Встреча с демонами - Амелия Хатчинс Страница 43

Лукьян провёл меня в соседнюю комнату, которая была не такой мужественной, как его, и вернулся в свою, чтобы переодеться. Здесь всё было оформлено в нежных оттенках сирени и сливок. Кровать больше моей, но опять же, в коттедже хватало места только на односпальную кровать.

За окном сверкнула молния, а затем послышался раскат грома.

Я мысленно прокрутила в голове то, что произошло во время купания, и осознала, что нахожусь рядом с Лукьяном, в его доме, одетая только в его белую футболку.

Я всё никак не могла в голове уложить то, что мы дважды едва не погибли за вечер.

Я не знала, что чувствовать и кого винить, но мысленно плакала. Тело продолжало дрожать, адреналин медленно испарялся, а реальность событий наваливалась. Такие вещи просто не случались с нами. Мы поддерживали мир, скрывали его от посторонних, чтобы такое не происходило.

Я ощутила Лукьяна, прежде чем увидела — электрическое жужжание скользнуло по мне, поражая током. Мужской аромат — дополнительный бонус. Я стояла как вкопанная, боясь оказаться в одной комнате с Лукьяном или в одной постели. Опасное сочетание, учитывая, что мы почти не нуждались в постели. Я повернулась и посмотрела на него — грудь так и была обнажена, но он натянул спортивные штаны, которые, я уверена, предназначались для меня.

Кроме тонкой полоски, исчезающий под поясом штанов, у него было очень мало волос на теле, которое казалось твёрдым, как скала, с гладкими мускулами, будто бы вылепленные самым искусным скульптором. Я облизнулась, глядя на выпуклость в паху и понимая, что он готов, а я заинтересована в этом больше, чем должна. Он мог бы стереть сегодняшний вечер из моей памяти и остудить поток вопросов, вертящихся на языке и ищущих свои ответы.

Лукьян прошёл мимо, а я не сводила взгляда с его паха. Да что, чёрт подери, со мной такое? Я не из тех, кто вешается на мужчину только потому, что он чертовски великолепно выглядит; мне нравится сущность. Я, почему и повелась на Тодда — он очень умный, но далеко не самый горячий парень в ковене. И у него была нежная сторона натуры, которая говорила, что когда-нибудь он станет хорошим отцом, и я хотела его.

— В этой комнате нет ванной, и тебе придётся пройти через мою спальню, чтобы помыться. В конце коридора есть вторая ванная комната. Твоя сестра и мать исцелились и уже легли спать. Если тебе что-нибудь понадобится, просто попроси, — сказал он, стягивая одеяло и лёгким кивком головы показывая, чтобы я забралась под него.

Я двигалась медленно, ожоги всё ещё причиняли боль. Я почти дошла до кровати, когда раздался стук в дверь, и Лукьян тихо открыл её. Я поблагодарила про себя того, кто там был.

— Ложись, — приказал Лукьян, закрывая дверь и запирая её, а затем вернулся к кровати. — Это мазь, который мы используем, чтобы ускорить заживление ожогов.

Я попытался уловить аромат ингредиентов, ведь моя мать продала много различных исцеляющих мазей. Ну, пока мой отец не выкрал рецепты, и Лукьян не купил её магазин.

Я осторожно села на кровать и протянула руку, но он проигнорировал её.

— Задери футболку и я обработаю ожоги на бёдрах, — приказал он.

— Я сама могу, — заверила я, осматривая красные рубцы от ожогов. Я едва замечала боль, пока не оказалась в огромной, элегантной ванне. Теперь я чувствовала, хотя и знала, что соль лей-линий залечивала внутренние повреждённые ткани. — Я не беспомощна, — прошептала я, подняв глаза и увидев, что он улыбается.

— Я намажу, а ты будешь отвечать на мои вопросы, поняла? — сказал он таким голосом, что у меня в голове зазвенели колокольчики.

Я сглотнула и кивнула, а затем округлила глаза, когда Лукьян сел рядом со мной на кровати. Я рассеянно подняла руку и провела по линии его гладких мышц, почувствовав, как он напрягся и задышал тяжелее.

— Ты помнишь что-нибудь из своей прошлой жизни? — прошептал он, и я посмотрела на него.

— Нет, — ответила я и сама удивилась, почему мне вдруг захотелось ответить на его вопрос. Головная боль почти сошла на нет. — Я ничего не помню.

— Кто за тобой гонится, Магдалена? — спросил он, не сводя с меня глаз.

— Не знаю, — призналась я, стараясь отвести от него взгляд, будто он наложил на меня заклинание или чары, которые я видела в их чернильной глубине.

Он погрузил пальцы в крем, а другой рукой приподнял футболку.

— Ляг на спину и не двигайся, Лена. Боли не будет, — прошептал он.

Я легла на спину и смотрела, как он опустил взгляд на мою плоть. Его пальцы двигались, как у самого искусного пианиста, работая с клавишами моей плоти и пробуждая бурю внутри, которая вторила той, что бушевала за единственным окном комнаты. Молния била всё ярче, или, может, дело во мне. Я затаила дыхание, когда его пальцы приблизились к пульсирующей боли между ног. Мне хотелось закрыть глаза и раствориться во множестве ощущений, которые вызывали его руки. Тело отяжелело, будто не могло двигаться. Я положила руки по швам, когда он раздвинул мне ноги и сел между ними. Почему он должен находиться так близко, я не знала, да и не хотела знать. Мне нравилось, что он рядом со мной и с болью, которую создавал.

— Лукьян, — прошептала я, и он посмотрел мне в глаза, будто удивлённый моим словом.

— Кто ты? — спросил он, прищурившись, но продолжая наносить крем. У меня возникло ощущение, что каждое нервное окончание было воздействовано и соединено с низом живота, где зрело желание.

— Я Магдалена, вторая дочь дома Фицджеральд, — пробормотала я.

— Конфетка, у тебя есть тёмная сторона? — продолжил он, и я почувствовала, как его пальцы прошлись в миллиметрах от обнажённого естества.

— Да, — хрипло ответила я.

— Хочешь меня?

«Нет!»

— Да.

Он понимающе улыбнулся, не отрывая взгляда от моей плоти. Мою сердцевину обжёг прохладный воздух, и я прикрылась к его большому удивлению. Я потянула подол футболки, наблюдая, как он быстро поставил маленькую баночку и схватил меня за руки. Лукьян поднял на меня взгляд, и я почувствовала, как покраснела. Я прикусила нижнюю губу, пытаясь сопротивляться тому, что, чёрт возьми, происходит. Он засыпал меня вопросами, и я могла говорить только правду, а не то, что хотела.

— Ты меня боишься, — заметил он, опустил голову и коснулся поцелуем внутренней стороны одного бедра, а затем и другого.

— Да, — ответила я и была абсолютно напугана тем, как легко отвечала ему, в десять раз честнее.

— Боишься того, что