Осколки тени и света (СИ) - Вересень Мара Страница 46

Кто-то поймал паутину сачком, вместе с утренней росой, рассветом и трелями в вышине за облаками и развесил ободки на бечевках. Ветер призывно гудел в тонких трубочках, перестукивал подвесками, рассыпая хрустальный звон и стаи брызжущих светом бликов. Солнце играло на гранях музыку света, дразнило осязаемой красотой. Вот-вот и поймаешь скачущие звонкие искры, пробравшиеся, казалось, под кожу, и щиплющие внутри, как пузырьки лимонада.

–Это…– все прочие слова потерялись.

–Это ловец света,– сказала мама, улыбаясь, найдя под прочими покупками баночку с гадким барбарисовым вареньем. –Орочий оберег.

–Разве можно свет поймать?

–Ты же его видишь? Сейчас. Выходит, можно. А удержит не каждый. Идем, Эленар, мы и так задержались.

Я только помню, что кивнула и подумала, что вот еще секундочку посмотрю и пропала. Утонула в музыке, слушала, как поет мир, вызванивая на стеклянных гранях отражение моей души. А потом солнце спряталось и оказалось, что я совсем одна в толпе и не вижу ничего толком от того, что в глазах полно слез и будто песка насыпали. Меня толкнули и я окончательно перестала соображать, в какой стороне выход с рынка.

Паника вышибла новую порцию слез. Я никогда не оставалась одна в незнакомом месте. Я не знала, что делать. Вопить в голос мешало осознание, что мне все же десять, а не пять. Я заметалась глазами и тут меня поймали взглядом. Высокий парень-эльф, тоненький, как тростинка, как свирель, как музыка света, что так увлекла меня.

–Кто ты?– спросил он, присев передо мной, убирая слезы со щек невесомыми касаниями. –Почему мне кажется, что я тебя знаю?

Я с трудом различала черты его лица, только глаза и видела. И тут снова блеснуло светом и ветром. И хрустальными радугами. Они скатывались с теплых чуть вьющихся на концах волос цвета карамели. Тележка орчанки-торговки была рядом и… новое чудо. Его голос был как этот свет. От него сразу стало хорошо.

–Так то лучше, – лукаво улыбнулось чудо. –Потерялась?

Мне осталось только кивать. Столько чудес никто не в состоянии разом вынести и переварить. А мне было десять. Я вообще мало что понимала.

–Я Альвине. А как зовут тебя, заплутавший светлячок?

–Эленар, меня зовут…

* * *

– Эленар! – воскликнуло чудо.

Я никогда прежде не позволяла себе ничего подобного. Не смела первой касаться такой красоты, хотя руки беспрестанно чесались потрогать волосы или кончик торчащего из них уха, или первой взять за руку во время приветствия. А тут обнимать бросилась. Альвине был как кусочек прошлого, когда еще жили родители и все было хорошо и, наверное, мне хотелось удостовериться, что он, повзрослевший, еще более высокий, чем я помнила, и куда более внушительный, чем был, – настоящий. Настоящий… мужчина, красивый, благородный, в летящих эльфийских одеждах и с ажурным ободком поперек лба. И я – лохматое нечто после ночевок непонятно где, одетое непонятно во что. Вцепилась клещом.

– Вот мы и встретились.

Уши забило восторгом, хотелось рыдать от радости…

– Ты изменился, тьен Эфар, – произнесла я дрогнувшим голосом, поднимая на него полный обожания взгляд, уделив особенное внимание глазам и ажурной полоске венца чуть повыше бровей.

– Ты тоже… изменилась,виенел’кай нарен, эхо пламени. – Альвине обнял в ответ и осторожно коснулся моего лба в том месте, где Ине рисовал временный зомбо-знак.

–Виенел’кае нааренраз уж так, – подал голос некромант.

Счастье от встречи моментально сбавило накал. Шуршали угольки, потрескивали, в лопатки будто пожаром дохнуло. А еще – чуть ниже. Еще ниже. И еще. Как сползала рука, обнявшего меня в ответ Альвине, так и пыхало. Волосы синхронно поддержали.

– Мертвые… языки далеко не самое мое любимое занятие, – старательно проговорил эльф, убрав руку с моей спины и коснулся одного из украшений. Провел пальцем по ободку.

