Испытание Терний (ЛП) - Тромбли Стейси Страница 49

Она пытается вздохнуть, но моё внимание привлекает сгущающаяся тьма под нашими ногами. Я ничего не слышу, но Кейлин кивает, давая знать, что поняла меня. Она смещается правее, ближе к стене с загадками. Плохая идея. Но я всё же следую за ней, доверяя своей союзнице.

— Думаешь, они здесь? — шёпот Бриэлль эхом разносится по пещере, и мы слышим её так хорошо, будто она стоит прямо перед нами. Я морщусь, напоминая себе, что здесь нельзя издавать ни звука.

— Не знаю, да и плевать. Сейчас главное выполнить задание, а потом уже можно будет сосредоточиться на охоте.

Прижавшись спиной к стене, Кейлин потихоньку передвигается, а я следом. Чувствую жар там, где мои руки касаются её кожи. Не думай об этом. Не думай об этом.

Я не замечаю расщелины, пока внезапно Кейлин не отшагивает назад в пустое пространство между двумя каменными глыбами. Эта ниша в полметра шириной, но под таким углом не видно стену с загадками.

Тени вокруг шепчутся, и я морщусь. Слышат ли их Бриэлль и Дрейк? Теневые духи кружат у моих ног и поднимаются к плечам, подталкивая к нише. До этого я не чувствовал их силу, их прикосновения ощущаются как порывы ветра, и я не ожидал, что они могут быть настолько сильны, задвигая меня в узкую расщелину вместе с Кейлин. Она кладёт руки мне на плечи для равновесия, когда я встаю напротив неё. Моя спина прижата к неровной каменной стене, а грудью я едва не касаюсь её.

— Приветик, — шепчет она.

Вздрагиваю при звуке её голоса. Её дыхание щекочет мне шею. Закрываю глаза, моя грудь чересчур сильно поднимается и опускается. Я наклоняю голову, и каким-то образом она читает мои мысли.

— Тени скрывают и звуки тоже.

— А, — шепчу я, всё ещё не рискуя говорить вслух. Кейлин прокручивает пальцем у уха, разгоняя тьму, и я вижу тусклый свет, а вместе с ним возникает приглушённый звук.

— Добро пожаловать, Дрейк из Вихревого двора. Ты третий, кто добрался до меня.

«Ну, спасибо», — мысленно говорю Сфинксу. Теперь Дрейк и Бриэлль знают, что мы здесь были и что, скорее всего, всё ещё находимся где-то неподалёку.

Качаю головой.

— Возможно, нам придётся остаться здесь на ночь, — предполагает Кейлин.

— Прям здесь? — отвечаю с улыбкой и смотрю вниз, где наши тела почти соприкасаются.

Она закатывает глаза.

— В пещерах. Если они будут искать нас, то мы можем переждать где-нибудь здесь, а тени помогут нам спрятаться.

— Желательно где-нибудь, где не так тесно.

Румянец окрашивает её щёки, и внезапно я ловлю себя на том, что остро ощущаю все точки, где мы касаемся друг друга. Я рассматриваю её. Она прикусывает нижнюю губу, откинув голову назад, к стене, её глаза прикрыты, а всё тело выдаёт напряжение.

Она хочет меня.

В мыслях начинается ураган, перед глазами всё плывёт, тело непроизвольно реагирует.

Она резко втягивает воздух и ёрзает на месте, но в таком узком пространстве это приводит к тому, что её бёдра сильнее прижимаются ко мне.

— Чёрт, — ругается она, крепко сжимая мои плечи.

Опираясь ладонями о стену по обе стороны от её головы, я быстро взвешиваю свои варианты. Я мог бы взять её прямо сейчас… Почему бы и нет? Она хочет этого. Я хочу этого. Никто никогда не узнает. Да всем будет плевать, если она так или иначе скоро умрёт. Ладно, это уже какие-то нездоровые мысли.

Я веду к тому, что в этом же нет ничего такого. Разве я не могу хоть разочек пойти на поводу у своих желаний?

К тому же мне дико нравится выражение муки на её лице. Она знает, что ей не стоит хотеть меня, что это плохо кончится для неё, но всё равно не может ничего с собой поделать.

