Иномирянка для генерала (СИ) - Сакурская Яра Страница 44

Он выглядел совсем как настоящий человек, только отличался ростом. Каштановые дреды едва доходили до плеч, а мягкие черты лица совсем не отталкивали, в отличии от тех, которые я успела рассмотреть при приближении второго великана. 

— Плыли бы вы домой, — он с неподдельным любопытством рассматривал нас без тени недовольства, — Папенька злиться будет, если узнает о вас. 

— Что с нами будет? — Шульский погладил меня по волосам и по-доброму посмотрел на великана. 

— Утопят. 

— Нам нужно забрать камень судьбы и мы тут же уплывем, — граф вновь задумчиво огляделся и тихо выдохнул, — Тебя ведь Ро зовут? Я Легро, а это Ева. 

— Тот самый камень, который находится в храме монахинь? — великан тоже огляделся и ещё больше понизил голос, почти перейдя на шёпот, — Проклятье не подпустит вас к камню, разорвет на части на месте. 

— Какое еще проклятье? — Шульский попытался улыбнуться, но, не заметив на лице собеседника ответную улыбку, лишь серьезный взгляд, чертыхнулся и сквозь зубы процедил, — Расскажи эту историю, про проклятье храма.

Поведанная шепотом история добродушного великана Ро привела в ужас даже психологически устойчивого Шульского, его лицо исказила гримаса безграничного, почти животного ужаса, ведь произошло действительно нечто.

 Одиннадцать лет назад, во время кровавой луны, под ее багровыми лучами, народ королевства Разии, отдавая дань древним традициям, требовал провести турнир богов. В нем приняли участие лучшие воины, отобранные самим королем, а на тот момент это был Лаур-Катон Сверцкий, отец нынешнего короля Стейна-Каннета. Его одобрение получил и Рагнар Ларсен, в то время уже известный, шестнадцатилетний воин, состоявший в королевской армии, генералом которой был Артур Ларсен, его отец.

Многие наперед знали, кто станет победителем и получит камень судьбы. Хм, вернее получит лишь на словах, но не сможет прикоснуться к нему из-за божественной силы. Так думали монахини, охраняющие камень на отдаленном острове среди глубокого моря, но какого же было их удивление, когда юный Рагнар после блистательной и безоговорочной победы под натиском лучшего друга, Асхана Амора, прибыл через магический портал за своей наградой. Монахини негодовали. Этот, без сомнения, проклятый человек, сумел таки взять камень в руки, при этом не превратившись в пепел, и недолго думая, принялся открывать портал для перемещения в свое королевство. Ему помешал внезапный приступ одной из монахинь, у которой началось видение из будущего.

Хватая своей костлявой, болезненно худой рукой крепкое предплечье Ларсена, она хрипло пробормотала, смотря остекленевшими глазами сквозь Рагнара, что наступит момент, когда он потеряет всё и всех, если не оставит камень на острове еще на несколько минут. Но Ларсен лишь брезгливо скинул с себя женскую руку и через несколько секунд исчез вместе с Амором в портале. Беды настигли Рагнара буквально через неделю. Дворцовая шпионка убила отца во время королевского бала. Королевская армия в одно мгновение потеряла своего генерала, а связанный особой клятвой с Артуром, король Лаур-Катон пал без дыхания в ту же минуту, когда стрела пронзила сердце бывшего генерала. Убийцу поймали почти сразу, но она исчезла прямо из пыточной камеры, и даже толстые цепи ее не смогли удержать.

Убитый горем и движимый жаждой мести, Ларсен вернулся на остров свободы, который затопило огромное цунами. На некогда цветущем острове не осталось ничего, лишь обломки каменного храма все еще упорно держались над водой. Озлобленный на монахинь, он небрежно бросил камень судьбы на песок, еще не зная, к чему это приведет. На самом деле монахини не охраняли камень, а подпитывались его силой, чтобы однажды призвать армию великанов из небытия. Им почти это удалось, но неожиданно пришедший победитель турнира богов решил забрать свою награду. Он все испортил своим появлением и поэтому, уже вобравший в себя зло, исходящее от монахинь, камень изменил судьбу своего носителя в худшую сторону.

А когда оказался вновь на острове, завершил ритуал, призывая семью великанов из небытия, как и планировали его хранительницы. Но пришедшие великаны не были глупыми и умели читать, а потому из уцелевших записей, оставшихся в храме, узнали, зачем на самом деле были призваны. Монахини хотели провести страшный обряд и принести в жертву существ из небытия, чтобы камень судьбы перестал творить и показывать будущее, а вместо этого стал самым мощным оружием во всем мире. Он смог бы стереть границы между реальным миром и небытием.

