Шанс для дознавателя (СИ) - Ветрова Варвара Страница 46

Внезапный порыв ветра почти сбивает с ног и, чтобы удержаться на ногах, я хватаюсь за ближайший валун. Ладони тут же обжигает нестерпимым жаром и я отдергиваю руки, делая шаг влево — туда, где от ветра остаются лишь воспоминания. Но ветер следует за мной — и толкает в спину, вынуждая все-таки выйти на открытую местность. Закрываясь от очередного порыва, я отгораживаюсь руками и уже не сопротивляюсь, чувствуя, как меня швыряет вперед — на потрескавшийся камень плато.

Я не падаю — меня будто аккуратно ставят на что-то твердое и ветер, будто по заказу, стихает. В попытке осознать, что это было, я отбрасываю упавшие на лицо волосы и, открыв глаза застываю, напоровшись на такой знакомый взгляд.

Риндан. Он стоит в десятке шагов и внимательно смотрит на меня. Мне почему-то очень неловко — к тому же, позвоночник тут же простреливает странной болью: как при переполненном резерве. Не понимая, что происходит, я делаю крошечный шаг назад, тут же упираясь в что-то твердое. Оглянувшись, понимаю — валун.

— Мейделин… — голос инквизитора звучит бесконечно устало.

— Риндан?..

Ответа не следует — но я чувствую, как в моей груди зарождается и начинает неприятно давить какое-то крошечное чувство обреченности. Будто мы…

— Что ты здесь делаешь? — в попытке быть услышанной я повышаю голос, но мои слова тут же уносит взявшийся из ниоткуда порыв ветра.

Максвелл не слышит ничего — и я лишь вздыхаю, глядя, как кривятся в горькой ухмылке его губы. Мне до одури сильно хочется подойти к нему, коснуться твердого подбородка, положить руку на грудь, почувствовать, как сильно бьется его сердце. Но каким-то шестым чутьем я понимаю — не сейчас.

Сейчас не время и не место. Но мне от этого не легче.

Внезапный гул, раздавшийся откуда-то слева, заставляет резко обернуться. Ничего — лишь низкая линия горизонта с догорающей алой полосой заката дает понять, что сейчас вечер. Небо начинает темнеть и мир быстро заполняется сумерками. Осознав, что ещё немного — и инквизитор исчезнет в ночном мраке, я все же предпринимаю последнюю попытку — оттолкнувшись от валуна, делаю шаг вперед и… взлетаю, в последнее мгновение замечая, как смазывается четкая картинка перед глазами.

Я резко распахиваю глаза и несколько мгновений пытаюсь прийти в себя и успокоить выскакивающее из груди сердце. Надо мной склонилась Терра и мне требуется время, чтобы понять, что я дома, в родной кухне, на старом, но таком любимом кресле.

— Что… что произошло?

— Мисс Локуэл, вы так кричали… — горничная пытается ограничиться этим объяснениям, но, повинуясь неясной причине, все же продолжает, — я решила вас разбудить.

— Спасибо, что вмешались, — голос прерывается хрипом и я откашливаюсь.

Мой кашель прерывает деликатный стук в дверь и я все же покидаю насиженное место, чтобы открыть.

Мистер Мейр (ну конечно, кто же ещё?) сдержанно улыбается, протягивая мне тонкую форменную папку:

— Вам просили передать.

Немногословность мужчины понять можно: слухами земля полнится быстро, а управление — ещё быстрее. Наверняка просветили о моей ситуации.

Я вежливо благодарю и, наблюдая, как извозчик движется к калитке, развязываю тесемки, скрепляющие края. Да, действительно негусто — пара копий фирменных бланков, стопка страниц, исписанных мелким бисерным почерком и несколько газетных вырезок — тоже копии, разумеется.

— Мисс Локуэл, может, позавтракаете? — Терра не теряет надежды меня накормить.

Но я непреклонно качаю головой и взбегаю по лестнице в спальню. Плотно притворяю за собой дверь, кладу папку на стол и, присев на краешек стула, углубляюсь в информацию.

Документов не очень много, но при этом…

Да, Ирмис был прав — действительно немного не то.

