Зверь-из-Ущелья. Книга 2 (СИ) - Марей Соня Страница 47

– Но этих лет у меня нет, – резонно заметил Ренн. – Такое чувство, что я стою на распутье и не знаю, за что схватиться. Пытаюсь присвоить себе то, что никогда не было моим.

– Не говори так!

– Я привык сражаться. Решать всё с помощью грубой силы. Разрушать, а не созидать, – он развернул руку с зажатым в ней клинком и подставил лезвие под косые лучи солнца. А потом добавил тихо: – Может, просто убить его, да и дело с концом?

Неужели он говорит про своего отца?

– Не вздумай! – от испуга я вцепилась в отвороты куртки и попыталась встряхнуть, но это было всё равно, что сдвинуть с места скалу. – Не уподобляйся ему. Не ломай себя ещё больше.

Да, я действительно испугалась – таким страшным вдруг стало лицо Реннейра. Взгляд застыл, рот превратился в тонкую полоску, ноздри затрепетали. Но в следующий миг, глянув на меня, Ренн оттаял. Коснулся рукой волос, пропуская между пальцами пряди.

– Порталы у меня пока получаются лучше. Вот и потренируюсь.

Сейчас он потренируется, а вечером мы продолжим. И о Даре побеседуем, и, быть может, займёмся чем-нибудь более интересным. Не зря же столько в разлуке мучались!  

Вечером между нами состоялся разговор.

Мерно потрескивал огонь в печи, тени на стенах исполняли причудливый танец. Ренн замер на постели с мечом в руках, любовно полируя лезвие. Остаток дня он потратил на попытки создать портал. Я чувствовала, что он пытается, но до конца не может поверить в Дар и всё с ним связанное. Это останавливает его, мешает, ведь всю жизнь он привык полагаться только на себя.

– Ты хотела ещё что-то мне сказать? – Ренн поднял взгляд, и показалось, что в синих глазах замерцали искры.

Мне нравился его взгляд. То глубокий и тихий, как озёрная вода. То резкий, как взмах клинка. То обжигающий, как огонь в кузне. 

– С давних времён нашей задачей было хранить жизнь, – начала я издалека, чтобы успеть собраться с духом. Говорить об этом было больно. – Но сейчас искатели вырождаются, Ренн. Если много веков назад Антрим был многолюдным, а семьи большими и дружными, то сейчас от моего дома, дома Алого камня, почти никого не осталось. Скальный город похож на огромный склеп, матери рыдают над погибшими или нерождёнными младенцами, многие семьи совершенно бесплодны. Пройдёт ещё сотня лет, и от горного народа останутся лишь воспоминания. То, что у моего отца, человека со смешанной кровью, родилось двое здоровых детей – самое настоящее чудо.

Ренн слушал меня, не перебивая. Потом отложил меч и сел, упёршись локтями в колени.

– Твой отец – самый настоящий лицемер и трус. Если бы он нашёл в себе силы посмотреть правде в глаза, то понял бы, что всё дело в том, что ваша кровь ослабла за века и её необходимо разбавить.

– Уверена, что об этом задумывались многие, – я села рядом и заглянула в глаза. – Но не так-то просто расстаться с предрассудками, верно? Мы всегда были очень закрытым народом, стерегущим сокровища не хуже сказочных драконов.

– И ты, и твой отец обладаете сильным Даром вопреки заверениям стариков и трухлявых книг о том, что у полукровок его быть не может. О чём это говорит?

– Мы усиливаем кровь друг друга, – выдохнула я, совершенно обескураженная. – А что? По-моему, всё сходится!

– Искатели так тряслись над чистотой своей крови, так боялись её утечки, что за столетия изолированной жизни она превратилась в уксус. Если ничего не изменить, дети гор просто-напросто исчезнут, – закончил Ренн за меня.

Надо же, как быстро мы научились понимать друг друга с полуслова!

Голова взрывалась от наплыва мыслей. Помнится, когда-то я сказала лестрицу, что искатели ищут истину во всём, ищут ответы на вопросы. И мы, кажется, отыскали один из самых важных.

– А ты, Ренн, – начала срывающимся шёпотом, надеясь, что ни в чём не ошибаюсь. – Ты тот ребёнок, сын человека с равнин и Каменной жрицы, который должен не уничтожить наш народ, а спасти.

