Замуж за Темнейшего, или Попаданка в беде (СИ) - Дельвейс Вера Страница 43

— Дядюшка! — кричу я, захлёбываясь слезами. — Дядюшка, дядюшка!..

… — Госпожа Тэн! Проснитесь! — меня вытянул из кошмарного сна чей-то испуганный голос. Я села на своём ложе, огляделась — надо мной склонилась Эсимэ с распущенными чёрными волосами.

— Госпожа Тэн, вам снился дурной сон? — Слова девушки были полны такого искреннего сочувствия, что я удивилась и молча кивнула. Эсимэ тут же объяснила, в чём дело:

— Мне тоже иногда кошмары снятся. Знаю, как плохо, когда проснёшься, а рядом никого нет. Зажечь свечи?

— Да, пожалуй, — я завернулась в покрывало, наблюдая за ней. — Всё равно я теперь долго не усну.

Мне почудилось, что Эсимэ буквально распирает желание что-то мне рассказать, и она усилием воли сдерживает себя. Служанка отошла к комоду, на котором теплилась, догорая, единственная свеча, и с помощью её огонька разожгла другие. Покосилась на вазочку с иллюзорными розами. После чего повернулась ко мне — и, явно собравшись с духом, покаянно сказала:

— Вы уж простите меня… за тот листок.

Я изобразила изумление. Может, и не очень похоже, но в полутьме сойдёт.

— Так это ты его украла?!

— Да, — Эсимэ шумно вздохнула, избегая моего взгляда, и сцепила руки перед собой. Она была в простенькой ночной рубашке и босая — прибежала на мои крики, не успев даже обуться.

— Встань на коврик, — велела я, — пол ноги холодит.

Эсимэ послушалась и виноватым тоном продолжала:

— Мы с Рапшей ещё в замке Ирр подумали, что вы… не госпожа Тэн. Уж больно вы странная. С нами, слугами, по-простому говорите, приказы отдаёте, как будто просите. И манеры у вас не господские — еду на тарелке не оставляете, вилка вам в диковинку…

Я хмыкнула: в диковинку мне было только то, что вилка двузубая и деревянная, и накалывать ею куски мяса иногда бывало трудно.

— А как я к вам перешла вместо этой, — девушка поморщилась, — Лиане, так сразу решила: что-то с вами неладно. И причесаться сама норовите, и стража вам не нравится — будто вы до этого просто жили, без слуг, без богатства и охраны. Только руки у вас господские, белые, — задумчиво произнесла Эсимэ. — Руками, значит, не работали, решила я.

Да, вот бы посмеялась Аня, скажи я ей, что расследователем желает стать не только она! И ведь Эсимэ права, возразить ей было нечего. Особенно если она видела настоящую Тэн-Шиилит.

— А там, в деревне, случайно увидела, как вы листки в сундучок прячете, — Эсимэ говорила уже безо всякого стеснения, приободрённая тем, что я не орала на неё и не угрожала наказать. — А как вы тут на пир пошли, я…

— …вошла ко мне в спальню под благовидным предлогом и увидела на коврике пергамент, — договорила я. — Забрала, попросила Рапшу не выдавать тебя и побежала искать господина Ирр.

— Да, всё так и было, — потупилась Эсимэ. — Ловко вы догадались, что я сразу к господину Ирр кинулась! Только по пути мне попался его друг, младший господин Каль. Я ему пергамент отдала, а потом спрашиваю: ну как, господин Каль? Что было на том листке, письмо серым или ещё что? А он взял и отчитал меня, я даже заплакала, — Эсимэ прерывисто вздохнула.

Я не сомневалась, что она преувеличивает для пущего драматизма. Было очень сложно представить себе Хаарвена, целенаправленно доводящего до слёз простую служанку.

— Он сказал мне, что вас проверили, что вы — госпожа и драконесса, а мне лучше молчать, а то господин Ирр меня выгонит. Ну, вот я и молчала, только совесть замучила, — наконец, Эсимэ робко подняла на меня глаза. — Вы меня прощаете, госпожа Тэн? Я это всё… ради господина.

Кто бы сомневался, что Эсимэ жаждет услужить Каэму! Мне пришла в голову не очень приятная мысль, что каждая вторая девушка из прислуги должна мечтать о суровом неприступном драконе. И строить ему глазки.

Да что это я, ревную, что ли?! Ещё не хватало!

— Эсимэ, затуши-ка свечи и ступай к себе. Я всё же попробую заснуть.

Девушка сделала, как я ей сказала, но перед тем, как уйти, встала на пороге, точно белое привидение, и настойчиво повторила:

— Так вы меня прощаете?

— Прощаю, прощаю, — отмахнулась я. — Как Райле? В себя не пришла?

