Поцелуй феи. Книга1. Часть2 - Иван Сирфидов Страница 45

– А можно?! – воодушевился Тано. – Вот это да! Я и не мечтал о таком.

Рун передал Тано Лале. Она встала. Рун тоже. Она одарила его добрым доверчивым взглядом.

– Ты уж, Рун, не смотри вверх пока, ладно?

– Ну конечно, – кивнул он. – Не в первый раз поди взлетаешь при мне. Не посмотрю ни за что.

Лала улыбнулась ему благодарно.

– Прощай, отец, – тепло сказал Тано. – Было приятно быть здесь с тобой. С вами.

– Прощай, Тано, – тоже с теплотой ответил Рун. – Ты удивительный. Я рад, что узнал тебя.

Он отвернулся к речке, сел наземь, стал смотреть на воду. Услышал удаляющийся шелест крыльев. И затем остался один на один с природой и своими мыслями.

Похороны состоялись уже через пол часа. Лала плакала. Рун выкопал ножом на лужку ямку, положил туда куколку, взяв от неё одну веточку-ручку. Сотворил над могилкой знак упокоения. Закопал. Сходил за прутиком, поставил над холмиком три небольших его кусочка, символизирующих трёх идолов. Снова сделал знак упокоения. Поднялся с колен, сделал третий раз знак упокоения. Вид у него был мрачный.

– Покойся с миром, Тано, – произнёс он со вздохом. – Ты был необыкновенным. И кажется хорошим. Мне жаль, что тебя больше нет.

Лала сложила молитвенно ручки, закрыла глазки и стояла так, шевеля губами, неслышно произнося что-то. Через минутку она закончила, в очередной раз отёрла слёзы кулачком. Подошла к Руну. Он обнял её.

– Лала, это какой-то перебор, – проговорил он расстроено. – Словно сына похоронили. Это ненормально как-то. И ведь не скажешь, что всё игра, не отмахнёшься. Оно хотело жить, и оно умерло. Тано хотел жить. Очень. Гадко как-то. Получилось.

– Не знаю, Рун. Что-то не так вышло, – печально молвила Лала. – Слишком много души вдохнулось. В Тано. Опыта не хватает мне. Магия дело сложное и ответственное. Чуть ошибёшься, вместо добра сотворишь зло. Или причина в том, что я уже взрослая. Маленькие феи-девочки делают весёлых куколок, детской радостью наполненных, которым и в голову не придёт предаваться размышлениям о жизни и смерти, а у взрослых девушек может и должны выходить куколки, зрелые думы и чувства имеющие. Всему своё время. Больше я никогда не стану оживлять куколок. Это жестоко. Или надо только куколок зверюшек оживлять. Кто не осознаёт себя и потому не переживает. Или куколок-куколок, кто всё равно остаётся куколкой, когда оживёт. Гномиков точно не стану больше.

– Но он рад был побыть живым. Тано. Ты не права, – заметил Рун.

– Нет, – не согласилась Лала. – Нельзя давать столь краткую жизнь тому, кто так жаждет бытия. Жестоко это.

– Пойдём домой, Лала, – попросил Рун тихо. – Что-то устал я сегодня.

– Пойдём, родной, – прошептала она.

***

Происшествие с Тано сильно выбило Лалу из колеи. Она грустила, и объятия помогали приободрить её ненадолго и лишь отчасти. Рун предложил ей поспать хоть часок, она послушалась, легла, он держал её за руку, пока она засыпала, она улыбалась ему благодарно и ласково. Рун и сам был бы не прочь прилечь, но дела не ждут, пошёл помогать бабуле. Всё же более пол месяца отсутствовал, бродя по лесам. И не принёс ничего. Лес неплохое подспорье, зиму да весну потом гораздо легче пережить. Грибы можно сушить и солить, орехи прекрасно хранятся, как и некоторые лесные съедобные коренья, ягоды больше едят сразу, мясо они старались менять у деревенских на муку, сами-то пшеницу не садят, не растят, а хлебушка да пирогов хочется. В деревне много кто наоборот, не охотничает, до мяса же охочи все, оно сытнее других продуктов, от него легче работается. С обменом проблемы никогда не было, только приноси. Шкурки с радостью принимают у барона в качестве подати. Недаром бабуля никогда особо не пеняла Руну, что он в огороде мало ей подсобляет, тоже делом важным занят, ну и глаза деревенским реже мозолит, всё меньше конфликтов. А тут вот почти три недели, и ничего, никакой от него пользы. Правда козочка принесла им прибытка в 10 серебра, благодаря Лале, сумма немалая, с лихвой компенсирует все потери от столь длительного безделья. Но это не значит, что можно себе позволить и далее бездельничать. Жизнь у крестьян сложная, случится неурожай, наступит голод, и никакое серебро тебя не спасёт. Работать надо всегда. Рун как обычно озаботился в первую очередь тем, что бабуле делать не по силам или неудобно. Сейчас сперва забрался на крышу, посмотреть, где и почему течёт. Кровля – шутка непростая, а если ты не мастер-кровельщик, непростая вдвойне, а то и втройне. Когда нет очевидных для глаза повреждений, поди попробуй разберись, в каком месте она прохудилась. Благо в этот раз очевидное повреждение было, одна дощечка рассохлась и треснула, Рун решил, проблема именно в ней. Но менять пока не стал, отложил до завтра, чтобы шумом не беспокоить Лалу. Поточил обломком точильного камня инструмент огородный: лопату, серп, мотыгу. Потом раздумывал, окучивать картошку или ходить за водой. Выбрал первое, не хотел отлучаться со двора, отдаляться от Лалы. А то встанет, не увидит его, расстроится ещё сильнее. Часа полтора поокучивал, тут и Лала проснулась, прилетела к нему и сразу попросилась в объятья. Руну до сих пор было трудно привыкнуть, что обнимать её можно в каком хочешь виде, пусть ты в земле, грязный, а она в своём красивеньком платьице, но прижмёшь её к себе, и это не она замарается, а ты очистишься.

– Ну что, полегче тебе, милая? – спросил он добродушно.

– Полегче, – улыбнулась она. – Всё равно болит немножко. Сердечко. Но полегче.

– Смотри-ка ты, я снова чистый, – подивился Рун. – Даже из-под ногтей земля исчезла. Надо бы оштрафовать тебя немножко. За такие дела. Волшебство, как-никак. Без спросу.

– Такова природа фей объятий, суженый мой, – лукаво ответствовала Лала. – Я этим своим свойством не управляю. Если ты считаешь, оно нарушает наш уговор, это ты нарушитель. Не обнимай меня, и останешься в земельке.

– Ну, раз я нарушил, я могу и расплатиться, – невинно поведал Рун.

– И как же ты хочешь расплачиваться, заинька? – мило побуравила его глазками Лала.

– Известно как. Жертвами.

– Ах вон оно что! – с юмором произнесла Лала. – Не велика ли плата будет? За столь малюсенький проступок?

– Мне для тебя ничего не жалко.

– Спасибо, милый, – порадовалась Лала. – Только в чём же твоя жертва? Объясни, не пойму. По-моему это для меня жертва. А для тебя награда.

Рун посмотрел на неё с притворной серьёзностью:

– Вообще-то это будет мой первый поцелуй. С девушкой. Может я его берёг для будущей невесты. А подарю тебе. Но