Свадебные дары дракона (СИ) - Любимка Настя Страница 5

Я шла и уговаривала себя не плакать. Пока я помню о родителях, и они, и их заветы, и их деяния, живы. Они живут во мне. И я не сломаюсь, я не предам нашу семью. Не опущусь до уровня толпы, которая готова сожрать, даже не разобравшись в причинах.

Я выживу и вернусь. Вернусь забрать то, что принадлежит мне и моим будущим детям. Это мое наследие!

***

Двор встретил меня пустотой и тишиной: ни слуг, ни родственников. Хотя последние понимали, что я приду. Не могу не прийти. Ворота отворились словно бы только и ждали, когда я коснусь их рукой.

Я брела к парадной, уже ничему не удивляясь. Интуиция буквально вопила о том, что дом спешно покидали те, кто въехал сюда десять лет назад.

А чуть позже и доказательства появились. Пустая конюшня, отсутствие слуг, которых на дворе всегда было много, за исключением десяти человек, и то это я позже сосчитала оставшихся.

Пока же я поднималась по лестнице, ощущая тревогу и пустоту.

Меня даже не беспокоил мой внешний вид и запах, который истончали волосы и кожа. Все ушло на второй план.

Двери легко поддались, пропуская меня в просторный холл. Темнота на мгновение оглушила, напугала, но отступать мне было некуда.

То, что здесь нет освещения, не означает, что его нет во всем доме. Я сделала шагов десять прежде, чем остановилась перевести дух. Я знаю каждый уголок своего дома, а потому мне нечего бояться мрака.

— Леди! — воскликнули позади, заставив меня вздрогнуть и резко обернуться. — Леди Эстель, боги милостивые! Это вы!

Запах черного хлеба яростным ветром ворвался в мое сознание. Так мог пахнуть лишь один человек. Моя камеристка. Уже довольно немолодая женщина, которую ко мне приставила еще матушка. А я не пожелала менять ее, когда это предлагала тетушка.

— Вам нужно привести себя в порядок. Я сейчас же приготовлю вам ванну. И поесть, вам непременно нужно поесть. Пойдемте, леди.

— Благодарю, — облегченно выдохнула я, — Мейта, а где все? Почему так темно и пусто?

— Здесь теперь всегда так будет… Пока вы не вернете магию, — горестно выдохнула камеристка, глядя на мои руки. — Пойдемте, леди, пойдемте миленькая, уж я-то знала, что вы скоро придете. И платья вам собрала, ни одной вашей вещички не отдала. Уж будьте уверены.

Так под ее уговоры я и ступила на лестницу. Я знала, что Мейта сначала повздыхает, выдаст самую важную информацию, как ей кажется, и только потом пустится в объяснения. А важным для нее всегда был мой внешний вид, и все, что связано с моими личными вещами.

— Благодарю, Мейта, ты самая лучшая камеристка во всем Ордаре! — оказавшись на пороге своей комнаты, выдохнула я и тихо призналась, — я не знаю, как буду без тебя.

Эти слова дались легко. Еще несколько дней назад я и не помышляла о подобном. А сейчас видела, что по-настоящему близкими людьми мне были совсем не те, кто имел одну со мной кровь.

— Леди Эстель, да я с вами пойду! Ни за что не брошу! — горячо воскликнула камеристка, шокировав меня своим заявлением. — Уж я-то герцогинюшке обещала, что ни за что с вами не расстанусь. Век свой подле доживать стану! Только не прогоняйте уж, леди Эстель.

— Мейта…

— Уж не гоните, леди, понимаю, что здесь вам никак не остаться. Так я не боюсь, я за своей леди и в пустыню пойду, и хоть к драконам! Не могу я вас бросить, кем хотите буду, только не прогоняйте.

Я и сама не заметила, как мы не только вошли в мои покои, но и как меня усадили в кресло. Мейта, удостоверившись, что я расслабилась и не собираюсь вставать, юркнула в ванную, где тотчас включила воду. Я знала, что она добавит хвойный экстракт, взобьет пену, и обязательно выставит шампунь, который я очень любила в детстве.

И пусть сейчас я не пользуюсь таким, но у нас давно повелось — в минуту сильнейших волнений, камеристка возвращала меня в те дни, когда еще матушка лично купала меня. И Мейта словно бы воссоздавала все то, что делала моя мама.