Да, вот теперь хорошо. Теперь на него можно было смотреть незамутненным взором и слушать без текущей из ушей патоки. Я и забыла, что у некоторых дивных очарование действительно бывает убойным. А вот на Ине Альвине посмотрел так, будто тот только что возник из ниоткуда. И не заговори, эльф и дальше продолжил бы его игнорировать, как дерево или столбик коновязи. Но тот заговорил.

Тьен Эфар оставил меня и в несколько летящих шагов оказался рядом с некромантом. Они замерли друг напротив друга на расстоянии протянутой руки, странно похожие при том, что абсолютно разные.И одновременно отпустили силу.

Не было никакого сияния, молний и прочих визуальных эффектов, просто окружающее, подернувшись жемчужной дымкой, замерло. На один долгий, невозможно долгий миг. И я, рванувшая следом, будто боялась, что они сцепятся, как два кота в подворотне, снова почувствовала себя камнем.

– Я вижу тебя, осколок прошлого. Таких как ты больше нет, – звенела тонкая светлая струна.

– И я вижу тебя, голос мира. Таких как ты почти не останется. Скоро, – гулко вибрируя отвечала другая, самая низкая, цвета темной меди, распадаясь на несколько голосов.

Волоски у меня на коже встали дыбом

– Не так уж и скоро, – усмехнулся Альвине, прикрыл мерцающие золотом глаза, будто читал по памяти или слушал кого-то далекого и повторял вслед за ним. – Не так уж и… Инне’Кайт тен’Морн.

– Я тоже умею играть в эту игру, м-м-м… Эллевиен тен’Фири, – вкрадчиво произнес ужас и тут же спрятался. Вытянувшие трещинами зрачки в угольях глаз снова разбежались по радужке. Черной.

Мир вздохнул, время пошло. Они больше не смотрели друг на друга. Смотрели на меня, держащую их обоих за рукава.

Две пары обеспокоенных глаз.

– Испугалась, искорка? – тепло спросил Альвине, погладив меня по сведенным пальцам.

Темный скривился, будто ему уксуса на хвост налили. И дернул рукой, освобождаясь.

– А без пафоса и упражнений на гибкость языка нельзя любезностями обменяться? – поинтересовалась я. Деть руки было некуда, и я скрестила их перед собой.

– Можно. Если бы некоторые вовремя вспоминали слова приветствия вместо того, чтобы поучать, – немного высокомерно произнес Эфарель. – У меня и без случайных темных учителей более чем достаточно. Где ты еготакоговзяла? Кто он тебе?

– Он мой… У нас договор, – поправилась я. – Деловое соглашение.

Теперь уже эльф скривился. В его исполнении это выглядело вполне мило и совсем не относилось к сказанному. Альвине нервно потер браслет на руке, явно доставляющий беспокойство, спросил здесь ли мы намерены остановиться и поспешно попрощался, пообещав мне более долгую и приятную беседу.

Едва он нас оставил я тут же вспомнила что устала, грязная и есть хочу. Организм тоже вспомнил и поддержал утробным урчанием, совершенно не стесняясь присутствия Ине, хотя при наследнике Эфар и звука не издал. Как могла изобразила невозмутимый величественный вид.

– Идем, – ворчливо сказал каланча, блеснул алыми точками в глазах и ехидно добавил, – ииискорка.

Я вдохнула с намерением повопить у каланчи в голове и передумала. Странно как его Альвине назвал – осколок прошлого. Меня – не менее странно, но он звал меня так и раньше. Из-за отца и слабого огненного дара. Меня даже в школу для одаренных не приняли, поэтому я заканчивала обычную. И обязательные курсы для тех, у кого дар хоть немножко есть, но до нижнего порогового значения не дотягивает, а потому не подлежит обязательной сертификации. Я сначала ужасно расстраивалась, но папа помог понять, что в мире есть множество других интересных занятий и помимо магии и приводил в пример маму с ее лавкой и увлечением магмобилями.

Еще было странным, что каланча не поинтересовался, откуда я настолько близко знакома с Альвине, что он позволяет себя обнимать, зато устроил завуалированный допрос мелкоглазому суетливому служащему гостиницы. В ходе допроса выяснилось, что наследник Эфар бывает тут довольно часто, потому что большинство прибывающих через западный въезд останавливаются именно тут.