Как приручить одинокого волка (СИ) - Зоряна Лемешенко Страница 46

Глава 39

Я сразу же очень пожалела, что сознание вернулось ко мне. Боль я почувствовала во всём теле одновременно. Видимо меня били везде, куда попадали. Болела голова, болел живот, болели руки и ноги, спина… Едва разлепив глаза, я сразу же их сомкнула. Я узнала его.

Напротив меня, лежащей на полу, в белой рубашечке и черных брюках сидел на стуле мой бывший начальник, с которым мы расстались не на самой хорошей ноте, но ведь это было полгода назад, и звонок Паше вселил в меня уверенность, что мне ничего не угрожает… Он сидел, словно любовался картиной, расслабленный и умиротворённый, и смотрел на меня, немного склонив голову к плечу.

— Доброе утро, мразь! — резанул слух его мерзкий голос, — что, не рада видеть?

Я молчала.

— Я тебе вопрос задал! — завизжал он и, подскочив со стула, ринулся ко мне.

— Не рада, — прохрипела я, сжавшись.

— А что так? Столько работали вместе, столько воспоминаний… Я тебя спрашиваю, сука! — он схватил меня за волосы и потянул наверх, чтоб вынудить смотреть в его глаза.

И я увидела. Ничего человеческого в тех глазах не осталось. На меня смотрело абсолютное зло, на которое человек не способен, осталась оболочка, образ, а внутри зловонная тёмная гниль, у которой не могло быть родителей, у которой не могло быть весёлых воспоминаний из детства, первой любви… Возможно, когда-то он был человеком и мог чувствовать что-то хорошее, но сейчас…

Удар в живот вернул меня в реальность, но второй удар в лицо вышвырнул во мрак. Но мрак был не беспросветный, он шевелился и дышал, постепенно наполнялся звуками и образами. Я сначала ощутила, что не одна, почувствовала чьё-то присутствие, от которого мне стало хорошо, спокойно. Ласковые руки гладили меня по лицу и волосам:

— Всё пройдёт, дочка, ты верь в него, дочка!

— Светлая наша, он успеет!

— Смотри!

Я словно видела кадры из фильма, где мелькали мои сновидения, в которых я была ведьмой лесной и ждала своего милого, но не дождалась. Этот сюжет был мне знаком. А дальше мне показали его жизнь: такую же бесплодную, как пустыни. Он жил с женщиной, но не любил её, он ел еду, но не чувствовал её вкуса, пил вино и не хмелел… я знала когда так бывает: его заворожили, оторвали от судьбы и увели в сторону. Вот почему он не узнал меня, когда я в своем посмертном желании проститься, явилась к нему! Боль в груди заставила вскинуть руки и согнуться от такого бремени…

— Верь в него!

— Он вымолил!

— Он успеет!

Я снова вскинула взгляд на клубящуюся тьму, где показали маленького мальчика, который купался в любви и ласке родителей. Но вскоре он совсем одинокий и замкнувшийся в себе оказался один среди десятков таких же брошенных и забытых детей… Моя душа заливалась слезами, мне так хотелось его обогреть и утешить! Я видела как его светлая душа покрывается коростой, как он закрывает своё сердце, думая, что в этом спасение. Он стал хитрым и жестоким, он пользовался своей красотой и обаянием среди женщин, а своей силой и безжалостностью в мире мужчин. Это был Глеб. Такой разный, противоречивый, но родной… А затем показали меня, как я ласкаю огромного пса, а он льнёт ко мне за лаской и теплом моих рук. А следующее видение: этот пёс несется через лес на ходу превращаясь… в моего любимого!

— Сердце волка получил…

— За верность свою…

— Сотни лет ждал рождения…

— РАДИ ТЕБЯ! — крик после умиротворяющего многоголосого шепота вытолкнул меня обратно в явь.

А в реальности на меня выплеснулось ведро ледяной воды, где настоящий бес жаждал моих мук и страха. Я не совсем понимала, где я была и кто мне показывал мою прошлую и настоящую жизни, но я вернулась сюда с твёрдой уверенностью, что то была правда. Я знала, откуда во мне рождались иногда сами собой строки заговоров, почему руки иногда делали то, о чём голова не помышляла: отливали воск, мешали соль, вязали узелки… Это была моя память из прошлой жизни, мои заблокированные новым рождением знания рвались наружу. И понимание того, кто сейчас передо мной, тоже было абсолютно ясным. Его собрат жил подо мной. Такие всегда преследовали ведьм, тянулись к нашей силе и живому огню, что горел в наших сердцах.

— Не смей сбегать!!! Ты почувствуешь всё, что я тебе приготовил! Как чувствовал я, когда твой ё***арь меня избивал!

Я не понимала, о чём речь, но его настрой не оставлял сомнений: он не отступится и не пожалеет. Я начала думать и осматриваться: по иронии судьбы, комната, где я находилась, была светлой и чистой, с большими окнами, сквозь которые было видно ясное майское небо с редкими облаками, которые подсвечивались клонящимся к закату солнцем. Раз этот урод не боится нашуметь, значит мы где-то далеко от людей и смысла звать на помощь нет. А еще комната была совершенно пуста, чтоб я могла придумать воспользоваться хоть чем-то в целях самозащиты. Единственным предметом, который был тут, был тот самый стул, на котором и сидел мой мучитель в момент моего пробуждения, но он стоял далеко от меня, и дорогу к нему преграждала мерзкая туша беса.

— Что тебе надо? — просипела я, поднимаясь.

Да, я боялась, боль — это неприятно, а самое страшное было думать о том, что будут говорить Вадику, когда его мама не придёт.

— Твои крики, — спокойно, словно говорил о погоде, произнёс бес.

Он деловито натягивал на свои толстые пальцы правой руки перстни и печатки, сжимая ладонь в кулак и любуясь результатом.

— А хрена с два, — ядовито произнесла я, с силой ударяя по полу снятым с шеи кулоном и одним быстрым движением чертя круг вокруг себя, — боги светлые со мной, я тебя не боюсь, низший.

Морда врага на какой-то миг застыла в изумлении, словно обычный человек услышал бредни душевнобольной. Но эта гримаса продержалась всего ничего, а потом тварь рванула на меня с диким ором, в котором словно слились воедино крики загубленных душ и вой бури. Мне стоило больших усилий не отшатнуться и не выпасть с узкого островка моей надежды. Когда бес ударился будто о бетонную стену, разбивая в кровь своё искажённое злобой лицо.

— Я достану тебя! Или не сойти мне с этого места!

— Не выйти тебе отсюда и не губить больше душ. И слова мои твёрже Алатырь-камня и никому их не разбить! — эти