Сердце дракона (СИ) - Каминская Лана Страница 44

Стернс сплюнул на землю.

— А если вернуться в Торренхолл? — робко предложила Рики. — До Папоротниковой впадины всяко дальше, чем до вашего замка.

— Ты, видимо, скучаешь по общению с моим дядей, — съязвил Гай, а лошадь под ним заволновалась. — Или по Швидоу тоскуешь?

Рики стиснула зубы. «Ни то и ни другое, — подумала она. — О вас волнуюсь, как бы вы горячку не подхватили, только вам на всё плевать». 

— Зря время потеряли. Разворачиваемся! — крикнул Гай и махнул в сторону размытого тракта, ведущего на земли лорда Альгервильда.

Рики прищурилась.

— Стойте! — внезапно завопила она и чуть не грохнулась с лошади. — Я вижу дым! Точно. Там дым! Из трубы валит.

Всадники зашумели, вглядываясь туда, куда смотрела Рики.

— Дым! — повторил Эларан, довольно улыбаясь. — Теперь и я вижу. Я ж говорил!

Шума и волнения стало ещё больше, и даже Гай, скептически пожав плечами, двинулся за рванувшим вперёд капитаном Шеллингом.

Деревья замелькали с завидной частотой. Лошади скоро хлюпали по грязи, подгоняемые воодушевленными всадниками. Вскоре тропинка разрослась, диких кустарников и голых стволов стало меньше, их сменили пеньки и ягодные островки, от ударов копыт превратившиеся в багровые лужи, а после них взгляду Рики открылась огромная опушка, на которой стоял крепкий двухэтажный дом. При доме имелся навес для лошадей и повозок, курятник, в котором, правда, не кудахтало ни одной курицы, и длинный деревянный стол с такой же длинной скамьёй, спрятанный в тени липы и являвший собой чудесное место отдыха в знойные дни.

— Это целый дворец, а ведь издалека казалось убогой избушкой, — выдохнул Эларан и первым соскочил с лошади. — Эй, хозяева, принимайте гостей! Эй! Есть кто живой?

— Готов поспорить, там все давно мертвы, — проронил Гай, склонил голову вбок и всмотрелся в грязное от копоти окно, за которым ничего не было видно. — Даже крысы.

— Кто же тогда печь топит? — заметил капитан Шеллинг, тоже спешился и, подойдя к двери, громко постучал кулаком. — Открывайте!

Дверь в ответ уныло заскрипела, и на улице показался кутавшийся в овечий тулуп старик с квадратной бородой и редкими волосёшками. От увиденного он выпучил глаза и попятился было назад, но капитан Шеллинг оказался проворнее: крепкой рукой придержал дверь и не позволил той захлопнуться.

— Чего вылупился? — прохрипел Эйдан в сторону старика. — Не видишь, гости у тебя. Скорее дров в печь подкинь и столы накрой. Отблагодарим щедро.

Хозяин спешно закивал, заискивающе заводил руками, приглашая внутрь, а после нырнул в темноту просторной комнаты на первом этаже и вынырнул лишь, когда были зажжены свечи.

Это был старый трактир, скудный на убранство, с расшатанными скамьями и обеденными столами, с тарелками и пивными кружками, покрытыми слоями пыли, и даже пиво здесь подавалось столь древнее и выдохшееся, что от него скорее тошнило, чем бодрило. Тем не менее в доме было тепло. И продрогшая на дожде и холоде Рики радостно заулыбалась, стоило пальцам порозоветь, а губам отогреться.

Вскоре в комнате стало шумно. Кислое пиво уже не так кислило, а жёсткое мясо не так часто застревало в зубах, речи пошли весёлые, и даже сидевший у стены Гайлард расслаблено выдохнул, провёл рукой по спутанным волосам, снял с пояса флягу и сделал два больших глотка.

— Что, папаша, плохо дела у тебя идут? — Один из всадников, сопровождавших лорда Стернса, обернулся к старику, торопившемуся к столам с очередной порцией варёной курятины. — Совсем постояльцев не бывает? Вон в том углу паутина скоро с человеческий рост станется.

— Хуже не бывает, — прошамкал старик.

— А что так? — поинтересовался капитан Шеллинг после того, как взглядом указал на кувшин с ягодной настойкой. Сидевший напротив капитана Эларан мигом просёк приказ и разлил настойку по чашкам. Всем нужно было основательно согреться и взбодриться. — Вроде и дом крепкий, и посуда целая, и харчи приличные.