И это работало. Я действительно успокаивалась. Внезапно в голову пришла мысль, которая меня напугала.

А так ли я отличаюсь от толпы, что встречала меня на улице? Я ведь заботу Мейты воспринимала как должное. И когда замуж собиралась, а следовательно, и переезжать, вообще о ней и ее судьбе не думала. Полагала, что Мейта останется с родственниками. Так чем же я лучше них?

Дура влюбленная! Все одним мигом позабыла!

— Ванная готова, леди, — Мейта появилась как нельзя вовремя. — Я приготовлю одежду, а вы полежите в воде, расслабьтесь.

— Спасибо, — в который раз выдохнула я и заворожено последовала за камеристкой.

Не сопротивлялась, когда с меня сняли лохмотья, расплели волосы и уложили так, чтобы я не легла на них, все-таки у меня они были длинными. Я почти и не заметила, как Мейта вышла. Погрузилась в воду и закрыла глаза.

Уже лежа в пене и вдыхая хвойный аромат меня настигла мигрень. Кратковременная, точечная. Сначала я застонала и буквально ушла под воду, но головная боль быстро прошла, а вот на смену ей пришло странное видение.

Вот я стою за портьерой тяжелых штор в малой зале. На мне траурное платье. Я стою, не шелохнувшись, и при этом не желаю, чтобы меня кто-то видел. Словно бы чего-то жду…

И дожидаюсь.

— О, милый! Теперь это наш дом? — голос тетушки звучит издалека. Он восторженный, в нем угадывается восхищение и что-то еще, чего я, маленькая я, никак не могла распознать.  — Теперь это все наше?

— Да, любимая. Все — наше.

— Мое! — глухо шепчу я, все также стоя в укрытии. — Мое!

— Но эти портьеры я бы переделала. Все переделаю!

Этого оказывается достаточно, чтобы меня вынесло из-за штор.

— Нет! — яростно кричу. — Вы ничего здесь не переделаете!

Я выныриваю из воспоминаний так же стремительно, как и ухнула в них. Отступившая мигрень вернулась с новой силой.

Голова раскалывалась, тело била крупная дрожь. Почему я этого не помнила?

Почему я не помнила того, как приехали мои родственники, и какое впечатление на меня произвела тетушка? Я была готова драться за каждый сантиметр отчего дома! И что же было дальше? Что?

Я терла виски, которые пульсировали, но так и не смогла вспомнить до конца произошедшего. Все было как в тумане. Но сомнений в том, что такая некрасивая сцена имела место быть в прошлом — не сомневалась.

И почему именно сейчас память издевается надо мной? Связано ли это с тем, что мне подсыпали в бокал три дня назад? Могло ли так быть, что я упрятала неприятные воспоминания вглубь своего сознания, а потревоженная зельем, она пробуждается? Тогда чего мне еще ждать? И самая главная странность, я помнила то, как мы жили с папой и мамой, с кем я играла и где гуляла, но первый год жизни рядом с родственниками — словно и не существовал никогда. И почему же раньше меня это не тревожило? Боги, да что со мной происходит?!

Как следует подумать не получилось. Каждая попытка сопровождалась такой яростной болью, что я бросила это тщетное занятие. Мама часто говорила, что всему всегда свое время и место, и что богиня лучше знает, когда нам должна открыться та или иная истина. Вот и я решила отдаться на милость Ильирии, богини времени, надеясь, что обязательно смогу собрать целостную картинку. К тому же, у меня есть еще Мейта, которую, видимо, давно следовало хорошенько расспросить.

А пока нужно расслабиться и помыться. Тщательно! Когда еще доведется нормально искупаться? Ответ на этот вопрос можно считать риторическим.

Я практически полностью погрузилась в воду, оставив только глаза да нос торчать на поверхности. И с удовольствием отметила, что боль утихает, постепенно, не сразу, но мигрень утихла, позволяя мне приступить к помывке волос и тела.

Обыкновенно, мне помогала Мейта и горничная. Но сейчас я справлялась самостоятельно, как это бывало в Ордарской Академии.

Вообще, обо мне нельзя сказать, что я неженка, привыкшая, что ей все подадут и все за нее сделают слуги. Но когда я приезжала домой, то практически становилась хрустальной вазой. И мне это нравилось. А почему бы и нет?