Чародейка Его светлости (СИ) - Мичи Анна "Anna Michi" Страница 46

Я не успела додумать, чародей толкнул меня на холодный камень.

— На спину, — скомандовал он и, не дожидаясь моих действий, сам придавил меня к ледяной поверхности.

Многовековой холод обжёг кожу. Стиснув зубы, я закрыла глаза. Румен ходил вокруг меня, привязывая. Сначала руки — чуть раздвинув, приподнял над головой, закрепил в запястьях и локтях. Потом ноги — в позе распластанной лягушки, разведённые широко в стороны. Теперь мне стало понятно, для чего на рубище такие большие разрезы справа и слева. Я не сумела подавить брезгливость, когда пальцы чародея скользнули по внутренней стороне бедра, передёрнулась всем телом.

— Вижу, тебе уже нравится, — промурлыкал Румен.

Провёл ладонью по моему прикрытому лишь тонкой тканью рубахи животу, задержался на нижней части, начиная массировать. Я с ужасом почувствовала, что моё тело откликается. Попыталась свести ноги, но верёвки держали крепко. Господи, он же не собирается поиметь меня прямо здесь? На глазах у стражи? Или это входит в ритуал так называемого «вытягивания дара»?

Пальцы чародея тем временем скользнули ниже, к прикрытой рубищем, но из-за откровенной позы полностью доступной промежности. Нащупали клитор, нежно коснулись его, потом спустились к половым губам, провели по ним несколько раз прямо через ткань, словно проверяя, достаточно ли я увлажнена, чтобы на ткани остался тёмный след. То ли результат проверки не удовлетворил его, то ли чародею захотелось взглянуть самолично, но в следующий момент ткань поползла вверх, а я закусила губу, чтобы не издать ни звука.

Господи, пожалуйста. Пусть он уйдёт. Пусть секса не будет.

Тяжёлое дыхание Румена явно говорило о его возбуждении. Он склонился надо мной, шумно втянул ноздрями воздух:

— Как сладко пахнет женщиной. Небеса, ты даже тут светловолосая. Впервые вижу такое.

Я молчала, пытаясь отрешиться и ничего не чувствовать. Он может получить моё тело, но не душу. Меня тут нет, есть только оболочка, которой всё равно, что с ней делают.

Но чародей отстранился и, не трудясь даже накрыть выставленное напоказ, объявил:

— Удовольствие на потом. Сначала работа. Потерпи немного, малышка, совсем скоро тебе будет очень хорошо... а потом очень плохо.

Он коротко рассмеялся и повернулся на каблуках. Удаляющиеся шаги я приветствовала всем телом. Отсрочка казни... говорят, перед смертью не надышишься, но мне казался ценным каждый миг.

Дверь за чародеем и стражей захлопнулась, и я задёргалась в путах, пытаясь высвободиться. Тщетно, Румен привязал меня очень крепко. Похоже, это было для него привычно. Да и сам алтарь, свечи, чистый каменный пол — всё словно говорило о том, что это помещение часто используется.

Вытянуть дар... он усиливает свой дар за счёт других чародеев? Если так, неудивительно, что он околачивался в Обществе Магов. Наверное, рекрутирует там свежее мясо для пополнения своих магических сил.

Я с содроганием подумала обо всех предыдущих молоденьких чародейках — наверняка они были почти такие же, как я, пусть не из другого мира — ничего не знающие провинциалки. Часть из них, наверное, так и не поняли, что это не просто сексуальные игры — а ритуал.

Магия по-прежнему не повиновалась мне — вероятно, потому, что кандалы с моих щиколоток так и не сняли. Ледяной камень уже почти перестал жечь спину. Кажется, моё тело сравнялось с ним по температуре. Я откинула голову и попыталась, как могла, расслабиться в верёвках.

Странно, но после того, как Румен ушёл, возбуждение не схлынуло, а наоборот, накатывало волнами, заставляя меня сжиматься от неясного желания. Всё внизу горело от прилившей крови, мне стало жарко, на коже даже выступил пот.

Неужели... воздействие самого алтаря? Может быть, Румен как раз поэтому и ушёл — чтобы довести меня до такого состояния, что я буду умолять о том, чтобы меня взяли. Боже, как унизительно...

Камень подо мной вздрогнул и затрясся, огоньки свечей затрепетали. На миг я забыла о вожделении. Что происходит? Землетрясение?

Невидимые в темноте балки потолка громко скрипели, посыпалась труха. Я съёжилась, насколько это было возможно. Господи, что если всё это рухнет и погребёт меня под собой? Что случилось там, наверху? Магия Румена? Настолько сильная?