— Вроде так всё и есть, — ответил хозяин, — да сторонятся этого места добрые люди, хотя я живу тут уже шестой десяток лет и не жалуюсь.

— А ты один здесь? — спросил капитан. — Дети есть?

— Были две дочурки, да обе сбежали.

— А жена? Померла?

— Типун вам на язык, ваше благородие, — отмахнулся старик. — Хвала богам, жена жива.

— Так где она? Почему гостей не встречает?

Старик мялся с ответом, но потом выдал:

— Плоховато ей. Лежит она. У себя, наверху. Коль спустится вниз, не обращайте на неё внимания. А я вас и без неё обслужу как следует. Жаловаться не будете.

— Уже жалуемся, — хмыкнул капитан. — Наш господин просил вина, и до сих ему его не подали.

— Так я его ещё из погреба не достал, — кланялся хозяин. — Сейчас принесу. Дочка, — внезапно обратился старик к Рики, — ты мне не поможешь? Сам-то я слишком стар стал и слеп на один глаз, нужное в темноте не отыщу.

Рики так и замерла с куском курятины в руке, а потом медленно повернула голову в сторону Стернса и вопросительно на него посмотрела.

— Ступай, — разрешил Гайлард и снова приложился к фляге.

Спешно жуя кусочек курятины, который успела отхватить, Рики вскочила со скамьи и бросилась следом за удаляющимся стариком. Тот уже стоял в другом конце комнаты, где валялись разного размера корыта и миски, связанный в пучки хворост и ржавые сани, громко кашлял и открывал покрытый паутиной люк. Осветив лестницу, ведущую в погреб, старик обернулся к девушке и произнёс:

— Не побоишься? Лестница шаткая и старая, но тебя выдержит. Тебя любая выдержит, ты весом, чай, не тяжелее пушинки.

— Не побоюсь, — ответила Рики и на всякий случай нащупала нож на поясе.

— Принесёшь бочонок — я приму. И помогу выбраться.

— А какой бочонок-то? — спросила девушка, уже почти поставив ногу на верхнюю ступень лестницы.

— Да он один там, найдёшь сразу. Стоит под вяленой говядиной и дубовыми вениками. Коль паутиной покрыт, ты просто смахни её и ничего не бойся. Я тебе свечу опущу, а пауки в моём погребе света боятся.

— Я паутины не боюсь.

Старик зашёлся сдавленным кашлем вперемешку со смехом. 

— Чего смешного? — удивилась Рики.

— Ты мне меня в молодости напомнила. Я тоже пауков никогда не боялся, пока не встретил одну... Но лучше об этом не будем. Так ты идёшь?

— Иду-иду, — отмахнулась Рики. — А вы светите лучше, а то я точно свалюсь.

— Стой!

Звонкий крик заставил обоих — девушку и старика — вздрогнуть, а последнего ещё и уронить свечу в погреб. Та ударилась о сырой холодный камень, ворчливо пшикнула и потухла. Старик выругался и пошаркал за новой свечкой.

— Ты? — Рики узнала по голосу мальчишку Эларана. — Ты-то чего здесь делаешь?

— Я подумал, что тебе одной полный бочонок не поднять. Вот и решил помочь.

Рики фыркнула.

— Ишь, рыцарь нашёлся. Подняла бы и без тебя. И дотащила бы ещё.

— Хочешь, поспорим, что нет?

— Я на такое не ведусь, глупый.

— Сама ты глупенькая, если думаешь тягаться с мужской силой. Посторонись-ка.

Эларан деловито отодвинул Рики в сторону и всмотрелся в зияющую дыру.

— Я полезу вниз, а ты оставайся наверху. Старик принесёт свечу — подашь её мне.

— Вот же командир нашёлся! — возмутилась девушка.

— А то! — подмигнул ей Эларан и бросил в сторону подошедшего хозяина: — Свечку отдайте ей, а сами ступайте к остальным. Там просят гренок и хрена, и капитан Шеллинг снова сильно ругается.

— А вы точно справитесь? — заволновался старик.

— Не волнуйтесь. И бочонок принесём, и погреб за собой закроем. Всё сделаем так быстро, что вы и оглянуться не успеете, а гости уже все хмельные будут. А хмельные обычно платят в два раза больше.

— Ну, если так... — пробормотал старик, развернулся и пошаркал туда, где было светло и шумно. 

Лестница, сколоченная из некогда крепкого дерева, а теперь у основания прогнившая, заходила, стоило Эларану взяться за край и сделать шаг вниз.

— Осторожней! — крикнула Рики и ухватила парнишку за запястье.