Тайный вариант. Дилогия (СИ) - Чиркова Вера Андреевна Страница 5

– Это эльфийские дорожные костюмы, – пояснила она, доставая из-под столика квадратную дорожную корзинку с крышкой, – не мнутся и не пачкаются.

– Наверное, очень дорогие, – тихонько вздохнула Миэль и оторопела, обнаружив прямо перед собой сурово смотревшую на нее Кору.

– Миэль, я ничего, понимаешь, абсолютно ничего о тебе не знаю. И знать не хочу, мне просто не положено. Да и никому другому. Дон Азхарт велел подобрать вещи для новой помощницы и сопровождать его до города, а потом ждать в вагоне обратного состава, и я молча исполнила все приказы. Теперь буду учить тебя всему, что необходимо, но до тех пор, пока хозяин не разрешит, делиться с тобой личным мнением и секретами не стану. Никто из агентства этого делать не будет, порядок такой, не путать служебные отношения и личные заботы. В нашем ремесле это может послужить во вред делу.

– А спрашивать я имею право? – побледнев от внезапной отповеди, осведомилась Миэль из одного лишь упрямства.

– Конечно. Но не обижайся, если тебе не ответят. Это всего лишь значит, что ты спросила не о том, или не так.

Сиротка молча кивнула, как раз это она понимала лучше всего. Мать тоже упорно молчала, когда Миэль пыталась уговорить ее все продать и нанять хорошего лекаря.

А Кора, словно утратив к ней интерес, раздвинула столик, так что он достал почти до дверцы и, застелив скатертью, принялась заставлять коробками с едой.

– Подвинься к окну, – предложила она, закончив, стукнула в стенку и села рядом с Миэль, попутно несколько раз дернув шнурок с шелковой кистью, – это служителю вагона, чтобы принес чай.

Дон Азхарт явился почти немедленно, вошел без стука и сразу уселся напротив спутниц. Подвинул ближе одну из коробок, раскрыл и вытащил солидный кусок мясного пирога.

– Где брала?

– В харчевне напротив станции, тебе с олениной, – ответила Кора, а подвигая Миэль такую же коробочку, добавила, – а нам взяла с индейкой.

– Чай, – важно провозгласил появившийся в дверном проеме коротышка в ярко-красной униформе, и водрузил на край стола медный чайник.

– Спасибо, – безразлично кивнул Ридзони, и сунув ему в руку монетку, сообщил, – билеты в соседнем купе на столе.

Гном глянул на него еще надменнее, задрал нос и удалился, задвинув за собой дверь.

Кора поднялась и принялась аккуратно разливать чай по большим серебряным кружкам. Миэль очень внимательно изучала каждое ее движение, начиная подозревать, что слуг ей, скорее всего, теперь не положено.

После обеда Кора так же ловко сложила остатки еды в корзину, убрала ее под стол, потом подхватила чайник и куда-то унесла. А вернувшись, получила от хозяина указание посидеть в соседнем купе и тотчас послушно исчезла, плотно задвинув за собой дверку.

– У тебя осталось желание узнать, почему твоя мать поступила именно так, а не иначе? – устало осведомился Азхарт, кладя на стол знакомый амулет.

– Да. Но если…

– Никаких если, – резковато перебил он, – потом у меня долго не будет возможности поговорить с тобою наедине. Выслушай сейчас. Твой отец из довольно обеспеченной купеческой семьи. Он был вторым сыном, но не пожелал заниматься отцовским ремеслом вместе со старшим братом. Получил неплохое образование и зарабатывал на жизнь переводчиком. Не настолько редкое ремесло, но востребованное. Чаще всего он присутствовал при сделках между дельцами разных стран и рас. Иногда сопровождал обозы и экспедиции, если им предстояло преодолеть несколько границ, тебе ведь известно, насколько плотно заселены центральные районы. До твоего рождения Ларка зачастую сопровождала жена. Когда появилась ты, он года два или три работал один, затем твоя мать снова стала ездить с ним. А десять лет назад случилось несчастье, экспедиция, с которой они шли к драконам, попала в магическую ловушку. Ларк активировал все защитные амулеты, и прикрывая жену своим телом, вынес ее из опасной зоны, однако проклятье их все же задело. Он сгорел через пару месяцев, а твоя мать жила еще шесть лет, и все эти годы думала лишь о твоей судьбе.

