Турнир Тринадцати женихов (СИ) - Шестрова Ольга Страница 5

— Зараза! — рявкнули мы хором, потирая одинаковым жестом лбы.

Финист уже держал книгу легенд в руках, видно, мысль о несовершенстве наших знаний о «Турнире Тринадцати» пришла нам в голову одновременно.

— Там есть ещё? — поинтересовалась я, ткнув в стеллажи до потолка.

— Как же? Все кинулись читать, — ухмыльнулся довольнёхонький Финист, — последнюю взял.

— Фи-и-инист, — я заглянула в зелёные глаза королевского шута, — дай мне первой почитать, а?

— Что мне за это будет? — насмешливо прищурился шут.

— Я познакомлю тебя с Офелией, — улыбнулась я, тому, как он задрожал от восторга и предвкушения.

Финисту не нравилась должность королевского шута. Вместо того, чтобы весело шутить и развлекать свою принцессу, то есть меня, весёлыми историями, он ныл при каждой встрече о своих несбыточных мечтах. Вот и посмотрим, насколько они несбыточны.

— По рукам, — улыбнулся он.

— Книгу давай, и пойдём, — протянула я ему ладонь.

А он не удержался, обхватил меня за талию и под только ему слышную музыку повёл меня в королевском вальсе. Мы успели сделать несколько фигур, Финист изящно, я угловато, и откуда-то снизу рявкнуло недовольно:

— Сколько раз я говорил, чтобы не обнимались в библиотеке?!

Королевского библиотекаря трудно было заметить, если он этого не хотел. В детстве мне казалось, что у него есть плащ-невидимка.

Филадельфиус Клинт подбирался ко мне, когда я читала взрослую книгу и бубнил длинные нравоучительные монологи. Но книгу не отбирал, поэтому я слушала его вполуха и продолжала осваивать запретные истории из самых дальних шкафов.

Сейчас Филадельфиус встал на заднюю пару ножек, его румяная мордочка была искривлена злобной гримасой, серебристые косички, которых было не меньше двадцати, были растрёпаны. Кружева белого жабо воинственно топорщились, ярко блестело в свете ламп золотое шитьё на сером камзоле. Все десять пар трёхпалых ручек в белоснежных перчатках он сложил на животике, затянутом серебристой тканью.

Ножками он тоже расставлял книги, поэтому серые атласные башмачки ровными рядами стояли под шкафами, пока Филадельфиус быстро носился по библиотеке с пачками книг в руках и ногах, легко таская своё длинное тельце, состоящее из множества сегментов. Я честно спросила у папы, почему в нашей библиотеке работает гусеница? И когда Филадельфиус станет бабочкой?

— Глупышка, Филадельфиус не гусеница, он — светлячок, — улыбнулся папа.

Теперь я знала, что под серым бархатным камзолом библиотекарь прячет прозрачные крылья, а иногда читая какую-то интересную книгу, зажигается неярким зелёным светом от восторга.

— Мы танцевали, — честности на физиономии Финиста можно было только позавидовать.

Врал он всегда именно с честнейшим выражением лица.

— Ладно уж танцуйте, пока молоденькие, — успокоился библиотекарь. — А зачем заходили-то?

— За книгой легенд. Нам нужен ещё один экземпляр, — ответила я.

— Сейчас, — кивнул Филадельфиус и быстро вскарабкался на серебристо блестящую лесенку к самой высокой полке.

Оттуда полетела пыль клоками, а потом упало несколько книг.

Мы с Финистом успели отскочить.

— Осторожно! — запоздало предупредил библиотекарь, спускаясь, к животику он прижимал огромный пыльный затянутый в уголках паутиной фолиант.

— Это мне! — хором сказали мы с Финистом.

— Мне! — я умоляюще смотрела на Филадельфиуса.

— Конечно, вам, принцесса Александра, — улыбнулся он мне и попытался сдунуть пыль с книги.

В меня попало с десяток пауков, но я получила самый полный сборник легенд Первого королевства.

— Значит, знакомство с Офелией отменяется? — погрустнел Финист.

— Нет. Я слово держу, приходи завтра с утра к моим покоям, плащ надень потеплее, — улыбнулась я, таким смешным выглядел опечаленный и растерянный королевский шут.

