Танцующая с грозой (СИ) - Сдобберг Дина Страница 49

— Арисса, вы сейчас о чем вообще?

— О мужьях твоей рабыни.

— А вот тут я советую вам остановиться! Не вам, продающей собственных сыновей на потеху развращенным ублюдкам в бордели, меня в чем-либо упрекать! И Вы смеете меня осуждать за то, что я защищаю близкого мне человека от жестоких извращенцев? От этих чудовищ? Или вы сделаете вид, что не знаете где и при каких обстоятельствах наши дороги с Мией пересеклись? — я чувствовала, как меня захлёстывает ярость. — Очень бы мне хотелось, чтобы на месте Мии оказалась бы хоть когда — нибудь ваша собственная дочь! И вот, когда вы увидите ее на помосте, изувеченную и на последнем издыхании, пережившую насилие и издевательства, вот тогда я посмотрю, как вы, лично вы, дадите ее мучителям шанс на получение прощения и вернёте ее тем, кто стал для нее палачами.

Я развернулась, и, подхватив юбки, побежала обратно, к центральному дому. От разочарований сегодняшнего дня, обид и разбуженных воспоминаний, что копились в моей душе, всю дорогу по землям нагов, слезы застилали глаза. Ничего не видя перед собой, я все равно продолжала бежать, хоть так давая выплеснуться болезненным эмоциям.

Поэтому и не заметила препятствия, врезавшись с разгону в вышедшего искать меня Дардена. Тот поймал меня в объятья, придержав за плечи. Внимательно всмотреться в мое лицо и, тяжело вздохнув, предложил.

— Поговорим?

Я кивнула в ответ, так как голос не слушался от непролитых слез. Но говорить мне не потребовалось. Говорить начал Дарден. Но лучше от этого мне не стало. С каждой фразой становилось только хуже и больнее, а болезненный комок в горле мешал говорить.

— Я оборотень, Марина. Не просто мужчина, не человек, даже не наг. Я не могу просто выбрать женщину и спокойно себе жить. У меня есть зверь, что един со мной от рождения. И мой зверь выбрал пару раньше меня. Тогда, на тропе, когда вы с Элиной шли со встречи с каким — то эльфом. Но я был против. Первое мое впечатление это разочарование. Не красотка, ни тихая скромница, что такое послушание не ведающая вообще. Из-за разлада со зверем, я стал раздражителен, начал озлобляться. Срывался на тебя, старался не видеть очевидного. Но зверь раз за разом тыкал меня мордой с размаху в истину, раз за разом обращая внимание на главное. И с каждым днём я прикипал вслед за зверем. Понимал, что вот оно — моё. Видел то, о чем говорил Эрар и был искренне благодарен другу за подаренный шанс. Я был уверен, что уж сейчас — то я вцеплюсь всеми клыками. Я верил в это, уходя отражать нападение, верил каждый день, что мы провели в погоне и зачистках, верил, получая и чувствуя тепло твоего сердца, верил, что мне есть, если не куда, то к кому возвращаться, верил, заходя в это гадючье логово. Я вернулся, но… К кому? К женщине, принявшей мой браслет или к женщине, что обвешана этими браслетами, как дерево желаний при главном храме? Я ни мгновения не сомневался, что стоит этим болванам раскрыть глаза, как они будут виться вокруг тебя, пытаясь вернуть то, от чего так рьяно и так замечательно отказывались. Но я был уверен, что ты тоже уже выбрала! Меня выбрала, понимаешь?! И я был готов благодарить всех богов за этот выбор! А оказывается, что я наивный полудурок, опять повёлся на запах мёда. Или ты думала, что я приму вот этот…этот гарем? Буду дожидаться очереди на твое внимание и делать вид, что все правильно, и я счастлив? Может, мне ещё и есть из одной тарелки с твоей игрушкой, как бы он там себя не называл? Нет. Я никогда не смогу делить свою женщину с кем бы то ни было. Продажную девку? Да. Служку в борделе подавно. Но не жену, не признанную моим зверем. Я с ума сойду от ревности и злобы. Моя жена может быть только единственной у меня, но и я должен быть для нее единственным мужем и мужчиной вообще. Я собственник. И жена, это не предмет дележки с друзьями или вообще бог весть с кем! Да, странные рассуждения для оборотня, да для всего мира странные. Но в моем роду иначе никогда не было. Я и сейчас еле сдерживаюсь, чтобы не порвать к демонам все это кодло. Поэтому выбирай. Если то, что я чувствовал тогда на рассвете не лживая игра, то на твоей руке мой браслет, и ты знаешь, что делать. Если нет, оставайся со своими нагами, играйся в этой грязи и тешь свое самолюбие, всеми теми плясками вокруг себя, что тебя сейчас окружают. Я сказал. И мой выбор таков.

