Минни (СИ) - Соловьева Екатерина Страница 45

«Он что, ревнует?!»

— О чём это ты?

— О том, что приличные дамы хоть иногда принимают ванну!

Эти слова обидели её. Гермиона едко бросила:

— Приличные дамы? Готовишь из меня миссис Малфой?

— И что, если так?

Девушка не нашлась, что ответить. Такие мысли просто не укладывались в голове. Она была не готова принять это.

Но и не съязвить не смогла:

— В таком случае, дорогой, благодарю за заботу! Я закончу сама, а пока подай полотенце, если тебя это, конечно, не затруднит!

Люциус окинул её насмешливым взглядом и вернул шпильку:

— Хорошо, дорогая!

Он задёрнул голубую занавеску и вышел. А Гермиона поймала себя на том, что губы расползаются в улыбке. Малфой нашёл способ встряхнуть её, и какой банальный — просто вымыл! Взял и очистил от налипшей горечи.

Гермиона понимала, что просто так боль от изнасилования не отпустит. Но и безвольным тюфяком отлёживаться больше не собиралась. Она привыкла сражаться и побеждать, и не сомневалась, что справится и с этим.

Девушка разыскала лучшего психолога в Лондоне, доктора Фоссета, и с энтузиазмом взялась за арт-терапию.

На четверг планировался третий урок танцев у миссис МакКинтри на самой окраине Эдинбурга.

Танцы Гермиона избрала чтобы внутренне раскрепоститься и перестать шарахаться от каждого мужского объятия. К тому же, перед Гарри до сих пор чувствовалась неловкость: третий раз она не может крепко обнять его, как в детстве — от всей души. Это, чёрт возьми, угнетало.

Люциус ей не мешал, хотя и пришлось выдержать скандал по поводу финансового обеспечения. На его закономерный вопрос о деньгах она только отговаривалась тем, что хватает процентов с суммы, выданной в виде вознаграждения, как героине войны, Кингсли Бруствером. Малфой, конечно, сделал запрос в Министерство и предъявил выписки с ничтожной сотней галлеонов. Гермиона в ответ на его предложение обеспечивать её намертво упёрлась в то, что никогда не станет содержанкой, а жить в долг не имеет смысла, так как нечем отдавать.

Люциус, скрепя сердце, долго объяснял, что другого выхода пока у неё нет, а когда понял, что упрямство девушки просто непрошибаемо, так и заявил:

— Я никогда не позволю своему ребёнку прозябать в нищете и точка! Кроме того, ты пришла сама и приняла мою помощь, так что изволь засунуть свою непомерную гордость в известное место и взять деньги!

И Гермиона смолчала, закусив губу.

Ей понравилась Шотландия: её изумрудные холмы с резкими каменистыми обрывами в неспокойное море, величественный Эдинбургский замок на горе и низкие звуки волынки музыканта с футляром для пожертвований на площади Сэнт-Эндрю.

Эта гордая страна и её девиз «Nemo me impune lacessit», что в переводе с латыни означало «Никто не тронет меня безнаказанным», вызывали безусловное уважение.

Она всегда мечтала побывать здесь, ведь дед по отцу был шотландцем, но из-за каких-то семейных недоразумений родители не общались с ним, и Гермиона видела его только на старых чёрно-белых фотографиях.

В Национальной библиотеке на улице Георга IV девушка набрала увесистую стопку любимых книг. Пока она ждала, когда библиотекарь заполнит формуляры, взгляд скользнул на стену, где в красивой рамке были перечислены самые известные шотландские писатели. Среди них Гермиона обнаружила Вальтера Скотта, Артура Конан Дойла, Роберта Льюиса Стивенсона и даже Кеннета Грэма, чью книгу «Ветер в ивах» так не любила в детстве. Ниже значился Ирвин Уэлш, его роман «На игле» экранизировали, и Гермиона с дрожью вспомнила этот жутковатый фильм. На строчке с именем Джеймса Барри она улыбнулась, подумав о том, что автору бы наверняка понравился бы новый фильм «Питер Пэн» по его сказке, съёмки которого скоро должны были начаться в Австралии. В «Кинозвезде» Гермиона прочла, что роль капитана Крюка будет играть сам Джейсон Айзекс, а уж это чего-то да стоило: даже в трейлере фильма в роли полковника Тавингтона этот актёр просто завораживал.

Наткнувшись на имя Уильяма Макгонаголла, девушка вспомнила об его однофамилице, совершенно несправедливо забытой ею. Ведь и сам замок Хогвартс находился здесь же, в Шотландии.