– Как забавно, – усмехнулся после долгого молчания Реннейр. – Мой отец растил меня для того, чтобы я помог присвоить ему Антрим. И, если вместо этого я его спасу, он очень удивится. Или удавится. Он ведь по-своему трактовал пророчество.

– Матушка Этера говорила что-то про кровь, – я напрягла память, пытаясь выловить то важное зёрнышко, что должно было приблизить меня к разгадке.

– И потечёт по равнинам кровь искателей, – подсказал Ренн, а потом вдруг разозлился: – Ненавижу иносказания! Интересно, хоть кто-нибудь когда-нибудь сделал нормальное пророчество без всего этого бреда? Стремясь помочь, а не запутать.

А вот в этом я сильно сомневалась. Стоило вспомнить хотя бы тот сон, в котором всё было неясным и размытым, и который можно было читать, как угодно. Да и вообще, обязаны ли боги нам помогать? Они создали своих детей для того, чтобы те жили своим умом.

– Но, Ренн… – кончики пальцев похолодели, и я приложила их к губам. – Это значит именно то, о чём я подумала? Ну, кровь…

Кровь потечёт не в прямом смысле. Не будет смертей, не будет убийств.

– Кажется, да, – он в мгновение ока приблизился ко мне, и от потемневшего взгляда стало жарко. Положил на колено ладонь, придавливая к кровати. – Как бы я хотел уже сейчас… начать заниматься разбавлением нашей крови.

Щёки вспыхнули мгновенно. И угораздило меня родиться рыжей! Чуть что, превращаюсь в варёного рака.

– Не о том думаешь! Сначала Дар, а потом уже всё остальное!

Ох, кажется, остатки стыдливости всё ещё живы во мне. Хотя после прошлой ночи я начала в этом сомневаться. А память, будто издеваясь, мигом подбросила пару сочных картин. Близость Ренна действовала на меня одуряюще.

– Из тебя бы вышла суровая Верховная жрица, – усмехнулся он, целуя в лоб.

– Ох, не напоминай. От одной только мысли мутить начинает!

Вчера приснилось, будто я стою в нарядном жреческом платье, ведя заумные беседы с послушницами и послушниками, хотя испокон веков богине служили одни девушки. Этот сон был таким реальным, что, пробудившись, я несколько мгновений не могла поверить, что нахожусь в хижине с Ренном.

– Кстати, куда делся амулет из авентина? – я коснулась широкой груди, пробираясь пальцами под рубашку. – Ты снял его?

– Перед поединком принято снимать все защитные амулеты, чтобы быть честными перед богами… – Ренн вдруг нахмурился, а я поняла, что он говорит про поединок с моим братом. – Я его так и не вернул.

Я опустила взгляд. Не стала говорить о том, что это плохой знак. Подаренный авентин не должен покидать своего владельца, иначе и влюблённые будут разлучены. Впрочем, мы уже столько раз разлучались, что бояться этого попросту глупо. Плохие мысли прочь! Сегодня я просто счастлива.

Осторожно я коснулась пальцами его лица – так, будто он был мороком, и я боялась его развеять. Наверное, так на самом деле и было, сердце до конца не верило. Столько всего маячило впереди, что было страшно расслабиться и забыться.

Ренн опустил веки и, задержав дыхание, горячо поцеловал кончики моих пальцев.

– Я верну твой подарок, раз для тебя это важно.

– Не хочу, чтобы ты рисковал...

Он заставил меня молчать, прижавшись губами к губам. На улице стояла ночь, и я хотела, чтобы она не кончалась.  

***

Ночью я встал бесшумно, поднял сбившееся одеяло и укрыл мирно сопящую Мону. В груди защемило от чувства, что всё это выстраданное счастье такое мимолётное, как жизнь тех светляков на озере.

В памяти воскресла одна из сегодняшних картин: Рамона, наклонившись, сорвала седой одуванчик, каким-то чудом доживший до середины осени. Ветер дунул ей в лицо, сорвал пушистые семена – те запутались в медных волосах, осели на грудь лёгким пухом. А я стоял, как зачарованный, ловя каждое её движение. Мона напоминала гибкую лозу, что стелется по скалам, оплетая замшелые камни, вгоняя длинные шипы в многовековую твердь.

Так же она опутала и моё сердце.

– М-м… – Рамона сонно потянулась и спросила, не размыкая глаз: – Ты куда?