Призрачный обряд - Маша Моран Страница 43

Принц поманил ее ладонью.

– Зайдите… Смелее…

Чувствуя, как колени подгибаются от красоты принца, собственной потребности в нем и страха быть отвергнутой, Катарина открыла дверь и шагнула внутрь, в ловушку, которую сама же и захлопнула, отрезав им обоим путь к бегству.

– Ну?.. Я вошел… Хотите, чтобы я служил вам? Как люди во дворце? Или же… вас сразила неведомая мне хворь?..

– Вы. – Сунлинь коварно улыбнулся. – Меня сразили вы, господин лекарь.

От его слов ее накрыло с головой. Возбуждение было такой силы, что кровь начала закипать.

– Стоит ли мне вас лечить? – Катарина осторожно опустила на деревянный столик поднос и сложенную одежду. Дрожащими пальцами она взяла пузырек с ароматным маслом и откупорила его.

– От этой болезни – нет… – Принц коснулся ее щеки теплыми влажными пальцами. – Почему вы не стерли маску? Я хочу видеть ваше лицо.

Катарина добавила несколько капель масла в горячую воду, и по купальне тут же поплыл пряный аромат.

Она покачала головой.

– Потому что здесь вы не принц. Не стоит мне приказывать. И как вы только умудрились выкупаться без слуг?

Следом она взяла холщовый мешочек и высыпала в воду сухие травы и цветы. Восхитительный аромат будоражил и без того возбужденное тело.

– Я ждал вашей помощи.

Принц снова потянулся к ней, как будто не мог не прикасаться. Большим пальцем он начал стирать краску с ее лица.

Катарина взяла тонкую стеклянную бутыль, внутри которой завихрялась и мерцала жидкость ярко-голубого цвета.

– Я не знаю, как правильно прислуживать, как делают это во дворце. Смогу ли удовлетворить ваши потребности… – По щекам потекли капли воды. Они упали на ханьфу, расплывшись по ткани серыми чернильными пятнами. Катарина ударила принца по руке. – Вы испортили мой лучший ханьфу.

Но принц ни капли не смутился.

– Ну так снимите его. Хочу смотреть на вас без одежды. – Он сжал полу верхнего халата и потянул его в сторону. – Я куплю вам столько одежды, сколько вы пожелаете.

Даже если он не исполнит это обещание, даже если не купит вообще ничего, мысль о том, что кто-то будет заботиться о ней, полностью сломила сопротивление Катарины.

– Без одежды я не так красив, как вы…

Она осмелилась накрыть ладонью его плечо, и от этого простого прикосновения принц запрокинул голову назад, тихо застонав.

Неужели она обладает над ним такой властью? Катарина подтолкнула принца назад, заставляя его повернуться к ней спиной, сесть и опереться на стенку бадьи.

– Позвольте искупать вас, ваше высочество. Я приготовил кое-что особенное. Если вы осмелитесь…

Катарина наклонила над водой бутылку, давая ему возможность самому решить.

– Что это?

Принц обернулся, блуждая по ее лицу пьяным взглядом.

Не доведет ее до добра такой взгляд. Уже только от захмелевших его карих глаз хочется сделать для принца все.

– Это… особый отвар. Минэко подсказала рецепт. Он позволяет без стеснения и страха делиться своими потаенными запретными мечтами…

Это был ее план. Жалкое оправдание того, что она сможет его удовлетворить, хотя бы таким способом.

Принц вдруг с силой сжал ее запястье и развернулся, взметнув искры брызг.

– Минэко? Опять она? Что между вами? Вы принадлежите только мне! – Он сжал ее плечо и притянул почти вплотную. Между ними остался лишь деревянный барьер. – Забудьте о ней! Я не дам вам быть вместе. Вы только мой!

К концу фразы он почти рычал.

Катарину начало трясти от возбуждения. Он покушался на ее свободу – то, чего она так безумно боялась после всего, что сотворил ее отец. Но… сейчас вдруг оказывалось, что именно этого она жаждала. Катарина улыбнулась и, высвободив ладонь, погладила колючую от щетины щеку.

– Минэко помогает мне избегать госпожи Эйки и барышни Лу. Они открыли настоящую охоту на меня, в отличие от вас, бросившего меня здесь в одиночестве и тоске. – Разглаживая морщины, Катарина прочертила пальцем линию через его лоб, нос и, добравшись до губ, задержалась на них. – У Минэко есть возлюбленный… даже двое. А меня… – Она вдохнула, как перед погружением в воду. – Меня никогда не привлекали женщины. И мужчины тоже. Вы – единственный. Единственный, ради кого я… готов рискнуть.

Катарина никогда не считала себя той, кто ради любви или привязанности может пожертвовать всем. Отец хорошо научил ее, и этот урок она запомнила: самый важный человек – ты сам. Только собственное благополучие должно тебя волновать. А всех остальных нужно использовать ради достижения своих целей. Вот и все.

Но принц… За возможность быть с ним, вырвать у судьбы хотя бы несколько дней счастья рядом с ним она готова была сражаться.

Сунлинь снова коснулся ее руки, обвил запястье пальцами, крепко, так, что не вырваться из этой хватки, и повернул руку, заставляя наклонить бутыль и вылить тонкую струйку светящейся жидкости в бадью.

Вода тут же начала собираться в маленький водоворот, светясь почти так же ярко, как звезды на ночном небе. Она освещала темное, заполненные паром пространство купальни, бросая повсюду таинственные пугающие тени.

Катарина не удержалась и положила ладонь на широкую грудь принца, покрытую несколькими зарубцевавшимися ранами. Их не было, когда он уходил. Не было и тех, которые покрывали его плечи, которые скользили по животу и застыли росчерками мазков кисти на спине. Похоже, пока его не было, ему пришлось пережить много боли…

Катарина осторожно погладила широкий алый рубец, который до сих пор казался немного воспаленным.

– Вас некому было защитить…

Уголки его губ дрогнули, как будто он хотел улыбнуться, но испытывал при этом нестерпимую боль.

– Знали бы вы, как я хотел вас увидеть!.. – Сунлинь запутался пальцами в ее волосах, притягивая голову Катарины ближе к себе, так, что она ощутила его горячее дыхание, по сравнению с которым исходящая паром вода казалась ледяной.

Неужели отвар уже начал действовать? Впрочем, плевать! Пусть говорит… Пусть говорит что угодно. А она будет с жадностью слушать.

– Теперь я здесь, с вами…

Катарина потянулась и взяла небольшой ковш. Зачерпнув воды, она начала поливать его сильные плечи.

Он снова повернулся спиной и откинул голову ей на плечо. Катарина принялась поливать водой совершенное тело. Ароматное мыло, которое она сделала специально для него и берегла, настойчиво веря, что однажды оно пригодится, потекло по влажной коже жидким перламутром.

Ладонями она начала растирать плечи и грудь. Купальня наполнилась сладким цветочным ароматом.

Сунлинь с хрипом втянул воздух, повернул голову и прижался губами к ее шее. Катарина задрожала. Возбуждение с новой силой хлынуло по венам. Внизу живота снова стало тяжело и больно. Она чувствовала, как складочки