Элли Каунди - Воссоединенные Страница 5

Она не отвечает.

***

Сидя в аэропоезде, мы проплываем мимо озера, которое кажется темным на расстоянии.

Никто здесь не ходит к озеру. Оно по-прежнему страдает от загрязнения со времен предыдущих обществ и не является безопасным для прогулок или питья. Общество убрало большую часть доков и пристаней, которые люди использовали раньше для хранения лодок. Но в светлое время дня можно разглядеть три пирса, оставленные в одном месте и выступающие в воду, как три пальца, все одинаковой длины, все досягаемые. Несколько месяцев назад, когда я впервые приехала сюда, я рассказала Каю про это место, что оно отлично подойдет для встреч, он мог бы увидеть сверху то, что я заметила внизу.

И теперь, с одной стороны аэропоезда, в поле зрения попадает купол Сити-Холла — луна, которая никогда не заходит. Вопреки себе, я испытываю слабое чувство гордости и слышу ноты гимна Общества в голове всегда, когда вижу знакомый образ мэрии.

Никто не ходит в Сити-Холл.

Мэрию и другие здания поблизости окружают высокие белые стены. Стена была здесь еще до моего приезда.

— Ремонт, — твердят все. — Скоро Общество снова откроет зону безмятежия.

Я очарована зоной безмятежия, и этим названием, которое никто, кажется, не в состоянии объяснить мне. Я также заинтригована тем, что находится по другую сторону барьера, и иногда после работы я делаю небольшой крюк по дороге домой, и иду рядом с гладкой, белой поверхностью стены. Я продолжаю думать о том, как много картин могла бы нарисовать мать Кая на этой стене, которая изгибается так, что я представляю ее идеальным кругом. Я никогда не обследовала стену по всему периметру, так что не могу быть уверена.

Те, кого я спрашивала, не знают точно, как долго стоит барьер, — все, что они говорят: его возвели когда-то в прошлом году.

Они, кажется, действительно, не помнят, почему он здесь стоит, а если и помнят, то не говорят.

Я хочу знать, что за этими стенами.

Я хочу так много: счастья, свободы, любви. И я хочу некоторые материальные ценности тоже.

Такие, как стихотворение и микрокарта. Я все еще жду, когда можно будет вступить в контакт с торговцами. Я обменяла два моих стихотворения на окончание другого, того, которое начинается с «Недосягаем ты — но я…» и рассказывает о путешествии. Я обнаружила его начало в Каньоне и знала, что должна заполучить конец.

А другой обмен еще ​​дороже, еще более рискован — я обменяла семь стихотворений, чтобы мне привезли микрокарту дедушки из дома моих родителей в Keйе.

Я попросила торговца сначала обратиться к Брэму с закодированной запиской. Я знала, что Брэм сможет расшифровать ее. В конце концов, он сумел разгадать шарады, которые я составляла для него на скрайбе, когда он был маленьким. И я подумала, что он с большей вероятностью сможет переправить микрокарту, чем любой из моих родителей.

Брэм. Хотела бы я найти серебряные часы для него, взамен тех, которые изъяло Общество. Но пока цена была слишком высока. Сегодня утром на остановке аэропоезда по пути на работу я отказалась обменять часы. Я заплачу справедливую цену, но не настолько много. Может быть, этому я научилась в ущельях: Кто я, кем я не являюсь, что я дам, и что я не буду давать.

***

Сортировочный центр заполнен до отказа. Мы прибываем одними из последних, и чиновница сопровождает нас в наши пустые кабинки. — Пожалуйста, приступайте к работе, — говорит она, и как только я сажусь в свое кресло, на экране появляются слова: Следующая сортировка: экспоненциальные попарные соответствия.

Я задерживаю глаза на экране, мое поведение нейтрально, но внутри я чувствую прилив волнения, крошечные скачки в биении сердца. Это вид сортировки, на который Восстание посоветовало мне обращать внимание.

Рабочие вокруг меня не подают никаких признаков того, что эта сортировка что-то значит для них. Но я уверена, что есть и другие люди в комнате, которые смотрят на эти слова и гадают Пришло ли время?

Дождись фактических данных, напоминаю я себе. Я не просто гляжу на сортировку; я одновременно выискиваю определенный набор информации, в которой должна найти несоответствие.

В экспоненциальных попарных соответствиях, каждый элемент классифицируется по важности своих качеств, а затем формируется в пару с другим элементом, чьи качества оптимально подходят первому. Это сложная, запутанная, утомительная сортировка, которая требует нашего пристального внимания и сосредоточенности.

Экран мерцает, а затем появляются данные.

Вот оно.

Правильная сортировка. Правильный набор данных.

Это начало Восстания?

Мгновение я колеблюсь. Уверена ли я, что Восстание смогло проникнуть в программу алгоритма проверки ошибок? Что, если нет? Все мои ошибки заметят. Прозвучит тревожный сигнал, и чиновник подойдет проверить, что я делаю.

Мои пальцы не дрожат, когда я перетаскиваю один элемент на экране, борясь с естественным желанием поставить элемент в нужное место, как меня учили.

Затаив дыхание, я медленно веду его на новое место и медленно поднимаю палец.

Нет тревожного сигнала.

Программа Восстания сработала.

Кажется, я слышу вздох облегчения, тихий выдох где-то в другом месте комнаты. А потом я чувствую что-то, тополиное семя в памяти, невесомое, порхающее на ветру, проносящееся мимо.

Я делала это раньше?

Но нет времени следить за обрывками воспоминаний. Нужно сортировать.

Так тяжело сортировать неправильно, я потратила много месяцев и лет своей жизни, пытаясь делать все по правилам. Это противоречит здравому смыслу, но именно этого хочет Восстание.

По большей части, данные поступают быстро и непрерывно. Но есть короткий промежуток времени, пока мы ждем загрузки. Это означает, что какая-то информация поступает из стороннего источника.

Тот факт, что мы делаем сортировку в режиме реального времени, кажется, указывает на то, что это срочно. Может быть, Восстание происходит сейчас?

Будем ли мы с Каем после этого вместе?

На мгновение я представляю себе черные корабли над белым куполом мэрии, и чувствую холодный ветер в волосах, когда мчусь к нему навстречу. Потом теплое давление его губ на мои, и на этот раз это не прощание, а новое начало.

— Мы обручаем, — говорит кто-то вслух.

Он выводит меня из задумчивости. Мигая, я поднимаю глаза поверх экрана.

Как долго мы сортировали? Я работала усердно, старясь сделать то, о чем просило Восстания. В какой-то момент я запуталась в данных последнего задания.