Левитировав домой книги, Гермиона написала письмо Минерве МакГонагалл, рассказывая о том, что теперь живёт совсем рядом и хотела бы навестить её. Пожилая учительница не замедлила с ответом и прислала с совой портал в виде свежесрезанной розы.

Когда девушка прибыла на место назначения, она поняла, откуда цветок: между двумя зелёными холмами прятался аккуратный кирпичный домик с маленьким садом, красиво усаженным разносортными розами и фиалками.

Профессор МакГонагалл в зелёном платье с оборками взмахивала палочкой, и по её мановению тяпка ловко орудовала среди клумб, взрыхляя чёрную землю.

Они обнялись, как давние приятельницы, и Минерва левитировала на столик в саду чайник с чашками и овсяные лепёшки.

— В Хогвартсе сейчас каникулы, и я позволила себе пару недель отдохнуть от ремонта, — подмигнула профессор трансфигурации. — Послезавтра вернусь и продолжу восстановление. Вовремя же Люциус Малфой перевёл деньги: мы ещё не все классы восстановили, а трибуны на поле для квиддича так и лежат сгоревшие!

При упоминании о Малфое Гермиона залпом выпила чай и принялась выспрашивать об остальных преподавателях.

— Слизнорт ищет себе замену, последняя битва сильно подкосила его. Флитвик решил освоить курс боевой магии… Ох, Гермиона, я мечтала зазвать тебя преподавать трансфигурацию. Ты ведь одна из самых талантливых учениц! Помнишь, у тебя получалось почти любое заклинание? А мистер Уизли и мистер Поттер пыхтели, как два чайника… Я думала, ты уйдёшь работать в Министерство, когда закончится война. С твоими способностями, Гермиона… ты всегда делала мир лучше.

— И вы тоже, профессор!

— Я бы предложила тебе капельку рома или виски, — улыбнулась волшебница, — для настроения. Но вижу, ты в положении, верно?

Гермиона вздохнула и положила ладонь на круглый живот под белой тканью свободного платья. Она вдруг вспомнила о самом унизительном упражнении доктора Фоссета, которое заключалось в том, чтобы полчаса в день смотреть в зеркало на своё обнажённое отражение. Девушка никогда не выдерживала больше пяти минут, потому что возненавидела своё тело. Ей казалось, будь она уродливее, Драко её никогда бы не изнасиловал.

Минерва внимательно посмотрела на неё и вдруг, словно угадав её мысли, сказала:

— Знаешь, иногда даже с самыми замечательными людьми случаются несчастья. Но от этого мы не становимся хуже, поверь мне. Если тебе понадобится помощь, любая — обращайся ко мне!

— Спасибо, профессор!

* * *

Люциус вышел из камина, отряхивая золу с рукавов пиджака.

— Добрый вечер, дорогая! Как ты?

— Чудесно, милый! — отозвалась Гермиона. — Как прошёл день?

— Более-менее, — Люциус опустился в кресло, вытягивая длинные ноги к огню. — В Министерстве скандал по поводу взяток, зелье Лонгботтома прошло испытания и запатентовано, «Ежедневный пророк» в лице Скитер собирает пожертвования на памятник Снейпу.

— Какой ужас! — невольно рассмеялась Гермиона. — Надеюсь, ты внёс свой вклад?

Люциус только поднял бровь и хмыкнул, показывая своё отношение к этим сборам. Лицо его оставалось невозмутимым, но в душе всё ликовало: ведь любимая так редко улыбалась. Он достал из кармана пиджака чехол и принялся набивать свой бриар тёмной «Вирджинией».

Гермиона не удержалась от закономерного вопроса:

— Профессор Снейп был очень зол, когда узнал?

— О, — Люциус выдохнул терпкий дым и взмахнул палочкой, приоткрывая окно. — «Зол» — не то слово, которым можно описать его состояние! Он так бранился и скрежетал зубами, что мне казалось, портрет воспламенится от гнева.

— Я представляю, — она снова хихикнула.

Люциус долго не отваживался курить при ней, заботясь о ребёнке, но Гермиона однажды с раздражением заметила:

— Перестань, дорогой! Я же вижу, как ты теребишь край кармана! Закури уже, если тебе так хочется! В конце концов твой табак вкусно пахнет, исключая «Латакию», конечно. Я же прекрасно знаю, что "Латакию" ты куришь, когда нервничаешь. И смол в трубочном табаке так мало, что вряд ли он может хоть как-то навредить ребёнку!