Разожги мой огонь - Татьяна Май Страница 46

— Что-то невеста моя здоровьем слаба, все болеет да болеет, — не удержался, а сам с удовольствием наблюдал, как улыбка у Деяна под усами исчезает, а щеки помидорным румянцем наливаются.

— Да ты уж не подумай чего, Арвир, дочка у меня здоровьем крепка, а тут просквозило ее малость. С кем не бывает. Месяц тяжкий выдался. Вот и перенервничала девица.

— Ладно уж, — милостиво кивнул Арвир, — со мной не забалует.

Лестница под ногами скрипела, пока поднимался. Впереди девка выскочила. Та самая, что каждый раз в кулак прыскала, когда Арвира в доме старосты видела. Коса рыжая по спине змеится до самых округлых бедер. Нагнал девку, шлепнул пониже спины, та взвизгнула довольно и к стене прижалась, наглыми глазами на него глянув. Арвир усмехнулся. Надо будет Алане сказать, чтоб после свадьбы девку с собой в мужний дом взяла. Прислуживать.

Ухмыльнулся шальным мыслям, толкнул дверь в светелку Аланы, вошел.

— Ну, здрава будь, невестушка, — сказал весело, увидев Алану в кресле около окна. На коленях рубаха из беленого полотна лежит, в пальцах игла зажата — не иначе как Арвиру подарок к свадьбе всю ночь вышивала, да о нем замечталась. Осознала, видать, свою вчерашнюю ошибку.

Подняла на него глаза, кивнула.

— Проходи, Арвир. Ждала я тебя.

Арвир довольно усмехнулся. Еще б не ждала. Только вот не поднялась Алана навстречу, чтоб поцелуем его одарить. Арвир губы скривил, когда понял, что она опять за свое взялась.

— Что ж, Алана, не предложишь жениху своему ничего? Ни капли медовухи наваристой, ни крошки пирога мясного. Плоха та невеста, что жениха своего не привечает. А жена из такой, видит Отец-Солнце, и того хуже будет.

Получилось пристыдить. Отложила рубаху, — Арвир приметил, что там вышивки не прибавилось, — поднялась, к нему шаг сделала, руки вдоль тела вытянула, в кулаки сжала и выпалила:

— Я за тебя, Арвир, пойти не смогу.

Решение Алане непросто далось. Арвира она любила крепко. С детства, почитай, за ним собачонкой бегала: куда он, туда и она. На поддразнивания подруг внимания не обращала. Насмешки друзей Арвировых мимо ушей пропускала. Укоры родителей молча терпела. А став старше, только и мечтала, как за Арвира замуж пойдет, да станут они вдвоем жить, деток растить: мальцов с льняными кудрями да девчушек с глазами цвета весенней травы.

— Это у тебя пройдет, — отмахнулся Арвир, обошел Алану, в кресло плетеное сел. — Все невесты перед свадьбой такие. Парни сказывали. Ты девку-то кликни, чтоб медовухи принесла, горло промочить, потом уж поговорим. Расскажу, как на Ночи Костров в состязаниях всех победил.

Алана с досады носом шмыгнула. Не поверил. Да и где ему. Шутка ли, столько лет за ним хвостом ходила, влюбленными глазами смотрела, а тут — раз! — и передумала.

— Нет, Арвир, ты послушай… Я… я… — Злилась, что слов подобрать не могла, а ведь всю ночь думала, что скажет. — Я не передумаю. Твердо решила.

— Передумаешь, передумаешь, — произнес уверенно и потянулся лениво, как сытый кот. Алана так и замерла, глядя, как рубаха сильные руки облепила. А ведь сколько раз эти руки обнимали ее…

Тряхнула головой, прогоняя видение, что назойливой мухой перед глазами кружило.

— Я все знаю, — проговорила, стараясь на руки его не смотреть.

— Ты про вчерашнее, что ли? — мигом Арвир насторожился. — Так ты сплетни-то не слушай. А ежели хочешь знать, это Михей все придумал, а я подыграл. Неплохо получилось, как по мне.

Видела Алана, как глаза у ее жениха бегают. Да только дела ей не было до того, о чем Арвир говорил.

— Я про Мелиссу.

— Опять ты о ней, — возвел глаза вверх Арвир. — Сколько ж можно-то об одном и том же: Мелисса, Мелисса… Ушла твоя Мелисса к хозяину вулкана, да там и сгинула! Только и из могилы покоя не дает! — рявкнул.

Алана тряхнула головой, подошла к креслу, где Арвир сидел, ближе.

— Знаю, что ты ее извел. Знаю, что ты с лекарем сговорился.

Арвир с кресла вскочил, сверху над Аланой, как коршун, навис. Зубы сжал, отчего лицо перекосилось.

— Знаешь, говоришь? А чья рука-то ей чашу с настоем этим подала, тоже знаешь? — прищурился и прошипел вдруг, схватил Алану за худенькие плечи, тряхнул с силой. — Батюшка твой ее настоем этим и напоил. А когда Мелиссе хуже стало, тогда уж Ульх ее этим же настоем и «полечил».

Отшатнулась от него. Смотрела и не узнавала. Неужто незнакомец этот и есть ее Арвир, тот, кого с самого детства любила, по ком слезы лила, когда видела, как другим девицам улыбается?

— А принес настой кто? — прошептала почти. Губы не слушались. — Придумал все это кто?

— Так ведь ради тебя, Алана, неужто не понимаешь? Мелисса ж вдовствовала, детишек ей, опять же, боги не послали. Ни отца, ни матери.

— Сестра у нее была! — выкрикнула так надрывно, что горло обожгло. — Я!

— Мелисса сама вызвалась заместо тебя идти, никто ее не неволил. Ее это выбор был и только ее, — заговорил Арвир мягко, а сам к Алане руки протягивал. — Ну же, невестушка, иди ко мне, поцелуй подари. Ежели по нраву придется, так уж и быть, забуду, что на Ночь Костров со мной не пошла.

Алана смотрела настороженно, хотя сердце неразумное нашептывало с каждым ударом: «Иди к нему. Это ж он, любимый твой, на кого приворот хотела сделать, когда два лета назад соседка шепнула, что с дочкой плотниковой его под деревом раскидистым на окраине селения видела». Тогда-то Мелисса всю ночь с Аланой просидела, слушая о неверном Арвире. Успокаивала ее, как дитя малое.

С утра сегодня та же соседка сказывала, как вчера Арвир у Старшего Костра в Алом Танце с тремя девицами веселился. А одну даже и поцелуем