Исчезло бы все живое — пересохли реки, озера и моря, ураганы и торнадо беспрепятственно кружили над сухой землей, которая сотрясалась бы из-за жутких землетрясений, вулканы взрывались, разрушая горы. Самый старый великан увидел видение разрушающегося мира и совместно с остальным они смогли запечатать камень в остатках храма и тот скрылся глубоко под землей. Мир был спасен, но великаны не смогли вернуться в небытие и со временем освоились на острове свободы, превратив его в свой дом. — Но откуда тебе все известно в таких подробностях? — Легро тяжело сглотнул слюну и нервным жестом поправил волосы, опасливо оглядываясь по сторонам. — Когда мы запечатали камень под землей, увидели судьбу его последнего носителя, — Ро пожал плечами, как будто граф спросил какую-то глупость, — Но я бы не советовал прикасаться к нему, это безумно опасно. — Постой, — я провела рукой по лицу, обдумывая услышанную историю, и подперев рукой подбородок, нахмурилась, — То есть Рагнар поступил правильно забрав камень с собой? Если бы отдал его обратно монахиням, они бы завершили ритуал, и вряд-ли ваша семья успела бы прочитать их записи и остановить разрушение мира. — Верно, ритуал не смог завершиться окончательно без самих монахинь. Без камня они стали уязвимы и стихия их покарала. — Как славно, что Рагнар был с самого детства упрямым, — граф нервно хохотнул, — Надо же, его упрямство спасло мир… — Не знаю, зачем вам камень, но взять его может только он сам. Мы с Шульским одновременно выругались. Доставить Рагнара на остров не было никакой возможности. Всё снова шло псу под хвост.

Глава 34. Переплетённые судьбы

— У меня есть сила Рагнара! — исходив вдоль и поперек ту часть островка, где мы находились, я несколько раз тряхнула Легро за плечо и прикусила губу, не сдержав ироничной усмешки, — С его магией я смогу взять камень. — Ты что? — Шульский осторожно накрыл ладонью мою руку и мягко улыбнулся, глядя на меня, как на сумасшедшую, — В тебе совсем немного магии, какие-то крупицы. — Да давай хоть попробуем, что мы теряем? — Ну, — граф стряхнул мою ладонь, и, развернувшись, созидательно ткнул пальцем мне в плечо, — Можем потерять тебя. Сгоришь на моих глазах и я буду мучаться кошмарами еще очень долгое время. — Может это будет стоить… — прошептала очень тихо, внезапно осознавая, что готова пожертвовать собой ради ближних, — …будет стоить того… — Что, прости? — Шульский склонился ко мне, — Не расслышал. — Я говорю, давай посмотрим… — мой шепот стал чуть громче, а руки предательски задрожали, — …посмотрим на камень… — Ева, ты побледнела, — граф тревожно вглядывался в мою перекошенную физиономию, и положив прохладную ладонь на горячий лоб, озадаченно поинтересовался, — Ты горишь, тебе плохо? — Кажется, камень судьбы просыпается, — Ро даже не сдвинулся с места, продолжая вертеть в руках остатки от театральных фигур, — Все нормально, в нем не осталось зла, возможно, он хочет что-то показать тому, в чьей крови магия его бывшего носителя. Легро тихо кашлянул и осторожно уложил мою многострадальную голову на колени, перебирая короткие пряди волос между пальцев. А я в это время бездумно смотрела на небо, которое почему-то стало звёздным и тёмным, словно наступила глубокая ночь. Мои губы приоткрылись, и сама того не осознавая, я позвала Рагнара по имени, будто надеялась, что вновь увижу. Звезды безмолвно наблюдали, как по моим щекам текли слезы удушливой, горькой печали. На темном небосклоне я видела обрывки чужого прошлого, но отчего-то казалось, что имею к чужим судьбам прямое отношение, и от этого становилось еще тоскливее. Молодая девушка, чье лицо было скрыто тканевой маской, но в которой я отчетливо видела Лайю, мать Рагнара, неуверенно принимала из юношеской руки чашу с бордовой жидкостью. В воздухе стоял удушающий запах крови и пряных трав. Две смерти нашли на ее руках последнее пристанище, а тело исчезало, превращаясь в пепел. Она горько плакала, умоляя спасти ее сына в будущем, а одиннадцатилетняя я, смотрела на нее с немым шоком, не понимая, что происходит. Почему эта странная женщина прикасается к моему лбу, а родители этого даже не замечают? Увлеченные разговором с соседом, который прогуливался с собакой в городском парке, они не смотрели в мою сторону. А незнакомка уже рыдала во весь голос, раскаиваясь во всех грехах, и клялась помочь в начинаниях. Я даже не помнила встречу с Лаей в детстве, до этой минуты, будто она напоминала о себе таким странным образом. По правой белой дороге я шла с Рагнаром за руку и была счастливой. По левой черной дороге шла одна и была несчастной и сломленной. Справа была я, в будущем, где есть Рагнар. Слева была я, в будущем, где нет Рагнара, и никогда не было. В счастливом будущем мы справились со всеми невзгодами и построили крепкую, счастливую семью. В несчастливом будущем я умерла молодой от руки своего возлюбленного. Рагнар умер от руки Стейн-Каннета, признанный предателем. Катапей-Катафа не был сыном королевы Мэгарис, жены короля Лаур-Катона. Его матерью была одна из монахинь с острова свободы. Она путешествовала по миру в поисках знаний, которые помогли бы им уничтожить мир с помощью камня судьбы. Знакомство с королем Разии стало триумфальным — она стала его тайной любовницей, получила доступ к неограниченным знаниям королевской библиотеки и родила сына, которого видела в будущем королем нового мира. Новорожденный принц остался под опекой отца, а монахиня вернулась обратно на остров. Она приходила к мальчику во снах, учила всему, что знала сама. Твердо знала, что ее сын — кровь и плоть тёмных сил, — встанет на верный путь и сыграет важную роль в создании нового мира. Так и случилось. Юный Катапей-Катафа опаивал свою телохранительницу, молодую иномирянку Лайю, особым кровавым отваром, который подчинял волю, ум и разум.