ГЛАВА 2 Распорядитель «Турнира тринадцати женихов»

— Где ты бродишь, дочь непослушная? — отец уютно устроился в моём кресле, закутав ноги всё тем же белым покрывалом.

— Пап, я ведь могу не выходить за него замуж? А? — я села к отцу на колени, и он осторожно обнял меня. — За победителя то есть.

— Тебе двадцать два года, ты — взрослая и разумная девушка, — начал он напевать на мотив моей любимой колыбельной, осторожно покачивая меня в такт, — конечно, если победитель не понравится, мы откупимся.

— Замечательно, — обняла я его.

— И не беда, если заплатим половиной королевства, — продолжал всё в том же ритме старинной колыбельной папа.

— А тебе жаль полкоролевства? А я? Я пропадать должна из-за вашего идиотского «Турнира…»? — я представила мою тайную любовь — Викториана Дэнса — второго магического советника короля в объятиях жены и заплакала от досады и огорчения по-настоящему.

— Такой вечер, полетели? — шепнул отец, знал, чем утешить меня мгновенно.

— Отвернись, — буркнула я.

Отец хмыкнул, заметив, что купал меня в серебряной ванне собственноручно.

Я не стала ехидно напоминать, что это было, когда мне исполнился год, а открыла нараспашку окно.

Снежинки закружились по комнате, казалось, именно они унесли нас в небо. Звёзды прокалывали серебром лучей тучи, синий снег летел вкось, ветер трепал перья. Я чувствовала себя счастливой.

Пусть, Вик достался этой уродине, значит, он не был меня достоин. Ведь я всё равно лучше его жены!

— Как чудесно летать под звёздами в вихре ледяных снежинок! — закричала я отцу.

Он кивнул. Мой папа всегда был молчаливым, а уж в небе и двух слов не говорил.

Я смотрела на его ярко-синие перья. Белая луна, медленно выплывшая из туч, освещала моего отца так хорошо, что все оттенки от бледного фиалкового на хохолке до глубокого цвета ирисов на крыльях были отлично видны.

Я стала разочарованием семьи, превратившись в золотую жар-птицу в первом же обращении. Золотая птица прекрасна, но это не синяя птица — символ удачи. Именно потому, что нашей династии сопутствовала удача, мой прапрапрадед получил трон Первого королевства.

И тут я. Не синее счастье, а недоразумение! Пусть и золотое!

Мы вернулись умиротворёнными и довольными друг другом. Отец умел обращаться в одежде, я закуталась в его старенький плащ.

И тут… Сказать хотел, папа внимательно посмотрел мне в глаза:

— Распорядителем «Турнира…» будет Викториан Дэнс.

Папа успел захлопнуть дверь, вазочка, которую я бросила в него, разбилась о деревянные створки в хрустальную пыль.

— Это надо такое придумать! — вопила я. — Я буду сталкиваться с этим советником чаще, чем со своей отвратительной камеристкой!

— Что ты орёшь? — только одному человеку я позволяла так себя вести со мной.

Точнее она не была человеком — Офелия, призрак из моих личных покоев. Сейчас она водила прозрачной ладонью над сверкающей хрустальной пылью. А на полу появилась изморозь.

Призраки несут с собой холод и тьму.

Скоро вазочка матово блестела заиндевелыми выпуклыми боками.

— Офелия, не надо, а то я её ещё раз разобью, — тихо сказала я.

Горло ныло из-за воплей. Совесть болела из-за того, что я посмела так вести себя с папой.

Но Офелия махнула в сторону вазочки, и та послушно взлетела на стол.

— Говорят, три кольца уже нашли своих хозяев, — меланхолично проговорила Офелия.

— И когда мы их увидим? — я надела ночную рубашку и легла в постель.

Зубы стучали от холода даже под пуховым одеялом.

— Думаю, завтра прибудут. Один из Третьего королевства, двое из столицы, — Офелия зевнула.

— Тебе что… — вздохнула я, — ты уже умерла и давно. А у меня вся жизнь впереди. И какая это будет жизнь, если мне в мужья достанется чернорабочий?!

— Ах! Что ты? — Офелия присела на край моей кровати, это было неприятно, но я позволяла ей многое, — не будет там чернорабочих. Пока все трое — дворяне.

— Как это? — удивилась я, выстукивая зубами весёленькую дробь.

Бельё на кровати покрылось густым слоем инея.