Черное крыло (СИ) - Завгородняя Анна Александровна Страница 45

- Ух, ты! – произнесла я, глядя, как этот самый пузырь начинает расти. Сперва он заполнил собой весь котел, а затем поднялся выше, удивительно упругий и мутный, и никак не желавший лопаться, чем-то похожий на мыльный. Такие я выдувала из рук, когда стирала белье дома на дворе. Только мыльные были прозрачными и переливались всеми цветами радуги, а этот получился мрачного мутного серого цвета.

- Пани Машкевич! – обратила я на себя внимание. – Такого в описании процесса в вашей книге не было!

Экономка бросила на меня быстрый взгляд и лицо ее исказилось от испуга. Тогда-то я и поняла, что что-то пошло не так. А пузырь разросся за считаные доли секунды до невероятных размеров.

Что произошло дальше не успела разглядеть, да и испугаться толком не успела. Князь сорвался с места, метнулся ко мне. Я ощутила его руки на своих плечах, после чего мужчина дернул меня на себя, развернул, прижав к груди, так что я оказалась словно под защитой его тела, а затем хлопнуло так, что пани Машкевич вскрикнула и тоже плюхнулась за стол, накрыв руками голову. Князь пошатнулся, чуть сдавив меня руками в железных объятиях, а затем все стихло и повалил густой вонючий дым.

- Ой-ей! – пани Машкевич выбралась из укрытия, бросилась к нам. Вацлав продолжал держать меня, вцепившись с силой и казалось, не собирался отпускать. Я же закашлялась и глаза заслезились.

- Что это было? – проговорила.

В лабораторию ворвался дворецкий. Все его шесть рук были вскинуты в стороны, словно пан Казимир хотел объять необъятное, а глаза дико вращались. Кажется, он был напуган не менее меня.

- Ваше Сиятельство! – закудахтала экономка и почти вырвала меня из рук князя, после чего стала судорожно стаскивать с хозяина замка его прекрасный дорогой камзол. Я замахала руками, пытаясь разогнать дым, но сумела разглядеть на одежде Вацлава тлеющие пятна.

- Ох ты ж! – домовиха и сама, кажется, покрылась пятнами. – Ваша спина, господин! – проговорила.

Вацлав выругался и распрямился. Бросил на меня быстрый взгляд, после чего стал стягивать и рубашку. Я понимала, что мне стоит отвернуться, но почему-то с наглостью и интересом, поразившим меня саму, следила, как обнажает торс господин Крыла. Ведь видела уже, пока сиделкой при нем была, но сейчас на князе не было бинтов и я рассматривала мужское тело, ощущая странное тепло в груди.

«Бесстыдница!» - сказала себе, да только отвернуться не спешила.

Пани Машкевич сунула мне в руки одежду князя. Произнесла то ли с упреком, то ли с издевкой:

- Гляди, что натворила!

Я опустила взгляд на рубашку и охнула: на спине зияли темные пятна, в некоторых местах ткань оказалась разъедена и почернела. Домовиха хлопотала над Вацлавом, а я продолжала смотреть на испорченную одежду.

- Пани Каревич имеет талант к ядам и горючим смесям! – то ли пошутил, то ли серьезно поинтересовался князь у домовихи.

Только теперь до меня дошло. Что же я натворила, а главное: как? Я ведь делала все по написанному и была уверена, что не ошиблась! Словно подтверждая мои слова, заговорила экономка:

- Ваше Сиятельство, я сама не знаю, как так получилось! – и быстрый взгляд на меня, от которого захотелось шею втянуть поглубже в плечи.

- Панне понравилось быть при мне сиделкой? – сказал Вацлав и тоже посмотрел на меня.

Я подошла ближе и воспользовавшись тем, что пани Машкевич не спешила меня гнать прочь, глянула на дело рук своих и покраснела.

На спине хозяина замка виднелись уродливые ожоги, а домовиха старательно замазывала из какой-то густой, цвета и консистенции сметаны, мазью.

- Чего стоишь? – спросила она. – Выброси эти вещи и иди быстрее в покои господина князя, принеси рубашку. Не пристало господину расхаживать нагишом.

- Я это сделаю! – вызвался пан Кондрат, но домовиха как-то сурово посмотрела на него и, к моему удивлению, дворецкий отступил назад в свой архив.

- Ступай! – было велено мне.