Как я ни пыталась, уловить отголоски магии не могла. Сознание снова поплыло, перед внутренним взором встало лицо Лина. Как хочется ещё раз увидеть его перед смертью — или перед чем-то, что хуже смерти.

На какое-то время я забылась, сгорая в фантазиях, где меня брали то спереди, то сзади, ласкали много мужчин одновременно, и почему-то все они были — Лин. Я слышала тихие хриплые стоны, и, приходя в себя, понимала, что это мои собственные стоны. Возбуждение сжигало меня, безумный набат внутри всё разрастался, и прикосновение верёвки казалось изысканной лаской, грозящей довести до пика.

Зловещий скрежет открываемой двери заставил меня вздрогнуть. Я напряглась в верёвках, попыталась приподнять голову. Терзали попеременно и ужас, и надежда. Пусть даже это возвращается Румен, я уже готова была на всё, если это подарит мне облегчение. И в то же время презрение к самой себе усилилось: что же я за жалкая беспомощная дурёха, не в силах противостоять.

Я не видела, кто вошёл, на фоне дверного проёма мелькнула лишь тёмная фигура. Зато хорошо слышала шаги — медленные и неуверенные, со странным клацаньем, как будто вошедший цеплялся за пол металлическими набойками на обуви.

Я задержала дыхание. Кто там? Это ведь не Румен — но кто тогда? Кого спустили на меня в этом тёмном подземелье — и зачем?

ГЛАВА 33.

Может, я бы сошла с ума от ужаса, но тут вошедший наконец появился в круге света — и я обомлела, узнав Лина.

Зажмурилась, потом снова открыла глаза. Этого не может быть. Это видение. Лин не может идти ко мне, покачиваясь, в одной повязке на бёдрах, весь в гари и пепле.

— Лин!.. — я дёрнулась в путах. — Почему ты вернулся!.. Уходи, пожалуйста! Скоро здесь будет Румен, и тогда...

Я не договорила. Лицо и тело Лина покрывала чешуя, а глаза горели звериным разумом. Всё напрасно, он в частичной трансформации. Вот почему слышалось клацанье: этот звук издавали мешающие идти драконьи когти.

Дракон вышел на первый план. Поэтому он и вернулся — искать свою самку. Видимо, зверь не понял, что я уже должна была быть в Аэлине. Или... почувствовал меня здесь?

Лин склонился надо мной. Он тяжело дышал, острые зубы были оскалены. Втянул воздух ноздрями, низко заурчал. Лизнул моё лицо, шею, опустил лицо ниже, будто принюхиваясь, ища чужой запах. Снова зарычал, уже грознее.

Не нравится рубаха, которую до меня носила другая женщина — а может быть, и не одна? Или же он чует Румена? Что если Лин решит, что я изменила ему? Убьёт?

На миг страх похолодил внутренности. Тут же исчез. Не знаю почему, но я была уверена, что даже не владея собой Лин не причинит мне вреда — намеренно, конечно.

— Лин... пожалуйста, уходи... обращайся снова в дракона, лети в Аэлин.

Он не слушал. Мотнул головой, как будто отгонял назойливую муху. Зацепил когтем ворот рубахи и рванул. Уткнулся лицом в обнажившийся живот. Я чувствовала движения его горячего языка во впадинке пупка — щекотно и возбуждающе.

Чёртов алтарь, чтобы он был проклят, улавливал мои ощущения и множил их в тысячу раз. Не отдавая себе отчёта, я выгнулась навстречу Лину.

Нельзя... если мы сейчас... Румен вернётся, и мы оба погибнем.

Лин провёл языком дорожку ниже. Осторожно, словно спрашивая разрешения, дотронулся самым кончиком до затвердевшего, напряжённого клитора. Я ахнула, задрожала от хлынувшей по телу волны. К языку присоединились пальцы, и ласка стала смелее. Не выдержав, я испустила долгий стон — о-о-о, как же хорошо. Дёрнулась было свести бёдра от невыносимости наслаждения, но не смогла. Зато натяжение верёвки усилило ток крови, добавляя пульсации огненного жара.

Горячее дыхание, жалящие прикосновения, собственная беспомощность сводили с ума. Я дрожала, рвалась, обезумевшим от желания голосом что-то кричала — и раз за разом достигала высшей точки блаженства. Наконец Лин поднял голову, и я распростёрлась на алтаре, тяжело дыша.