будто платочками. В глазах рябило от их веселья.

Наконец, Шанель обрадовала:

— Здесь и встанем. А ты, помело облезлое, покажись-ка! — довольно презрительно велела она.

И помело показалось. Существо и впрямь похожее на еловый веник с шишкой на маковке.

— Дорогу мне заступить вознамерился? — с ласковой угрозой в голосе полюбопытствовала игошка, всё так же суча лапками. — Чоморушка, ты, видать, и последнюю труху из своей шишки повытряхнул?

— Чомор, — тихонько пояснила семейству Лада Всеславна. — Хранитель леса.

— Леший? — не поняла Лёка, какая разница между этими персонажами.

— Скорей, сторож.

Сторож качался то на одной проплывавшей мимо еловой ветке, то на другой. Хихикал как-то не вполне адекватно и словно дирижировал всем этим фестивалем.

— Озорник, — снисходительно усмехнулся дед.

— Головою скорбный, — презрительно уточнила Шанель.

— В таком серьёзном лесу? — удивился полковник, откровенно любуясь величественными елями.

— Какой там лес? — на этот раз с неприкрытой брезгливостью отозвалась игошка. — Был лес, да весь вышел. Лишь этот полоумный с его корягами и остался. Ну, да ладно. Некогда нам тут. В обратку пора. Тока вы не оборачивайтесь. Так задом наперёд выбираться и станем. Иначе здесь никак. Чомор хоть в уме и повредился, его силушки не убавилось. Чуть оступитесь, придётся нам убираться не солоно хлебавши. Задавят. И обереги ваши не помогут. Тут ваши обереги в ваших следах.

— Выходит, — помрачнел дед, — не я, а внучка первой пойдёт? Не нравится мне это.

— А кто тебя спросит? — урезонила его супруга. — Хватит болтать. Ольга, соберись.

Шанель перепрыгнула на плечо Лёки и ткнулась в её ухо мордашкой:

— Ты вокруг себя не гляди. Ты под ноги гляди. Ножку взад отставила и слушайся моих указаний. Я подскажу: правее, левее, дальше или ближе. Как велю «ступай», лишь тогда на ножку и становись.

— А как же они? — в растерянности кивнула Лёка на остальных.

— А что они? — спокойно переспросила Шанель. — Они следом за тобой. Не знаешь, почему так говорят? Оттого, что след в след. Куда ты ступишь, туда их ноги сами и встанут. Ты не ошибись, и они за тобой не оплошают.

— Как по минному полю, — поёжившись, проворчала Лёка.

— Ну, тронулись, — благословила её подружка.

Так она ещё по лесу не ходила. Мало того, что каждый шаг под диктовку, так ещё этот псих Чомор всё время кружился вокруг. Хохотал, визжал, орал что-то неразборчивое — причём хором. Ко-то ему помогал устраивать концерт: их групповое исполнение не столько отвлекало, сколько досаждало.

Лишь страх за бабулю с дедом заставлял её концентрироваться исключительно на процессе. Только к голосу Шанель она прислушивалась, отметая прочие звуки. Обратный путь оказался бесконечным.

— Погоди-ка, — остановила Лёку игошка, — подбери ногу. Оставь последний шаг на потом.

Она вновь перепорхнула на плечо полковника и махнула лапкой в сторону окончательно захороводившихся, натыкавшихся друг на друга елей.

И вдруг те пропали. Верней, преобразились в уже знакомые бродячие корни.

— Ну, вот и морок спал, — удовлетворённо констатировала Шанель. — Зрите, сколь красив здешний ельник.

— Они что, все Лесавки? — поражённо наблюдала за безумными плясками Лёка.

— Все, как одна, — заверила Шанель.

— А деревья где? — не поняла Лёка. — Это же лес. Или нет?

— А нету больше леса. Весь извели злыдни трухлявые, — вновь брезгливо прокомментировала игошка. — Силой своей протухшей да злобной. Это, почитай, самые древние из духов. Вот такими они и становятся без созидающей силушки.

— Это окончательная стадия деградации? — задумчиво спросил дед.

Как ни странно, Шанель его прекрасно поняла:

— Бесповоротно сгинут, как трухой рассыплются. Теперь уж недолго ждать, — проворчала она, вернувшись на плечо Лёки. — Давай, красота моя писанная. Последний шажок.

С последним шагом они оказались в болоте. Только собирались тронуться вперёд, как путь им преградил Нешто-Нашто. Заломил руки, запульсировал всеми своими лохмотьями и завыл:

— Беда, воевода-батюшка! Явился в дом гость незваный-непрошенный!

— Короче, — приказал дед.

— А всё ты, свистулька непутёвая! — прошипел на Лёку мгновенно вскипевший дух. — Лишь бы хвостом вертеть, а о сохранности дома кто будет думать?!

— Олег, — догадалась она и виновато покосилась на деда: — Я же с пикника смылась без предупреждения. Он, естественно, примчался узнать, какая муха меня укусила.

— Ступай, — ответила Лада Всеславна на вопросительный взгляд супруга. — Зря без тебя рисковать не будем. Ты меня знаешь. Не выйдет в этот раз добраться, завтра попробуем. А реальный очаг важней мнимого.

— Если что, вы возвращаетесь, — поймал её за язык полковник.