Магия мечтает (ЛП) - Эндрюс Илона Страница 5

Джим смотрел на меня.

— Зло, — сказала я одними губами. — Злая магия.

Над нами скрипнул потолок. Мы взглянули наверх.

Еще скрип. Что-то большое и тяжелое двигалось над нашими головами.

Джим встал передо мной, и мы вместе направились по деревянным ступенькам наверх.

*** *** ***

Лестница оказалась узкой для нас двоих, большую часть занимала мускулистая спина Джима. Я дала ему пару футов пространства, чтобы у него точно было место для маневра, если мы столкнемся с чем-то неприятным.

Вся лестница пропиталась магией. Она стекала с перил длинными вязкими каплями, скользила по ступенькам, клубилась длинными спиралями вдоль стены, такая густая и мощная, что я пожалела, что не захватила дождевик. Совершенно иррациональная мысль. Казалось безумием, что Джим не мог всего этого видеть, но я знала, что не мог.

Мы вышли на лестничную площадку. Коридор продолжался перпендикулярно лестнице, а прямо напротив — дверной проем, освещенный бледно-желтым мерцанием. Я уловила запах лампового масла.

На одно долгое мгновение Джим задержался на лестничной площадке и шагнул дальше, через коридор в комнату. Я поплелась за ним.

Одинокая лампа горела на полу у дальней стены, озаряя обнаженную женщину, которая сидела, скрестив ноги, на грязных досках. Ее темно-медовые волосы свисали неровными прядями вдоль спины. Я вдохнула, пробуя ее запах. Мишель. Но запах был каким-то неправильным. Запах живых — горячий, вибрирующий. Этот был холодным, смешанным со следами токсичного смрада: фекалии, немного мочи и отвратительный налет гниения, как мясной бульон, простоявший слишком долго. Распадающиеся аминокислоты. Я уже ощущала этот тошнотворный коктейль раньше: кадаверин, путресцин и доза индола для равновесия. Мои глаза говорили мне, что Мишель жива и сидит передо мной. Мой нос твердил мне, что она мертва, и так уже, по крайней мере, два дня. Я доверяла своему носу. Он никогда не лгал.

Джим вынул нож из ножен. Это был его гигантский нож в стиле Джи-Ай Джо, темно-серый, со зловещим изогнутым острием и зазубренным лезвием возле рукояти.

Мишель повернулась и посмотрела на нас. Ее глаза были пусты. Мертвые глаза, похожие на две темные дыры в голове. Она ведь мне, действительно, нравилась.

В углу, позади Мишель, на боку лежало еще одно тело, длинные темные волосы веером рассыпались по грязному полу, как черная вуаль. Роджер, рысь — перевертыш. Также мертв.

Левая рука Мишель дернулась вверх и вперед, упираясь в пол. Правая последовала за ней, как у марионетки на веревочке.

Голос Джима превратился в низкое рычание.

— Чего ты хочешь?

Вот почему он являлся главой клана. Мне даже не понадобилось объяснять, что что-то контролирует мертвых. Он все понял сам и не терял времени на сомнения.

Тело Мишель повернулось, заставив ее присесть на корточки.

Разные вещи могли контролировать мертвых. Мне нужно выяснить точно, кто дергает за ниточки, прежде чем я смогу попробовать проклятие. Думай, Дали, думай.

Голос Джима прозвучал совершенно обыденно.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Займи ее, чтобы я смогла выяснить.

Рот Мишель распахнулся, обнажив отвратительные темные зубы.

— И постарайся, чтобы тебя не укусили.

Мишель вскочила с корточек, вытянув руки веред, скрючив пальцы как когти. Джим бросился на нее. Он схватил ее за руку, нож описал яростную дугу. Он швырнул Мишель в стену через всю комнату.

Я сжала кисть для каллиграфии. Эта штука могла натравить Мишель на нас в тот самый момент, когда мы переступили порог. Но нет, оно дразнило нас из окна светом. И нарочно заставляло скрипеть потолок над нами.

Мишель отскочила от стены, перевернулась в воздухе и пнула Джима. Он уклонился в сторону, но она была быстра. Ее ногти впились в его грудь с неестественной силой, разрывая одежду. Сквозь царапины выступила кровь. Джим схватил ее за руку и вывернул, лезвие ножа глубоко вонзился в плечо Мишель. Что-то хрустнуло, и кисть трупа-марионетки оказалась в руке Джима: он выдернул сустав из суставной впадины. Как отрезать куриное крылышко.

