Сплетение сфер. Демон и целительница - Энни Вилкс Страница 45

Похоже, Ледяной клинок очень привязан к девушке, раз позволил сентиментальности затмить его разум. Интересно, Оркайор прав? Их связывают куда более тесные, чем родственные, отношения? Седаар вспомнил, как Лаора рухнула к его ногам, как подкошенная, жалась к полу, умоляя — и каким неожиданным уколом отозвалась в нем эта сцена. Так не просят за чужого человека, в предательство которого верят всем сердцем.

Эта мысль отозвалась в демоне смутной яростью. Син сейчас стоял в закрытой камере подвала, укутанный огненными путами, беззащитный и окончательно проигравший. И почему-то продолжал обладать настолько глубокой связью с девушкой, что она готова была на все, лишь бы он выжил.

Седаар не мог однозначно ответить себе на вопрос, почему не убил Ледяного клинка после нападения. Убивать каждого, кто нападет на тебя — правило, переданное ему отцом, одно из немногих, которым он обычно следовал и собирался передать наследнику, если однажды решит продолжить род. Но когда девушка закричала на исходе сил, когда черный герцог увидел слезы в ее глазах, он понял, что Син выживет, даже если нападет снова.

Его умоляли и раньше. И так, и громче, и даже более отчаянно. И гордецы, и святоши, и глупцы. Вот только обычно демону было плевать. А боль Лаоры что-то задела в нем самом, что-то, что сначала он отнес к извращенной практичности — ведь куда удобнее взаимодействовать с тем, кто тебя не ненавидит, — но сразу же понял, что дело не только в этом.

Мальчишка Каидан оказался прав, случайно попав пальцем в небо: Седаара беспокоила судьба Лаоры. Было достаточно времени, чтобы прислушаться к себе — и услышать новую, разгорающуюся звуком струну, пения которой Седаар раньше не замечал. Он не приводил Каидану только что обдуманные аргументы — лишь повторил то, чем успокаивал сам себя.

Противоречило ли другому правилу, что всегда выполнялось само собой — «ни к кому и никогда не привязывайся»? Седаар постоянно видел столь впечатляющие иллюстрации подобной глупости, что не смог бы забыть о нем. Только недавно Ледяной клинок фактически похоронил весь свой великолепный потенциал, привязавшись к своей воспитаннице, она — чуть не попала в рабство, благодаря своей привязанности к опекуну, прими тогда Седаар ее клятвы.

И все же странно было бы обманываться, что девушка не пробудила в его сердце живого интереса. Что-то в ней было… он не мог найти нужного слова. «Свет» подходил, хоть не в том значении, в котором используют его фанатики веры — это чувствовалось как личное, свет, каким-то образом согревающий именно его. Седаар ощущал с абсолютной уверенностью: случись что с Лаорой, это станет потерей и для мира, и для него самого. И не собирался этого допустить.

Когда он писал ей письмо, то, что было задумано как манипуляция, быстро окрасилось искренностью — не хотелось бы, чтобы девушка страдала, а тем более — ненавидела и боялась его. Так он убивал двух зайцев — давал себе время и немного успокаивал ее.

Раз уж причин посетить Глубину оказалось больше одной.

Испробовать свои умения по вскрытию рунических замков на столь сложном объекте, не обращая их в пыль, да еще в условиях скованной силы — бесценный опыт, возможность обучиться на практике тому, чему бы не научил его более никто.

Договориться с князьями, выделив один клан и стравив два других — и через согласие единственного оставшегося обрести контроль и над миром юе, а значит, и сильнейшим его сердцем, — закономерный и логичный шаг для правителя, которым есть смысл привыкать быть, раз уж Седаар решил провести в Альвиаре ближайшие годы.

И Лаора.

***

Маяк Каидана сработал, когда правитель княжества Восхода — единственной системы пещер, не имевшей выхода к Разломам и открывающихся за ними перспективам, уверил Седаара, что заинтересован в сотрудничестве.

— Наверх сейчас? — переспросил Офарал. — У нас нельзя так просто выходить на поверхность. Наша скрытность — залог нашей безопасности.

Если бы князь знал, по какому тонкому льду сейчас шел весь его народ, завися от решения на другом конце ледяного мира, то он бы сам подгонял черного герцога к выходу, наспех завязывая тому глаза — но Офаралу повезло об этом не знать.

— Князь, — показал ему мерцающий маяк черный герцог. — Видишь? Это означает, что в мои земли вторглись. Я должен идти. Все портальные окна оставлены мною снаружи, чтобы не нести опасности Глубине. Вели сопроводить меня немедленно.

— Хорошо, тогда я соберу экспедицию и буду ждать вашего возвращения! — попытался пожать ему руку Офарал, но Седаар проигнорировал его жест, торопясь, и князь, тяжело зыркнув на смущенно спрятавших от такого неуважения глаза представителей совета, не стал это комментировать. — Спасибо, что посетили нас!

Оруэнцы почтительно встали с выдолбленных в стенах скамей. На лицах их читалась надежда.

.

Люди всегда остаются людьми, свой страх они объявляют осторожностью и позволяют ему влиять на решения — даже вопреки собственным ценностям. Жители княжества Восхода очень боялись, что распространявшееся по южным и западным землям потепление не коснется их, и что столь ограниченный, почти сказочный ресурс будет присвоен теми, кто попросту волею судьбы оказался рядом с зоной катаклизма.

Поэтому князь Офарал принял предложение Седаара с тщетно скрываемой радостью. И за возможность переселиться он готов был воздержаться от участия в войне — той, что и так прошла бы мимо восточных земель. Как черный герцог и ожидал, оруэнцы из княжества Восхода легко нашли компромисс с собственными принципами, объяснив себе, что все равно не стали бы принимать участие в грядущих столкновениях. От этого единогласного решения совета и князя до того, что требовалось впоследствии Седаару, было рукой подать. Еще несколько маленьких шагов — сквозь сделки с совестью, жадность, надежду, самооправдания.

Так что черный герцог предложил снарядить команду тех, кто мог бы собственными глазами убедиться в существовании другого мира и впечатлиться достаточно, чтобы потом Офарал панически боялся потерять уже почти съеденный кусок.

Пусть к нему и была привязана веревочка, которой он не видел.

Конечно, Седаар Карион не стал рисковать и посещать Глубину в своем обычном обличье — народ юе ненавидел демонов до глубины души. Зная, что направлять