Золотой перстень с рубином - Елена Добрынина Страница 45

Глава 41.

Санкт-Петербург, наши дни

На сером октябрьском небе разлилась бесцветная осенняя хмарь, туман спустился на город. Казалось, что всё вокруг стало безликим – улицы и дома, машины, проездные арки, крыши и мосты, реки и каналы, само небо - всё серого, неопределённого цвета, прикрытое туманной дымкой.

Серая фигура отделилась от серой стены брандмауэра и замерла в ожидании. Тот, кого ожидал человек, вошёл в арку дома на Галерной улице. С некоторых пор этот двор при необходимости можно было пройти насквозь. Но фигура стояла так, что хочешь-не хочешь, мимо не пройдёшь.

Иван резко притормозил, разглядывая визитера. Даже сквозь туман не спутать.

- Опять ты! - Недовольно буркнул он. - Что надобно тебе?

- Поговорить с тобой, Ванюша. Не хотел, да вынужден. Не по своей, как говорится, воле.

- На улицу пойдём, - предложил Иван и скрылся в арке. - Не хочу, чтобы Аська видела, будет волноваться.

Гость ухмыльнулся.

- Обещал ей завязать все дела с тобой. А ты никак не отвяжешься. Сам можешь проходить, сам и дела делай.

- Это что ж, больше ты не с нами? – С наигранной жалостью спросил человек.

- С кем, с вами? Только тебя и знаю из всей ячейки. Может, и нет никаких нас, а ты меня за нос водишь.

- Придёт время, узнаешь. - Недовольно заверил пришелец откуда-то из-за спины Ивана. - Ты лучше скажи, как так случилось, что твой праведный гнев на богатеев улетучился вмиг и ты решил из дела выйти? Уж никак, девчонка такую власть имеет над тобой?

Мужик знал, чем цеплять.

- Никто надо мной власти не имеет, выдумал тоже. Просто кольца нет у меня теперь, как идти на ту сторону я не знаю, поэтому и не хочу больше участвовать.

- Перейти - это не проблема, это уж поверь. Ты мне обещал достать всё, что нужно. Ты здесь где работаешь? На химзаводе вроде? Вот и держи слово.

- На заводе. Я достану, - согласился Иван, - но отдам тебе, а ты уже делай что хочешь.

- Ты достань, - мужик приблизил лицо к Ивану, словно был близорукий и не мог разглядеть собеседника. - А дальше мы обсудим. Дела такие, что мне торопиться пора, так что не обессудь. Придётся и тебе шевелить батонами. Через три дня жду составляющие.

- Хорошо, - Нехотя согласился Иван. Они слишком долго разговаривали. Не хватало, чтобы Ася вышла на улицу и увидела его и странного мужика.

- Ну вот и ладно, ну вот и славно! - Довольно промурлыкал гость. - Жду через три дня.

Приду сюда же.

- Нет, встреча на Советской, у того дома. Там отдам весь набор.

Цыган усмехнулся, мол, как скажешь. Иван развернулся и, стряхнув с лица тревожное выражение, вошёл через арку во двор особняка.

***

Санктъ-Петербургъ, Россійская Имперія, 1912г. отъ Р.Х.

Ане наконец стало легче. Всё так же болело сердце, все так же зияла внутри дыра, но не было лихорадки и уже не так часто лились из глаз слезы без, казалось бы, на то причины.

В день, когда за Павлом Андреевичем явился гонец и вызвал его сиятельство в Зимний, Аня заметила, что Глаша полна какой-то отчаянной решимости.

- Что ты задумала? - Спросила девушка служанку.

- Ох, Анна Алексеевна, позвольте мне сегодня сходить кое-куда?

- И куда? - Допытывалась Аня. - Я хочу пойти с тобой.

Глаша сначала отрицательно замотала головой, но потом, похоже, приняла это решение Ани. Во-первых, вдвоём было не так страшно, а во-вторых, всё равно ведь барышня не отвяжется - такой характер.

- Ладно, вместе пойдём. - Кивнула камеристка. - Только отпросите нас на вечер у хозяйки.

- Там не до нас, графа к императору вызвали, все заняты этим. А мы и сходим.

На том и порешили. Аня не знала, куда они собрались идти, ей было достаточно знать, что Глаша будет не одна, а значит, ей может грозить меньше опасности. Вечером, когда Татьяна Александровна с Натали расхаживали по гостиной, Аня, закутанная в плащ и под видом болезни пропустившая очередной ужин, вместе с камеристкой выскользнули из арки и направились в сторону Английской набережной к Благовещенскому мосту. Путь их лежал на Васильевский остров. Аня так и не добилась от Глаши, куда они направились, но судя по её настрою, встречи на Ваське её служанка боялась, как огня, но также сильно и желала.

***

Павел Андреевич никак не возвращался. Дома царило нервное ожидание и даже Николя поддался всеобщему волнению. По почти уже сложившейся традиции на ужин приехал Гнездилов. Они курили с сыщиком в кабинете, убравшись подальше от дам: не было сил выносить нервного вышагивания матери по гостиной и сбивчиво играющей на фортепиано Натали.

Кроме того, Николай был обеспокоен Аннушкой. Который день уж она не отвечала на его записки, не выходила к столу. Виной тому была болезнь, как сказала мать, но Николай уже не мог терпеть и хотел вечером-таки наведаться к ней. Сколько можно водить его за нос?

Дверь в передней громыхнула, и они с Александром поспешили выйти из кабинета. С помощью Кузьмича отец снимал полушубок, запорошенный снегом.

- Ох, и холодно же на улице! Будто и не начало ноября вовсе, а февраль месяц. - Посетовал Ильинский-старший. По тону Николай понял, что он в приподнятом настроении. Отлегло. - Что там, ребятки, к ужину подали? - Подмигнул мужчинам граф.

Татьяна Александровна, влетевшая в переднюю, вопросительно посмотрела на мужа:

- Ну что там, Павлуша? - Совершенно не обращая внимание на присутствие посторонних, спросила она.

В комнату заглянула и встревоженная Натали. Кажется, все были в сборе. Граф просиял.

- Павлуша? Это так теперь министра встречают? – Шуточно выговорил домочадцам Павел Андреевич.

Воцарилась секундная пауза. А потом кажется все разом загалдели и засыпали графа вопросами. Оказалось, что предполагаемое назначение князя Оболенского не состоялось и мало того, его назначили заместителем Павла Андреевича. Николя от этой новости опешил. Но все-таки в этом была доля логики. Назначить министром успешного генерала, но только прибывшего из расположения далеко от Петербурга, странная идея. Гораздо правильнее было назначить человека, который в курсе всех министерских дел, живет в Петербурге, проверен службой и временем. И на эту роль отлично подходил как раз граф Ильинский.

Назначение отца на столь почетную должность давало Николаю основание эгоистично надеяться на две вещи – что, наконец-то, сама судьба щелкнула по