Суженая императора (СИ) - Гэлбрэйт Серина Страница 44

– Сколь погляжу, это правда.

– Что именно, фрайн Рейни? – коли Блейк полагает приемлемым для себя врываться в покои императрицы без доклада, то и мне ни к чему блюсти церемониал. Встаю, спускаюсь с помоста, слегка потягиваюсь – не слишком-то приятно сидеть подолгу в одной позе, пытаясь держаться так, как следует держаться будущей супруге императора.

– Вы и впрямь позвали этого слизняка… прошу прощения, фрайна Понси.

– Фрайна Понси вызвал Его императорское величество.

– По вашей просьбе.

– Если бы подобная просьба была недозволительна, то Его императорское величество мне отказал бы. А раз нет…

– Бедолага, поди, уже вообразил, что снова в фаворе, можно вернуться наконец ко двору и жить как прежде, весело и беззаботно, а тут вы с напоминаниями о том, о чём он предпочёл бы забыть навсегда. И как, много он вам поведал?

– Ничего, чего бы вы не знали, – смотрю на замершую подле помоста Илзе, и та хмурится едва заметно, без слов делясь мнением о выслушанной только что исповеди. – В том-то и дело, фрайн Рейни, что всякий раз я узнаю ровно столько, сколько известно вам и другим, приближённым Стефана и заинтересованным лицам, не больше и не меньше.

– Фрайнэ Астра, неужели вы всерьёз полагаете, будто вам расскажут нечто сверх того, что рассказали нам?

Во дворце нет, не расскажут. Вольные и невольные участники произошедшего, замкнутые в этих стенах, будут говорить ровно то, что известно не только им, общую информацию, которую может подтвердить другая сторона.

– Что в записке? – вдруг спрашивает Блейк.

– В какой записке? – мне даже не приходится изображать недоумение – я действительно удивлена, что этот момент не ускользнул от его внимания. Да и в салоне экипажа записку я постаралась просмотреть как можно незаметнее.

– В той, что вам передали сегодня в толпе перед храмом, – уточняет Блейк терпеливо.

– Ах, этой! Пустое. Небольшой отчёт о делах в обители заблудших женских душ. Нынче я не могу наведываться туда постоянно, оттого и приходится обмениваться посланиями.

– И передавать их тайком?

– Моё положение теперь таково, что проще передать тайное послание, нежели присылать официальные отчёты. Особенно по малости какой. Или вы станете уверять, будто абсолютно вся поступающая в императорскую резиденцию корреспонденция никогда и никем не просматривается?

– Полагаете, отчёты из вашей обители могут заинтересовать кого-то во дворце?

– Могут или нет, но я не желаю, чтобы всякий совал в них свой нос, неважно с какой целью.

– Что бы вы ни задумали, фрайнэ Астра, вам не удастся покинуть дворец никем не замеченной, – напоминает Блейк.

– Кассиане удавалось, – парирую с вызовом, неожиданным даже для меня.

– Кассиана встречалась с любовником и, подозреваю, желания пойти наперекор всем, сделать что-то недозволенное в отместку, нарушить запрет там было больше, чем истинной любви, – заявляет Блейк откровенно. – Вы же, сколь вижу, задумали нечто совсем иное.

– Если у вас всё, то я хотела бы подняться к своей дочери, проведать её. Мирелле никогда прежде не приходилось бывать перед таким количеством людей, я волнуюсь, как она там, – я склоняю голову, обозначая, что и эта незапланированная аудиенция окончена. – Фрайн Рейни.

– Фрайнэ Астра, – Блейк не кланяется, но ограничивается кивком, и мы с Илзе удаляемся во внутреннюю часть покоев.

– Кое в чём он прав, звезда моя, – шепчет Илзе, когда двустворчатая дверь надёжно отделяет нас от фрайна Рейни. – Так запросто тебе дворец не покинуть.

И вскоре начнётся торжественная трапеза, на которой придётся появиться не только мне, но и Мирелле. Хвала Благодатным, от девочки не требуется сидеть за столом на протяжении всех перемен блюд, а после ещё и наблюдать за танцами или играми в карты. Она должна побыть недолго в зале, показаться придворным и затем Шеритта уведёт её в детскую.

– Необязательно идти сегодня, можно попытаться через день-другой…

– Если ехать по этому адресу, то лучше днём или ранним вечером. Торговый квартал не Беспутный, там поздние гости лишь страхи и опасения ненужные породят.