Эсимэ сгорбилась, опустила голову и ответила несчастным голосом:

— Нет.

— Завтра и послезавтра я буду с ней, — я легла, натянув покрывало на голову, — господин Ирр просил меня присмотреть за своей старой нянюшкой. Иди, и доброй ночи тебе.

— Доброй вам ночи, госпожа Тэн, — чуть успокоившись, Эсимэ вышла. А я осталась наедине с видениями, снова обступившими меня со всех сторон.

Море, огромный замок на берегу, маленькая девочка, которая смеялась и размахивала руками. Её полёты на спине дядюшки, пока Тилен ещё был драконом — его распахнутые крылья, струи воздуха, бьющие в лицо, и чистый, драгоценный, как жемчужина, восторг.

С кем же всё это было? Неужели со мной? Но как такое могло случиться?!

XVII

Тяжело смотреть на умирающего человека, не зная, как ему помочь. С таким я столкнулась впервые в своей жизни — приёмная мать скончалась тихо, во сне, и я ничего не смогла бы сделать для неё, даже если б захотела. А вот беспомощность при виде мертвенно-бледной, еле дышащей Райле угнетала.

Я сидела рядом с её ложем, на коврике с подушками, и ждала, пока Каэм зайдёт попрощаться с нами обеими. Пусть Райле ничего и не слышала, но я знала, что он не улетит, не взглянув на неё. И оказалась права — медленные, тяжёлые шаги в коридоре могли принадлежать только ему.

Когда дракон зашёл, я только на пару минут вскинула глаза и опустила их. Он выглядел не лучшим образом — бледный, осунувшийся, сумрачный. Похоже, зелье лекаря не помогло — тёмные круги под глазами Каэма свидетельствовали о том, что он провёл бессонную ночь.

— Моя благородная невеста, — сорвалось с его губ. Я пробормотала в ответ:

— Мой благородный жених.

Вчерашняя горячка прошла, оставив место некоей скованности и смущению между нами. Как будто все эти поцелуи и объятия были вызваны каким-то наваждением, а теперь мы с Каэмом вернулись к ритуальным, как я их про себя называла, приветствиям и нейтральной вежливости.

— Она приходила в себя? — Каэм подошёл ближе и коснулся руки служанки, безвольно лежавшей на покрывале.

— Эсимэ сказала, что нет.

— Я слышал, перед смертью те люди, кого укусил тэа, приходят в сознание на полчаса-час. Значит, для Райле ещё есть надежда, — ровным тоном произнёс дракон.

— Есть, — согласилась я, всё так же не поднимая головы.

— Я многим ей обязан. Однажды Райле спасла Анию, когда той было три года. Ударила палкой подкравшуюся змею. Меня не было рядом, — Каэм помолчал, прежде чем закончить: — Но с тех пор я как можно реже выпускал и Анию, и Райле на поверхность земли. Иллюзии ещё никого не укусили и не ужалили.

— Сами-то вы не очень осторожны, — я сказала это без упрёка. Злиться на Каэма за его упрямство не было сил. Зато про себя я пообещала, что стоит ему улететь — я тут же отправлю Хаарвену письмо. Демоны с ней, с драконьей гордостью, пусть Каэм потом злится на меня, сколько захочет, но останется в живых!

— Шиилит, я же объяснял вам, почему должен лететь, — он повернулся ко мне, и я, наконец, взглянула в карие глаза, полные затаённой боли. — А вам я вот что скажу. Больнее всего кусает не самец тэа, а самка.

Наверное, в моих глазах появился вопрос, потому что Каэм пояснил:

— Опасайтесь супруги достойного альгахри Каль-Иэрэма, а не слушайте её, как раньше. До скорой встречи, — он взял мою руку и поднёс к губам. И, прежде чем поцеловать, загадочно сообщил:

— Когда я вернусь, нас ждёт серьёзный разговор.

Выпустив мою руку, дракон отошёл к двери и, дождавшись моего сдавленного: «До встречи», удалился. Я не выдержала, вскочила и хотела броситься за ним, рассказать о своих догадках, о том, почему моему чутью стоило бы доверять… но бессильно опустилась обратно.

«Он всё равно улетит». Тэн-Арелани был прав.

Мне оставалось только надеяться на удачу — и Хаарвена. Я велела Эсимэ посидеть у ложа Райле, и, если несчастная придёт в себя, немедленно позвать меня. А сама метнулась в библиотеку — составлять письмо, ведь пергамент и чернила были там. Арен поспешил за мной, как и ещё один стражник, а двое остались сторожить комнаты. Альгахри сдержал слово и выделил мне «усиленную охрану», но я от всей души надеялась, что она мне не понадобится.