Газетная вырезка одиннадцатилетней давности почему-то радует сообщениеvм о свадьбе инквизитора Лавджоя с некой мисс Лавинией Уилдред. Ещё одна, поменьше — о рождении первенца и… да, третья тоже свидетельствует о пополнении в семействе. Четвертая заметка совсем немногословна, но от этого не менее печальна — я ознакамливаюсь с новостью о разводе супругов и невольно морщусь — ох уж эти столичные порядки! Ладно бы только хорошие вести оглашали, а тут…

Бланки подробностями тоже не радуют — в них я с удивлением опознаю выписки о семейном положении. Свидетельство о заключении брака и такое же, но с другой печатью — о расторжении. Отдельно идут бланки с информацией о рождении детей. Двое — мальчик и… ещё мальчик. Здесь все совпадает. Мельком проглядываю оба свидетельства и хмурюсь, увидев в графе “инициатор развода” инициалы Лавинии. С чего бы ей вдруг расторгать брак? Да ещё с двумя детьми на руках?.. Нет, это что-то странное.

А вот последний документ, кажется, способен пролить свет на ситуацию. Копия отчета за печатью кардинала об установлении наблюдения за миссис Лавджой. Подробного. Пристального.

Пробегая взглядом строки, я холодею. Не знаю, на что пошел Вальтц, но инквизитор явно воспользовался служебным положением. Интересно, где Ирмис нашел этот документ? Такие обычно под семью замками держат, а ещё лучше — сжигают. От греха подальше.

Неизвестный наблюдатель хорош: сжато, но от этого не менее подробно он описал все подробности наблюдения. Встречи, случайные визиты, контакты… и отдельно, конечно же, выделил центральную фигуру наблюдения.

Риндан Масвелл, ведущий консультирующий инквизитор по особо важным делам. Да, действительно… важная шишка. Такие просто так в Лаерж не приезжают — разве что по каким-то своим делам. Выходит, что и в данном случае мужчина здесь краткосрочно.

Что не помешало ему завести со мной интрижку.

Горько усмехнувшись этой мысли, я продолжаю изучать документы. Все прилично — случайная встреча на улице, короткий разговор в летнем саду, танец на королевском приеме… да, интересная жизнь у Максвелла, не чета суровому лаержскому быту. А вот, пожалуй, и суть вопроса: три встречи в одном из кабинетов столичного управления инквизиции — каждая не более получаса.

Отложив отчет, я ещё раз тянусь за бланком расторжения брака. Я хочу сверить даты — и интуиция меня не подводит: миссис Лавджой подала на развод спустя ровно три недели с момента последней встречи с Максвеллом.

А это может означать только одно: Риндан и Лавиния…

Приступ тошноты накатывает внезапно и, оттолкнувшись от стола, я отъезжаю по полу прямо на стуле. Понимание того, чем я только что занималась, приходит сразу — и я запрокидываю голову, чувствуя, как на глазах вскипают слезы. Зачем я это делаю? Кто меня вообще просил? И, главное, почему меня так волнует прошлое инквизитора?!

Нет, так дело не пойдет.

Пихнув папку в первый попавшийся ящик, я сбегаю вниз и проворачиваю вентиль крана. Холодная вода отрезвляет — но я ещё несколько минут стою над раковиной, пытаясь пригасить мерзкое ощущение от копания в чужом белье. Мне стыдно и неприятно, что я в это влезла, но при этом необходимость понять, что происходит, кажется мне единственно правильной.

Нет, так я ничего не пойму, только запутаюсь ещё больше. К тому же, я не совсем понимаю, что побудило меня развить активную деятельность. Интерес? Нет. Странное отстранение? Тоже нет.

Я стою в ванной, кажется, вечность, прежде чем до меня доходит истина в последней инстанции. И лишь после этого я сдавленно выдыхаю и хлопаю себя по лбу, осознавая очевидное.

Вызванный дилижанс приезжает спустя полчаса. Это время я зря не теряю — наконец-то радую Терру своим аппетитом и, умяв две тарелки мясной похлебки, последние несколько минут чахну рядом с аптечкой, выжимая из флакончиков всю их чудодейственную силу. К ночному зелью я добавляю ещё пару ингредиентов и, влив в себя получившуюся жидкость, едва сдерживаюсь, чтобы не выплюнуть её обратно. С учетом моих аллергий Джо не добавляет в концентраты вкусовые компоненты — и я вынуждена довольствоваться истинным положением вещей.

Вещи я собираю быстро. Теплое платье — в случае, если понадобиться задержаться, — планшет и переносное перо. Сверху в сумку летит книга, которую тоже выдал мне этот несносный исследователь: тяга к загадкам у мужчины не поддается никаким объяснениям.