Чудовище без красавицы - Любовь Хилинская Страница 46

усмехнулась, после чего растерла ладони одну о другую и появившуюся между ними искру пустила по начавшим съеживаться кружевам, синеющим и опадающим обрывками пепла от драконьей магии. Словно тополиный пух от огня сгорала гадость, забиравшая магию, не позволявшая Алианне принять облик человека, и тянувшая из остальных обитателей замка их крохи силы.

Люциус с удивлением смотрел на то, как стены комнаты становятся чистыми от воздействия драконьем магии, как исчезают кружева плесени, очищая замок, и как становится легче дышать, понимая, что сила не утекает неизвестно куда.

– Спасибо! – негромко произнес он. – Объясните мне все, пожалуйста.

Эпилог

Свадьба была с размахом. Правда, невеста протестовала и пыталась напомнить о своем возрасте, о том, что нельзя ж так настаивать, но жених и близкие были неумолимы – такое событие случается не каждый день, а потому скрываться и устраивать тайное венчание стыдно. Что им скрывать?

В этот день еще робкое весеннее солнышко осветило огромный собор своими первыми лучиками, коснулось шпиля, возвышающегося в самое небо, затем скользнуло по витражам, спустилось книзу, к проталинам на снегу, искрящимся паутинкам в голых еще ветвях деревьев, посеребрив их. Пичуги, взъерошенные, сонные, сбившиеся кучкой, подали первые голоса, и вскоре, согревшись, загомонили звонко, приветствуя старого священника в парадной рясе, и начавших прибывать гостей. Знатные вельможи и приближенные императора вошли внутрь собора и расположились на скамьях вдоль прохода, обычные горожане столпились снаружи, образовав коридор, по которому медленно катилась золоченая дутая карета, везущая невесту.

Первым вышел Ирман. Он был невероятно хорош – высок, статен, волосы уложены один к одному, глаза сверкают, на губах улыбка. Подав руку невесте, взглянул на ее смущенный румянец и не смог сдержать смешка:

– Ты у меня такая красивая! – нежно произнес и склонился над тыльной стороной ладони женщины.

Она вздохнула, выдохнула резко и процедила сквозь зубы:

– Пошли скорее, пора покончить с этим фарсом!

Но быстро шагать не получалось – пышное изумрудное платье, усыпанное мелкими бриллиантами, туфли на высоких каблуках, плащ, подбитый мехом – все это не способствовало скорости. Со стороны и вовсе казалось, что смущенная невеста будто плывет по дороге, даря улыбки направо и налево.

Вот, наконец, и ворота собора. Остановившись перед ними, женщина бросила на Ирмана умоляющий взгляд.

– Еще не поздно все отменить! – пробормотала она, закусив губу.

– И лишить себя удовольствия? – хмыкнул он в ответ, потянув невесту за руку. – Идем, не трусь!

Гости при виде вошедших начали возбужденно перешептываться, ахали, а кое-кто даже промокнул слезу в уголках глаз.

– Давай не трусь! – подбодрил шепотом Ирман. – Посмотри, как он волнуется!

Невеста подняла голову, стиснув зубы, решительно посмотрела на стоявшего у алтаря жениха и чуть вымученно улыбнулась, когда заметила восхищенный взгляд. Направленный на нее и ободряющую улыбку. Это дало ей сил идти вперед, гордо подняв голову. И, когда Ирман снял ее руку со своего локтя и вложил в руку будущего мужа, повернуться и поблагодарить.

– Ты – моя! – услышала невеста едва слышный шепот, хотела было возмутиться, но тут священник начал брачную речь, и пришлось встать прямо, сделав вид, что внутри все не содрогается от страха и неизвестности.

Она даже толком не слышала, когда закончилась речь, и замерла, едва почувствовала, как рука жениха напряглась, а затем священник подал им чашу, наполненную голубоватой жидкостью. Крепко сплетя пальцы, брачующиеся опустили кисти в чашу, с удивлением наблюдая, как едва видимая сероватая вязь проступает на руках.

– Боги благословили союз! – вскричал священник.

Поначалу в зале воцарилась тишина, затем послышались первые робкие поздравления, и вскоре аплодисменты, свист, выкрики с пожеланиями счастья и удачи.

– Теперь ты точно моя! – торжествующе произнес Ангус Рокофор, поворачивая к себе жену и глядя на нее сверху вниз. – Дождался!

– Это ты мой! – с вызовом ответила Аранда, а затем первая потянулась к мужу, чтобы скрепить союз поцелуем.

Из первого рядя за ними наблюдал с улыбкой Ирман, а чуть позади него стояла Алина, крепко держа за ручку худенькую девочку-подростка, а с другой стороны высокого статного мужчину, который с мрачным видом взирал на все сверху вниз.

– Ты так радуешься, словно это твоя свадьба! – проворчал он, сверкнув глазами.

– Да! – с улыбкой подтвердила учительница. – Я радуюсь, потому что точно знаю, какой хочу видеть свою свадьбу! А ты?

Люциус хотел ответить что-то резкое, но затем смягчился.

– С тобой я готов на все, – сухо заметил он.

– Это значит «да»? – засмеялась Алина.

– Да! – ответил господарь Романдии.

Эпилог. После

Алианна замерла на самом краю пруда, нерешительно закусив губу и глядя на спокойную водную гладь, расстилавшуюся перед нею идеальным зеркалом. Попробовав кончиком большого пальца ноги воду, зажмурилась, а затем, взвизгнув, кинулась в холодный пруд солдатиком, расплескав искрящиеся брызги во все стороны и спугнув стайку рыбок невдалеке. Вынырнув, она фыркнула, засмеялась, затем поплыла к противоположному берегу, где с невысокой скалы катился вниз бурлящий водопад.

Выбравшись на плоский камень, молодая драконица встала спиной к озеру, подставив свое обнаженное тело струям ледяной воды, поежилась, подняла лицо вверх, крепко зажмурившись.

Это было ее личное место силы. И каждый раз, приходя сюда, она словно в первый раз окунулась в эту ледяную воду, и затем, по возвращении на берег, чувствовала прилив мощи и магии.

Сложное детство без возможности быть человеком сделало свое дело – Алианна была ущербной в глазах других драконов. Она не могла больше обращаться, с тех самых пор, как Ирман помог ей, влив свою императорскую кровь в умирающего ребенка. Целители смогли сделать ей оборот, и тот день стал переломным в судьбе – она навсегда стала человеком. Сколько потом было бесплодных попыток превратиться в зверя – не счесть. Но даже чешуйки не появлялось у висков, как бывало у Аранды, или вертикализации зрачка, как у многих других. Ничего! И магии не было. Вернее, случались изредка вспышки, позволяющие зажечь свечу или взметнуть вихрь, но после наступал откат – одышка, слабость и потемнение в глазах.

Люциус, которого Алианна так и не смогла назвать отцом, только качал головой, хмурился и жалел ее, периодически пробуя пробудить в дочери магию, экспериментируя самостоятельно и приглашая учителей, но без толку. Черная плесень, уничтоженная в империи благодаря возвращению драконов, успела сделать свое дело – погубить юного дракона, потомка Призрачных, о чем каждый раз с сожалением упоминали целители Ирмана, периодически приглашающие ее к себе для обследования.

Иногда от своего бессилия хотелось плакать. И тогда Алианна садилась на кобылу, подаренную