Он сделал несколько глотков остывшего чая, хмуро глянул в окно, за которым убегали вдаль деревья, кусты и редкие хутора, и продолжил:

– Мое агентство называется «Приватная помощь», и мне несколько раз довелось помогать Ларку в делах, поэтому Инедит выбрала нас. Скажу сразу, мне очень не хотелось браться за это дело, но в память о Ларке я не смог ей отказать.

Миэль слушала его с закрытыми глазами, ничуть не стесняясь текущих по щекам слез. Она не знала всех этих подробностей, мать говорила, будто отца погубила болезнь, и теперь понятно, почему. Боялась, как бы дочь не начала обвинять в гибели отца ее саму.

– К тому времени денег у Инедит почти не оставалось, хотя она и получила хорошую компенсацию от гильдии проводников. Однако зелья, сдерживающие это проклятье, очень дороги, а излечить можно только одним способом, добраться до драконов. Но после той экспедиции никто так и не решился еще раз попытаться до них дойти. Содержание большого дома тоже обходилось Инедит недешево. Но продать его и просто проесть она не желала. Ей хотелось, чтобы до совершеннолетия ты жила так, как привыкла при отце, и получила достойное образование.

Миэль уже ничего не понимала. Откуда же в таком случае взялось пресловутое приданое, позже истраченное отчимом на учителей, слуг и еду? И на какие деньги Кренорт покупал ей одежду и вещи?

– Вот тогда она и придумала, как продать дом и остаться в нем жить, – продолжил Азхарт, – Кренорта Жальо для нее нашли мои люди. Он рантье, получил в наследство счет в банке и дом. Но этим домом он владел пополам с сестрой, старой девой с невыносимым характером. И мечтал жить подальше от нее, но на те деньги, которые мог выручить за свою половину, купил бы лишь маленький домишко. Вот мы и исполнили его мечту, поменяли половину его дома на удобный особняк, в обмен на несложную работу. Жальо обязан был в течение шести лет исполнять обязанности твоего отчима. Нанимать учителей и слуг, покупать одежду. Ну и похоронить фиктивную жену. На оплату всего этого пошли деньги от продажи его половины дома. Они лежали в банке и он каждый месяц получал оговоренную сумму, а мы проверяли его счета. Почему тебя оставили именно с «отчимом», ты и сама несомненно уже сообразила. Женщинам доказать родство и право на воспитание сироты было бы намного труднее.

– Я все поняла, – остановила его Миэль, – спасибо. Теперь все встало на свои места. Мне только жаль, что я напрасно так ненавидела Кренорта.

– Не переживай, вовсе не напрасно. Он постепенно влюбился в тебя, и строил собственные планы на твое будущее, – «утешил» ее Азхарт.

– К-какие… – девушка даже заикаться начала от неожиданности, – не может быть. Он всегда был такой равнодушный… даже холодный. И вообще он старый!

– Ему всего тридцать пять. Самый расцвет мужской привлекательности, если хочешь знать. Уже не мальчик-попрыгунчик, не молодой повеса ведущий счет победам, и не охотник за приданым. Да и разница в десять – пятнадцать лет считается самой лучшей для крепкого союза. Ну а насчет холодности – это хорошая маска. Но когда ты не могла видеть, он наблюдал за тобой очень заинтересованно, от слуг такие вещи не скроешь. Тем более они следили за ним как доверенные люди, упомянутые в завещании.

– Но что он мог сделать? – она ему конечно верила, да и как не поверить, если отчеты, как выясняется, отправлял Рушер.

Но представить, что Кренорт вдруг начинает объясняться ей в любви, Миэль не могла. Абсолютно.

– Кроме того, что отпугнул всех женихов, которых не интересовало наследство? – усмехнулся Ридзони, – не удивляйся, хотя и немного, но такие были. Ты девушка красивая, воспитанная, скромная, не мотовка, не капризна и не ветренна. И это ему очень подходило, поэтому план был прост, в тот момент, когда ты будешь думать, куда лучше переехать, в дешевый пансион для белошвеек, или к тетушке Зариты, предложить тебе жить как прежде, в своей комнатке. Не может же он отпустить неизвестно куда дочь любимой женщины, которую оплакивает до сих пор. И ты бы согласилась… ведь как только что сказала, считала его холодным и равнодушным. Даже не вспомнив о том, что в полдень первого августа заканчивается срок договора, по которому за твоей безопасностью следят шестеро уважаемых людей. Седьмым был Кренорт, не включить его не получалось.