Облизываю губы, пока все эти мысли проносятся в моей голове, и непроизвольно прижимаюсь к ней сильнее. Чёрт, как же она хороша. Наши враги стоят в нескольких шагах от нас. А вдруг тени перестанут нас скрывать? Это будет весьма шокирующая сцена — и опасная — если мы, чёрт побери, пойдём на поводу у влечения. Встряхиваю головой.

Чёрт, я хочу этого. Хочу её. Так сильно, что не могу мыслить здраво.

Но я уже говорил себе: чем больше времени мы проводим рядом, тем сложнее будет потом сделать то, что нужно. Я тысячу раз при свидетелях обещал, что покончу с ней.

А если я сейчас поцелую её, смогу ли потом по-прежнему ненавидеть? Сумею ли вонзить нож в её сердце?

Если я поддамся этому порыву, то кто даст гарантии, что я не пойду на поводу у этой дурацкой потребности защищать её?

У меня сводит живот, тяжесть в груди не даёт дышать.

— Ты убила моего брата, — напоминаю нам обоим, принимая решение. Выбор сделан. Иллюзия треснула, чары развеялись. Это как холодный душ, который спасает от растущего жара желания.

Её глаза смотрят на меня мягко. В них видна печаль, какой я ещё не видел.

— Да, — шепчет Кейлин.

— Ты хоть немного жалеешь? — спрашиваю по большей части потому, что выражение её лица в этот момент говорит мне, что да. И это потрясает меня.

Она открывает рот, чтобы ответить, но затем закрывает, обдумывая ответ.

— Да, — она делает паузу, и я жду, глядя на неприкрытую боль, исказившую её черты. — Если ты думаешь, что ненавидишь меня больше, чем я сама себя, то ты ошибаешься.

Я делаю небольшой вдох.

— Почему ты скрываешь это?

К чему эта маска равнодушия?

— Потому что это ничего не изменит.

Я сглатываю. Она убила моего брата. Сознательно и хладнокровно. Даже если он и вправду относился к ней так, как мне показала сфера ужасов… Он всё равно был моим братом.

— Почему? — слово срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить. Я не уверен, что хочу это знать. Мне не хочется, чтобы образ моего брата — сильного, смелого, доброго — разлетелся на осколки. А образ Кейлин — жестокой, расчётливой, коварной — стал чем-то хорошим.

Она качает головой.

— Ты не хочешь знать ответ на этот вопрос.

Вздыхаю. Она права. И я благодарен ей за то, что она это понимает.

Кейлин

Чёрт подери, я вся горю. Мне с трудом удаётся стоять неподвижно, не позволяя рукам скользить по его рельефному прессу. Я чувствую, как он прижался ко мне всем телом. Нас разделяет всего пара слоёв одежды.

Нет, между Ревом и мной гигантская пропасть. Физически мы, конечно, можем сорвать одежду и дать телам желаемое, но чем хорошим это обернётся? Мне будет только хотеться большего. Я буду тешить себя ложными надеждами.

И всё же напряжение в его теле говорит мне, что он вот-вот сорвётся и набросится на меня. Одно его движение — и я сдамся. Это плохая идея, очень плохая, просто отвратительная. Однако если он решится, я не смогу устоять.

Но вместо этого он напоминает нам обоим, почему мы двое никогда не будем вместе. Он напоминает мне, от чего я отказалась десять лет назад. Моё сердце ухает вниз, кровь в жилах застывает, а на душе остаётся лишь тяжесть.

«Они ушли», — сообщают мне тени.

Спрятав сердце за глухой бронёй, я делаю глубокий вдох.

— Мы можем выйти, — хоть я и шепчу, мой голос всё равно надламывается. Он покидает нишу первым, не сводя с меня глаз, но я избегаю его взгляда.

— Это то, что ты делаешь прямо сейчас, — тихо произносит он.

Я свожу брови в недоумении.

— Что я делаю?

Он оглядывается через плечо на стену за собой. Стену, где были написаны наши загадки. Он глубоко вдыхает и смотрит на меня многозначительно. Загадка? Моя загадка?

То, что я делаю прямо сейчас. А что я делаю? Прячусь. Притворяюсь. Но ответ должен быть существительным, а не глаголом. В этом я уверена. Так как же я могу это делать?

Обдумываю свою загадку, прокручивая строки в голове.

«Война — моё предназначенье, но воевать я не умею.

Терплю побои и выношу боль ради блага других.

Всегда верная своей цели, я жду новых ударов.

Я могу накрыть рану, но под моей защитой она не заживёт».