Бришойни не только адрес разыскала, но и наведалась туда под покровом ранних зимних сумерек, о чём свидетельствовала приписка, что никакой Марлы в том доме нет, зато есть арайнэ Ана Дарн, добропорядочная молодая супруга арайна Дарна, торговца сладостями.

– Я съезжу, – решает Илзе.

– Илзе… – хочу возразить, напомнить, что она и так много делает для меня.

– Отчего нет, Астра? Я могу покинуть дворец незаметно, и во время трапезы моего присутствия не требуется. Ты выбраться не сможешь, а вид Бришойни к доверию не подтолкнёт, к тому же она не знает всего. Грета тоже. Да и посмотреть ещё надо, что там за арайнэ Дарн.

И я соглашаюсь неохотно. Илзе права и тут возразить мне нечего.

* * *

Мирелла с достоинством переносит второе испытание за день. Она держится так, как от неё требуется, пусть я и считаю, что девочке её лет ещё рано принимать участие в торжествах для взрослых и вести себя как взрослая. Мирелла сидит на высоком стуле, между мною и своим отцом, под балдахином с императорским гербом, подчёркивающим её новый статус. Ей подают блюда сразу после Стефана, с почтительным поклоном, и я тщательно слежу за тем, что и в каком количестве кладут на тарелку дочери. Я не опасаюсь яда, однако Мирелла не привыкла не то что кушать, но и видеть столько яств сразу, не говоря уже, что ей не стоит пока есть многие из подаваемых блюд. Наши с Шериттой уроки не прошли даром и манеры дочери вполне безупречны. Девочка не вертится беспрестанно, не выказывает явных признаков нетерпения и скуки, спокойно сносит и бесчисленные чужие взгляды, и гомон голосов и музыки, и новое платье, миниатюрную копию наряда взрослой фрайнэ, и причёску, первую в её жизни. Иногда уточняет у меня, правильно ли она всё делает, или задаёт вопросы папе, и Стефан разъясняет всё, что могло её заинтересовать. Придворные продолжают разглядывать Миреллу, словно она диковинка, аэве, крошечная дева с крыльями бабочки из сказок и легенд, покинувшая цветочные луга в краю вечного лета ради присутствия на этой трапезе. Я вижу, с каким настороженным недоумением, непониманием, недоверием, даже растерянностью присматриваются они к первенцу императора, к ребёнку, которого не смог принести ни один из трёх браков государя. Три молодые фрайнэ по очереди занимали место подле императора, трёх разных женщин вёл он под венец и называл своею супругой, но ни одна не подарила ему и стране наследника. И вдруг, словно из ниоткуда, появилась девочка, ни много ни мало шести лет от роду, и государь публично признал её своею дочерью, столь же законной, как если бы её матерью была его венчанная жена, а родовой артефакт подтвердил его слова. Сначала суженая из ниоткуда, теперь дочь – разве ж то не диво?

Благословение Четырёх, знак, что отныне всё точно пойдёт на лад, ошибки прошлого исправлены и каждому Благодатные воздали по делам его?

Или нарушение традиций и божьих заветов, приливная волна необратимых перемен, что несут в себе обломки грядущего кризиса, признак гнева Четырёх? Откуда они взялись, эта суженая и эта дочь, как могло случиться всё то, о чём поведал император в храме?

Впрочем, кое-кого из фрайнов мало заботит, что за ветер принёс внезапную эту дочь. Куда больше их тревожит переменившаяся враз расстановка сил, появление новой фигуры неизвестного ещё номинала, её возможное влияние на расклад нынешний. Дочь не сын, она первенец, но не наследник, она всего-навсего девчонка, чья участь – выйти замуж на благо Империи, стать почётной наградой для верного престолу фрайна, какой стала Шеритта для Шейда Бромли. Однако и сына пока нет, нет драгоценного наследника, и кто скажет наверняка, родит ли его эта суженая из ниоткуда, удастся ли ей то, что не удалось трём её предшественницам? Или бесполезная девочка всё, что она оставит этой стране?

Я внимательно осматриваю ближайшие столы и отмечаю с досадой, что Блейка среди сидящих там нет. Занимать место за дальними фрайну Рейни не позволяет положение, и я не тешу себя иллюзией, будто у него просто-напросто нашлись иные безотлагательные заботы. Гляжу поверх головы Миреллы на Стефана, пытаюсь понять, сколь много ему известно о делах его приближённого и друга. Надеюсь, что у Илзе всё хорошо, что Блейк не посмеет тронуть мою компаньонку. Рассерженная змея может и укусить.