Вспомни меня. Книга 2 - Виктория Валентиновна Мальцева Страница 43

Он тоже изо всех сил тянется ко мне, и когда наши ладони смыкаются, Альфа не помогает мне сразу, а даёт нам обоим время побыть в этом моменте. У меня мурашки, потому что в его глазах я вижу отражение собственных мыслей, словно он даже не читает их, а просто слышит, причём, практически всегда.

В конце концов, он помогает мне, аккуратно подхватив под подмышки.

- Осторожно, не ударься коленом о край! - предупреждает.

Шар действительно оказывается чашей с очень пологой внутренней частью. В самом низу виднеются два небольших отверстия, как норки для мышей.

- Что это за дырки? – спрашиваю я Альфу.

- Водостоки. Чтобы вода не скапливалась.

Он усаживается и трогает ладонями бетон, я повторяю за ним.

- Он такой тёплый! – радостно озвучиваю его находку.

– Нагрелся за день на солнце. Однако это странно, что так долго хранит тепло.

Альфа укладывается полностью и берёт меня за руку, как бы призывая сделать то же самое.

Lisa Gerrard Marcello De Francisci - 'Stay With Me'

Ощущения невероятные – это самое тёплое место в моей жизни после маяка. Глаза закрываются, руки, ноги, всё тело расслабляется само собой. Я проваливаюсь в сон, но ненадолго – желудок будит. Мы ведь ничего не ели с самого утра.

Я поворачиваю голову с целью предложить обед, но понимаю, что Альфа спит, причём крепко. Вот, для чего он вытянул конец верёвки наверх! Он уже целую вечность полноценно не спал, и эта чаша – его единственная возможность уснуть, ни о чём не тревожась.

Я аккуратно пытаюсь высвободить свою ладонь, но его пальцы сжимаются ещё плотнее, а брови хмурятся во сне. Я не хочу, чтобы ему снились тревожные сны, я хочу, чтобы его крепкое тело получило, наконец, так необходимый ему отдых.

Мой голод и, вообще, весь мир, вся Вселенная отходит на третий план, потому что лицо самого важного для меня человека расслабляется, разглаживаются его лоб и брови, сам он проваливается всё дальше и дальше в глубокий сон, сжимая мою руку, доверяя ей.

Я осторожно касаюсь губами его подбородка, шеи, щеки, но он не просыпается. Я всё равно целую его глаза, лоб, скулы, виски, волосы – пусть ему приснится хороший, спокойный сон.

Мне приходит в голову, что до моего рюкзака можно и дотянуться. Альфа ещё на маяке упаковал наши рюкзаки так, что еда оказалась в обоих. «На всякий случай», - потом объяснил мне. Самые важные лекарства он тоже разделил поровну и положил часть в мой рюкзак.

В отличие от меня, он заготавливал не орехи, а их зёрна, бережно связывая их во все полиэтиленовые мешочки, которые ему удавалось найти. Кроме зёрен у него также были припасены и сушёные ягоды. Никто в лагере никогда не задавался вопросом, чем именно Главный занимается часами в лесу, если способен попасть в птицу с первого раза? Во все эти дни пути у меня было очень много времени и для наблюдений, и для размышлений: Альфа давно готовился к этому походу и еду запасал не на одного человека, а на двоих. Как же, в таком случае, он провёл Хромого тем же путём и без припасов? Было теплее. В лесу ещё можно было найти еду. И самое главное – Альфа не беспокоился о Хромом так, как о том, кого собирался взять с собой во второй раз.

Остаётся не отвеченным только один вопрос: чего он ждал всё это время?

Моя рука неожиданно выскальзывает, но не полностью – Альфа почти мгновенно хватает её за запястье. Спросонья, он смотрит на меня совиными глазами.

- Я немного подремлю, а ты никуда не ходи, ладно? – просит.

- Куда я тут пойду? – напоминаю ему и вкладываю в его рот горсть орехов. – Спи. Спи спокойно.

Прожевав орехи и не открывая глаз, он продолжает делать то, к чему в сущности я уже привыкла:

- Ты тоже поспи!

- Я тоже буду спать, - обещаю и закладываю в его рот вторую горсть орехов.

Несколько часов спустя, когда сумерки уже накрыли чашу и склоны окружающих её гор своим синим колпаком, холодная морось заставляет меня проснуться первой. Альфа продолжает спать, уткнувшись носом в мой затылок, опоясав обеими своими руками.

- Дождь, - вначале шёпотом, а потом и голосом бужу его. – Дождь начался!

Он выныривает из сна с трудом, прячет меня в своей куртке, укрывает даже ногой – всем, что у него есть. Но дождь усиливается, и уже едва тёплая бетонная чаша становится мокрой.

- Давай поставим палатку! – настаиваю я.

Ему приходится сделать усилие, чтобы встать. Но проснувшись, он строит наш дом с такой скоростью, какой я не наблюдала у него раньше. Едва мы оба оказываемся внутри, в своих спальниках, Альфа прижимает меня к себе, как обычно укрыв полой своей куртки, и мгновенно засыпает. Если бы мне вздумалось считать, чтобы засечь, как быстр он уснёт, я не дошла бы даже до трёх.

Дожёвывая горсть орехов с сушёной малиной, я тоже закрываю глаза: когда Альфа спит так крепко, абсолютно расслабившись, мне тоже отдыхается спокойнее, полноценнее.

Глава 21. Божественное

Это самое долгое и размеренное, расслабленное утро из всех. Утро ореховых поцелуев, малиновых объятий, кротких и не только ласк. Мы устали и впервые никуда не торопимся, позволяем себе наслаждаться теплом и близостью другого столько, сколько хочется.

Однако жизнь за тонкими голубыми стенами нашего дома не останавливается: где-то высоко над нами раздаются голосящие крики пролетающего мимо косяка крупных серых птиц – гусей.

Я вижу, как молниеносно сужаются зрачки Альфы, когда он бросает взгляд на небо сквозь приоткрытую дверцу палатки. Ещё через пол секунды его уже нет рядом со мной, как и его лука. К тому моменту, когда наружу выбираюсь и я, он уже стоит на самом краю чаши, выгнувшись в своей особой охотничьей манере и натянув тетиву. Она выпрыгивает из его руки вместе со стрелой, и пару секунд спустя одна из многочисленных птиц в косяке выбивается из общего строя, взмахивает ещё раз крыльями и камнем падает вниз. Альфа, прищурившись, следит за тем, где упадёт его добыча.

– Я скоро вернусь, – обещает мне, выдёргивая из наших рюкзаков фляги и свой мачете. – Подберу птицу и воды заодно наберу. А ты никуда отсюда не отлучайся!

– Мне в туалет нужно! – возражаю я.

Альфа выпрямляется и