Призыв ведьмы. Часть 3 - Эйлин Торен Страница 46

Это желание на двоих. В её дыхании, хриплом, болезненном. В её руках, обнимающих и ласкающих, сжимающих, впивающихся. В её губах…

Рэтар и Хэла не произнесли ни звука. Всё это было совершенным безумием.

Он не был ласковым и нежным, потому что сейчас раздирало на части, и ей было не надо. Он расправил под ней плащ, задрал юбки её платья, пока её пальцы, как всегда холодные, сколько бы он не пытался их согреть, так же без нежности и ласки освобождали его естество, чтобы он мог соединиться с ней.

А потом эта невыносимая обжигающая яростная пытка. Сколько бы не было — всё было мало. Её пальцы на его коже, её не слышные хрипы и стоны, её губы и глаза полные чудовищного и разрывающего его желания, такого, что не было возможности держаться, не было даже шанса на спасение. Её движения, ноги обнимающие его, властное требование тела не останавливаться.

Рэтар перевернул её к себе спиной, положив на свои руки, чтобы не поранилась о камни, и продолжил мучить себя и её безумием жестокой близости. Греха, который изводил и не давал шанса на то, чтобы выбраться. Да и не надо было. Они тонули и им было плевать на это, потому что это было для них естественно и прекрасно.

Рука его скользнула между её ног и Рэтар уже точно знал, что нужно сделать, чтобы Хэла содрогнулась, чтобы взвыла глухо и её сотрясло благом богини, и она утащила его за собой в пропасть, на дно, откуда не выбраться, но зачем, если там она? Если в этой женщине внезапно весь его мир дал ему возможность дышать и жить, как никогда раньше за всю кажется невыносимо долгую жизнь.

Такое было только в битве, и в близости с ней. Он любил её, любил и хотел бы кричать об этом, его лёгкие разрывало от этого желания, горло драло, но было нельзя — Хэла не разрешала. Этот запрет… Рэтар чувствовал его, словно в руки можно взять: “Не говори, потому что без слов всё просто. А со словами будет беда”.

И он не хотел ей беды, он хотел ей счастья. Пусть надо молчать, достаточно действия и Рэтар знал, что Хэле не надо больше — этой женщине слова были не нужны, она в них не верила. Значит он будет молчать, просто будет доказывать, что она его, принадлежит ему полностью, как часть его самого. И этого будет достаточно, она сдаться, он не отпустит так просто… не отпустит.

Хэла содрогнулась, сдерживаемое рычание где-то в груди, немой всхлип… их обоих унесло грехом и Рэтар, никогда не думавший о спасении своей души, лишь готов был пропадать в этом снова и снова, с этой женщиной. С его ведьмой.

Ужин был очередным беспорядком. Забавным и простым. Но как же Рэтару хотелось вот этой простоты и безумства. Хотелось для себя и для Хэлы.

Ведьма была наполнена радостью от того, что можно просто сидеть за столом с людьми, которым плевать кто она. Дети задавали ей сотню вопросов об устройстве её мира. Простые, наивные и так искренне удивлялись ответам.

В мире Хэлы есть люди, которые выращивают промысловую рыбу? В мире Хэлы едят икру рыбы? В мире Хэлы умеют доить рыбу, чтобы получить эту самую икру? В морях солёная вода, а водоросли это дорого?

Войр сначала пытался унять ребятишек, но потом понял, что это бесполезно, да и видел, что Хэле не в тягость отвечать на эти вопросы, а даже наоборот.

Она была счастлива. Вот какая она, когда её переполняет обычное человеческое счастье. Это лицо… Рэтар был готов гладить его, целовать его, делать всё и больше, чтобы оно всегда было таким, чтобы эти глаза всегда были такими.

Когда уже зашла Тэраф и надо было уходить, Хэла вышла из дома первой, распрощавшись с детьми и Войром. А Рэтар задержался.

Пияна решила уйти в селение и тан обеспокоился, что уже темно. Да и оставалась же она здесь пока он лежал, чего сейчас уходить. Женщина что-то буркнула и вышла. Войр вздохнул, извинился перед Рэтаром.

— Бывает у неё. И Рэтар, — сказал он как можно тише. — Ведьма. Я тебя понимаю.

Феран прикрыл глаза, давая понять, что понимает о чём говорит Войр. Мужчины пожали локти и попрощались.

Встав в дверях, феран услышал разговор Хэлы и Пияны. Последняя говорила что-то о том, что ведьме и дело быть не должно до всего этого. На что Хэла ответила:

— Я говорю только о том, до чего мне дело есть. А Войр часть дома, которому я служу и на его благополучие мне не всё равно. Так что завязывай с этим. Думаешь всё работает так, как ты хочешь? А ты уверена, что ты знаешь, чего ты хочешь? Попросила, чтобы он в тебе нуждался — так его к постели приколотило. И что-то не заметила я, что ты с ним в этой постели была. Не отпустит его сестра твоя, ясно? Не сейчас и не через тир, а может и через десяток. Или смирись, или иди на все четыре стороны. А уж няньку детям найти не проблема.

— Неужели? — сорвавшимся голосом отозвалась Пияна.

— Да, я справлюсь, уж поверь, — ответила Хэла совершенно бесстрастно. — Да и в Вайле столько любви, что и на отца и на брата с сестрой с лихвой хватит. Не нужен им никто чужой.

— Я не чужая! Я родная, я их люблю!

— Правда? Родные так не поступают. Любя, так не делают, — ведьма вздохнула и тихо произнесла: — Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Пияла зарыдала. А Рэтар вышел из дома, сделав вид, что ничего не слышал. Хотя знал, что скорее всего Хэла знает, что он там был и всё слышал.

Они прошли по берегу в сторону оплота. Хэла молчала. Настроение её изменилось. Она стала задумчивой и далёкой. Один раз споткнулась, недовольно фыркнула.

— Это был заговор? — спросил Рэтар, придерживая её за локоть.

— Его внезапная болезнь? — уточнила ведьма. — Да. Она была вот в том городе, про который ты говорил. У ведьмы там чёрной.

— В Рангразе.

— Да, — подтвердила Хэла и вздохнула. — Но зачастую человек не правильно просит. Точнее формирует просьбу, а ведьмам и