Мишель резко развернулась. Из пореза не вытекло ни капли крови. Она оскалилась и снова бросилась на Джима, замахиваясь на него оставшейся рукой. Мишель была шакалом. А те — не царапались, они кусали.

Ему придется покрошить ее на мелкие кусочки, прежде чем она остановится.

Что-то хмыкнуло в углу, где магия сплелась в колючие заросли. Оно смеялось над нами, играя в жестокую игру.

Мишель оцарапала Джима.

Прямо как кошка.

Я начала выводить свой кандзи.

— Пожалуйста, убей ее сейчас.

Джим дернул Мишель вниз. Он нанес жесткий удар, и ее голова шлепнулась на пол.

Темная фигура, в мгновение ока сформированная из сплетений магии, перемахнула через труп Роджера. Я швырнула в нее свое проклятие. Жесткая белая линия ударила фигуру между глаз. Магия запульсировала, и я увидела желтые кошачьи глаза, сияющие как две луны, на круглом мохнатом лице.

Роджер врезался в Джима.

Подобный кошке зверь размытым пятном прыгнул прямо на меня. Огромное тело сбило с ног. Я полетела вниз, и мой затылок упруго отскочил от досок.

Кошка придавила меня, ее вес обрушился на всю грудную клетку. Темная кошачья пасть разинулась, выдыхая зловоние мне в лицо. Боль пронзила плечи, как раскаленные иглы. Я попыталась зарычать, но у меня не хватало воздуха, и вырвался лишь тихий писк.

Черная пасть укусила. Кандзи на белом клочке бумаги вспыхнули зеленым.

Бумага разлетелась на дюжину полосок. Они выстрелили, стащив с меня зверя.

Я моргнула, пытаясь сделать вдох. Джим наклонился и протянул мне руку. Я ухватилась за нее, и он поднял меня. Труп Роджера, изломанный и изуродованный, валялся на полу. Над ним, примерно в двух футах от земли, висело длинное кошачье тело, завернутое в полоски бумаги. Домашняя кошка шести футов в длину и лохматая, с оранжевым и белым мехом, которая каким-то образом выросла до размеров леопарда. Полоски бумаги прилипли к стенам и потолку, завернув кошку как мумию.

Зверь не двигался. Две полоски вцепились в горло самодельной петлей. Голова безвольно свисала, пасть была открыта, из ее уголка торчал длинный язык. Желтые глаза, когда-то пылающие жаждой крови, теперь потускнели.

Я сглотнула и ощутила горечь во рту. Кошачий монстр был мертв. Руки дрожали от адреналина. Я облажалась.

*** *** ***

— Что это за хрень? — спросил Джим.

Его голос был ровным. Руки не тряслись. Мистер Спокойствие. Почему я не могу быть такой же?

Я шмыгнула носом, пытаясь скрыть дрожь.

— Один хвост или два?

Джим шагнул к кошке и поднял два длинных пушистых хвоста.

— Это Нэкомата. Екай.

Джим непонимающе уставился на меня.

Я потерла лицо.

— Екаи — Японские демоны. Легенды гласят, что если кошачий хвост не обрезан и соблюдены также некоторые другие условия, то у зверя есть шанс стать Банэнэко — демонической призрачной кошкой. Кошки Банэнэко вырастают до огромных размеров и приобретают сверхъестественные способности. Иногда их хвосты разделяются, и они становятся Нэкоматами — демоническими кошками-монстрами. У них есть способность контролировать мертвых, принимать человеческий облик и делать другие мерзкие вещи.

— Они могут погрузить человека в сон?

Я знала, что рано или поздно он вернется к этому.

— Нет. Возможно, что женщина, которую ты видел, была перевоплощенной Нэкоматой, но это маловероятно. Ты был там, она отпустила тебя. Нэкомата — это кошка, Джим. Жестокая и коварная. Ей нравится играть в игры, но ты сам знаешь, что добыча никогда не ускользает.

— Это, — я развела руками — сложно. Слишком сложно для кошки-демона. В основном они поджигают, крадут трупы и расхаживают в человеческом обличии, притворяясь твоей престарелой матерью ради халявной еды. Здесь присутствует магия, очень плохая магия. И это, вроде как, пугает меня. Нэкомата мертва, но магия все еще присутствует. Здесь творится что-то неладное. Это еще не конец.