Дарья Кузнецова - Симбиоз Страница 49

— Насколько я могу судить, всё в порядке, — раздался спокойный голос хозяина лаборатории, а на краю поля зрения произошло какое‑то шевеление. Я чуть повернула голову и обнаружила, что оба мужчины стоят рядом с моим ложем. — Ты можешь встать, — разрешил Малик. Вставать я не спешила, но осторожно села, прислушиваясь к собственным ощущениям. Всё было хорошо, но — как будто что‑то не так. Может, просто последствия переживаний? Сложно принять, что всё обошлось?

— А что со мной было? Это больше не повторится?

— Нет, не повторится, — успокоил меня Сур. Я облегчённо вздохнула и почесала зазудевшую тыльную сторону ладони. Пальцы наткнулись на неожиданную неровность, я бросила взгляд на собственные руки — и замерла, растопырив пальцы.

— Что вы со мной сделали?! — выдохнула испуганно, неверяще ощупывая тонкие тёмные полоски на коже, убегающие в рукава. Вскинула ладони к лицу — те же полосы обводили брови, касались скул. Они чуть выступали, как вены на руках у некоторых людей, на ощупь были такими же гладкими, как кожа, но чуть более плотными. — Вы… вы же обещали! — воскликнула, подскакивая на ноги и пытаясь ногтями подковырнуть полосу на руке. — Уберите это от меня!

— Кхм. Пойду‑ка я воздухом подышу, — поспешил ретироваться Малик, а я тем временем накинулась на Сура.

— Ты! Сволочь! Убери из меня эту гадость, немедленно! — я плюнула на попытки разодрать собственную кожу и попыталась вцепиться в горло мужчины. Сейчас я совершенно не задумывалась, что он гораздо сильнее и при желании легко меня скрутит. Я чувствовала себя преданной, обманутой и очень, очень грязной. Потому что я этому уроду поверила, даже позволила к себе прикасаться и имела глупость сожалеть о несбывшемся, а он… — Ненавижу! За что?! Что я тебе сделала?!

Сур предсказуемо перехватил мои запястья. Вот только сдаваться так просто я не собиралась и с искренним удовольствием и от всей души наподдала ему по ноге. Как дядя учил, по лодыжке и со всей дури; потому что по другим уязвимым местам ещё попасть надо, а тут — даже целиться не обязательно. Мстительно радуясь, что не переобулась в лёгкие босоножки, а осталась в своих тяжёлых удобных ботинках.

Сургут зашипел и дёрнулся от боли, даже чуть не выпустил мою руку. Но радость и торжество были недолгими. Через мгновение я оказалась в крайне неудобном и уязвимом положении: вжатая в стену телом мужчины, с поднятыми вверх руками. Чтобы держать оба моих запястья, ему хватало одной ладони, а вторая в этот момент придерживала меня за горло. Не душила, а именно держала; наверное, чтобы я не начала кусаться. В такой позе я не могла не то что драться — даже дышать получалось с трудом. Очень похоже было на сцену в корабле, но сейчас не было страха: я слишком для этого злилась.

Лишившись возможности повлиять на Сура физически, решила хотя бы от души высказаться. И высказывалась достаточно долго и образно (хорошо, тётя не слышала!), а мужчина почему‑то не пытался меня заткнуть, только молча продолжал фиксировать в пространстве.

— Ты закончила? — поинтересовался он, когда я примолкла, чтобы перевести дыхание. — Могу я теперь всё объяснить?

— Плевать мне на твои объяснения! — огрызнулась я. — С них начинать надо было, а теперь — просто уберите от меня эту дрянь!

— Аля, ты жить хочешь? — поморщился он.

— Сейчас уже не уверена. Да я сейчас даже не уверена, что я всё ещё Аля! — язвительно возразила я. — Чтоб вам всем — м-м! М — м? М — м-м!

Суру, кажется, надоело слушать, и он, тяжело вздохнув, переместил ладонь с моей шеи на лицо, плотно зажав рот. Ладонь была покрыта чёрной плёнкой, так что я даже не могла его укусить. То есть, могла, но смысла в этом не было никакого.

— Ты знаешь, что такое информационное поле Вселенной? — спросил он. Я в ответ недовольно замычала, пытаясь испепелить его взглядом: больше мне всё равно ничего не оставалось. — Я почему‑то так и подумал, — со смешком заметил Сур и принялся спокойно пояснять, как будто мы сидели за столом с чашками чая, а я не чувствовала себя пришпиленной бабочкой. Даже не бабочкой; раздавленным листиком в гербарии. — Информация в чистом виде — это такое же реальное и измеримое понятие, как материя и энергия. Первую и часть второй человек воспринимает с помощью специальных органов. Некоторые виды энергии, вроде радиационного излучения, оказывают на нас влияние, но до определённого момента не ощущаются. С некоторыми мы не способны взаимодействовать без специальных приборов, а некоторые не можем даже обнаружить. Информационное поле же воспринимается неосознанно, на подсознательном уровне, и в большинстве случаев человек просто этого не замечает. Иногда замечает, и тогда подобное называют озарением.

Но бывают люди, от природы наделённые повышенной чувствительностью, и, учитывая свойственное нашему виду эмоциональное восприятие действительности, подобные люди обычно весьма впечатлительны, ранимы и уязвимы. Просто потому, что они воспринимают информацию напрямую и эмоционально реагируют на неё как на нечто, идущее изнутри, а не на стороннее воздействие. Она минует естественные фильтры жизненного опыта, логики, инстинкта самосохранения и прочие барьеры. Мазуры взаимодействуют с этим полем гораздо теснее и более осознанно, они общаются через него напрямую, задействуя определённую часть спектра.

Плотность информационного поля предсказуемо значительно выше на планетах, в местах скопления живых, а, тем более, разумных существ. Но на планетах обитания мазуров за счёт активного использования ими этой «среды» его концентрация выше на порядок.

— И причём тут я? — мрачно уточнила я. Сур к этому моменту ослабил хватку и на пробу отпустил моё лицо.

— Ты очень восприимчивая, — пояснил он. Видя, что истерика закончилась, разжал руки и отстранился, а я принялась разминать плечи, стараясь не смотреть на собственные руки. — Я бы даже сказал, чрезмерно. Если сравнивать воздействие информационного поля с солнечным светом, то, к примеру, для твоих спутников этот мир будет равносилен перемещению из темноты под яркое солнце: неприятно, при долгом воздействии — опасно, но не смертельно и, по крайней мере, некоторое время можно потерпеть. А для тебя это равносильно попаданию в открытый огонь, просто реакция сильнее растянута во времени. Вначале ничего не ощущается, потом появляется жар и боль, потом эти ощущения усиливаются, потом организм начинает разрушаться. Влияние оказывается на мозг, а дальше, сама понимаешь, итог плачевный.

— Зачем вы только нас сюда притащили, — судорожно вздохнув, пробормотала я и сползла по стенке, к которой прислонялась, на пол. — Чем вы в итоге лучше этих паразитов, которых мы ещё могли не подцепить?! И что мне в конце концов теперь делать? Я не хочу здесь оставаться, хочу домой, к нормальным людям, — я всхлипнула, обхватив себя за плечи.