Дарден развернулся и ушёл. А я смотрела вслед уходящему мужчине, заливаясь слезами и беззвучно умоляя его взять свои жестокие и несправедливые слова обратно, обернуться, просто остановиться, да хоть что-нибудь…

Всплеск света. Значит, портал. Ушёл. А у меня, словно отобрали последние силы. Я опустилась на землю и, впервые за 36 лет прошедших с моего рождения, плакала из-за мужчины.

Разве я тщеславна? Разве я хоть в чем обманула? Я держала даже те обещания, которые ему не давала. Я ждала, думая о нем и вспоминая. Это он не давал о себе знать. Ни единой весточки. Я навязывалась, я напоминала о себе при помощи браслета, и только раз он ответил.

Игры, танцы вокруг меня… Да где? Пару-тройку дней, как обо мне вспомнили. Почему, в чем он меня обвинил? В том, что не забаррикадировалась в норе? Что не сыплю проклятий в адрес нагов или, в его понимании, не должна была знакомиться с матерями навязанных мне ритуалом мужей. Неужели, если бы зависело от меня хоть что-то, я бы ещё была здесь? Да я просто не пошла бы сюда, если могла бы сама разорвать эту связь.

Я не лгала Маиссе. Я не считаю семью с несколькими мужьями или женами настоящей или правильной. Я сама не смогла бы полюбить нескольких мужчин одновременно и в равной степени. Не смогла бы разделять интересы, желания и мечты сразу нескольких мужчин. Хотя я видела Маиссу с ее Хардом, заставала ее за общением с мужьями, оставшимися дома.

Но, видимо, я тоже собственник. Странный неправильный собственник. Сейчас, при мысли, что мой медведь ушел и оставил меня другим, в душе смешивались боль и бешенство. Хотелось одновременно плакать, кричать и избить до боли в руках, до сбитых костяшек первого, кто попадется под руку. И очень хотелось, что бы этим кем-то оказался один высокий, широкоплечий и такой нужный придурок, что может обращаться медведем.

Чьи-то руки подхватили меня с земли, взволнованные голоса Элины и Мии раздавались рядом.

— Ну, ты чего разревелась-то? Ну, подумаешь! А давай, мы тебе нового медведя найдем? — Если Ард считал, что напоминая об уходе его друга, он меня утешает, то он сильно ошибался.

— Не хочу никакого нового — да мне все равно, что звучит это по-детски.

— Не хочешь нового? Отлично, а зачем тогда змеюшник развела возле себя? К этому недобитому Дарден ревновал, еще, когда он пластом лежал, неужели не заметила, как Дар обрадовался, когда этот свалил? — Ард вроде и подшучивал, но смотрел серьезно.

— Да мне кто-нибудь объяснит, что происходит? В чем я виновата? Я развела, я завела…

— Марина, ты что, действительно ничего не поняла? Ты столько всего знаешь, и мы решили, что и традиции и правила нагов тоже. — Миа и Каяна взволнованно переглянулись. Потом Миа, прикусила губу и начала мне объяснять, что собственно происходило. — Когда проходит ритуал с человечкой, наги, а чаще всего это братья, члены одного рода, приходят в центральный дом клана и говорят: «мы принимаем выбор богов». То есть смиряются и соглашаются терпеть волю богов. Человечек при этом не приводят, перед всем родом не показывают, да и не в состоянии те, чаще всего, куда-то идти. Так было со мной, так было с Каяной, да со всеми человечками. А теперь, что было вечером?

— Что? Я про долг озвучила…

— Не только, Марина, не только.

Элина подала мне полюбившийся отвар, Наарис накинул на плечи мягкий плед. А Миа и Каяна, сев рядом и обняв с двух сторон, начали объяснять то, чего я не заметила.

Глава 36

В моменты, когда тебе по — настоящему плохо, когда обидно, когда не хватает сил и хочется просто лечь, свернувшись в позе эмбриона, и замереть, нужно, чтобы кто — то оказался рядом. Чтобы просто обнял и сказал тебе, что ты со всем справишься, вот сейчас немножко отдохнёшь, позволишь себе немножко слабости и слёз и справишься. Чтобы в момент, когда ты слаба и беспомощна, тебе протянули руку и спрятали в своих объятиях, и дали возможность вздохнуть полной грудью.