- Я прошу прощения! – проговорила, обращаясь к Вацлаву.

- Иди уже, горемычная! – сказала экономка и я, развернувшись на каблуках, поспешила следом за Казимиром. Пан дворецкий дальше своего архива так и не ушел, а я выскользнула в двери и под пристальным взглядом Элкмара, стала подниматься по коридору наверх. В холле, выходя из дверей, столкнулась с новеньким, недавно привезенным Трайлетаем. Молодой парень, еще не перешагнувший возрастную черту, после которой принято парня называть мужчиной, натирал перила лестницы. На меня едва глянул, продолжая свою работу. Я тоже не задержалась, поспешила наверх с ощущением, что домовиха неспроста отправила меня прочь. Зная пани Машкевич, можно было предположить, что она все и всегда планирует, или попросту не хотела, чтобы я оставалась там, пока она обрабатывает раны князя, заметив мое смущение?

В покоях князя было пустынно и темно. Кто-то, сам ли Вацлав, или кто из слуг, завесили окна шторами и в полумраке пришлось двигаться едва ли не на ощупь.

Сбоку мелькнула тень и я, не удержавшись, испуганно вскрикнула, пока не поняла, что это было мое собственное отражение, захваченное боковым зрением из зеркала над каминной полкой.

«Какая я трусиха!» - мелькнула мысль и, чтобы успокоиться, шагнула мимо камина с твердым намерением расшторить хотя бы одно окно. Только не сделала и пары шагов, как увидела, что в зеркале отражается уже вовсе не комната и не я сама.

Зеркало показывало мне подвал и лабораторию пани Машкевич, в которой отчетливо проступала фигура домовихи и самого князя.

Мои брови удивленно поползли вверх, а ноги словно вросли в ковер. Я застыла на месте, глядя на открывшуюся картину.

- Господин Вацлав! – произнесла домовиха. – Вы уверены, что хотите отпустить девушку после?

Князь повел плечами. Я видела только его широкую спину, покрытую мазью. Успела даже подумать о том, что ожоги удивительно быстро затягиваются, когда экономка снова заговорила:

- Кто знает, вдруг это наш последний шанс?

Ее голос звучал подозрительно просительно. Я видела только часть лица женщины, но оно находилось словно в тумане.

- Я все решил! – уверенно ответил хозяин замка. – Если она захочет уйти, я не стану ее удерживать и никому из вас обоих не советую это делать!

- Я и не собирался! – пробасил Казимир. Дворецкого я не видела, но отлично слышала, словно он говорил за моей спиной.

- Пани Машкевич, - смягчив тон, обратился к домовихе князь, - разве вам не хочется жить так, как прежде? Вот уже сколько десятков лет мы с вами находимся под одной крышей, соседствуем чинно и мирно. Я хочу, чтобы все осталось так, как прежде.

- Раньше вы были иного мнения, Ваша Светлость! – ответила экономка.

- Наверное, я боюсь, - нехотя признался князь, после минутной паузы.

Я прищурила глаза, словно это могло помочь мне разглядеть происходящее более отчетливо. Не помогло.

- Боитесь, чего, Ваша Светлость? – спросила домовиха.

- Я слишком долго жил, - сказал он со вздохом, - и, наверное, привык жить. Я еще не готов.

- Но… - начала пани Машкевич и не договорила. Князь резко обернулся назад и, казалось, его синие глаза впились в мое лицо через поверхность зеркала. Я успела заметить, как потемнел его взгляд, и он резко вскинул руку, после чего все пропала, словно и не было вовсе, а я, охнув, отступила на несколько шагов назад.

Зеркало пошло рябью и за одну секунду стало простым зеркалом, а не подобием окна в другую комнату. За спиной раздался странный щелчок и повеяло ледяным холодом. По спине пробежала легкая дрожь, какая бывает, когда разгоряченную кожу обдувает морозным ветром. Я нерешительно обернулась, догадываясь, кого увижу за своей спиной.

Там был князь. Обнаженный по пояс со взглядом, в котором горела мрачная решительность. Я было шагнула назад, понимая, что мужчина разъярен, но тут же поняла, что его гнев не распространяется на меня, случайную свидетельницу непонятного явления. В моей прежней жизни зеркала не показывали то, что не должны.

- Элкмар! – грозно произнес хозяин черного замка. При этом он пристально смотрел на зеркало, полностью игнорируя меня.