Жертва на замену (СИ) - Анастасия Дронова Страница 5

— Ты идиот, Зефф? Надень капюшон! — второй отвесил ему подзатыльник и попытался натянуть накидку обратно на голову, но его напарник раздраженно отпрянул.

— Успокойся, Алим. Для этих гамайнизов [(протогерм.) — обыкновенный] мы все на одно лицо! И они плохо видят в темноте, — их голоса резонировали друг с другом. У Зеффа он был задиристый и дерзкий с зычными нотками, будто бы он не привык говорить шепотом. А у его компаньона — медленный, чуть дребезжащий и тихий. Вслушиваться в их голоса было лучше, чем смотреть в звероподобные лица. Алим тоже решил, что прятаться не имеет смысла. Белая шерсть, покрывающая его лицо, засеребрилась в лунном свете. Уши, форма бакенбард, надбровные валики, сходившиеся на переносице, из-за чего широкий нос казался еще массивнее, делали его похожим на волка. Про Зеффа и говорить нечего — его вытянутая морда не оставляла никаких сомнений.

— Душка, ты там жива? — вопрос прозвучал совсем близко, а поняла, что зажмурилась, сморщив нос от запаха мокрой шерсти. Судя по грязи и блестящей траве — не так давно прошел дождь. Со всей своей распаляющейся паникой, я и не заметила, что моя одежда и волосы пропитались влагой. Стиснула зубы, сжав шпильку до онемения кончиков пальцев, и распахнула глаза.

— Зефф, тебе заняться нечем? — Алим дернул сородича за плечо, и тот невольно отклонился от меня. — Закидывай ее на плечо, и пошли.

Я, как загипнотизированная, смотрела в карие глаза человекоподобного волка, поддернутые красным маревом. Последняя фраза разговора затерялась в страхе, затопившем грудную клетку и заставляющем сердце замереть.

— А давай ее развяжем? — глаза Зеффа блеснули азартом. — Попытается сбежать — устроим охоту?

Даже искры веселья, плясавшие по краю его радужки, не помогли успокоиться, лишь заставляя рациональность запереться в самой темной комнате и выбросить ключ.

— Брат, ты, что, дафны [Daphne mezereum (лат.) — волчеягодник] переел? Она жертва зиуданса [Þiudans (гот.) — король, титул монарха] Лайонела!

Слово «жертва» щелкнуло переключателем, озарив потемневшее сознание.

Я не собираюсь становиться поросенком с яблоком в зубах на праздничном столе или ягненком на заклание!

Металл заколки обжег холодом ладонь, напоминая, что у меня есть шанс. Слабенький, но шанс. Только бы освободить руку.

— Ой, подумаешь… — небрежно бросил черный волк, хотя голос дрогнул, а он нервно обернулся. — Ладно. Как скажешь.

Нагнувшись, он одним рывком перекинул меня через плечо. Шишка на голове снова запульсировала, а ушибленные мышцы и кости протестующие заныли. Но я и не думала сдаваться. Извивалась змеей. Колотила по спине связанными руками, в попытке выскользнуть из хватки.

— Да не крутись ты! — рыкнул Зефф. — Брат, помоги!

Лягалась я знатно, мне бы в этот момент позавидовал бы любой длинноухий транспорт. Алим решил подсобить брату — пытался перехватить буйствующие ноги. Острые когти едва задели мои лодыжки, зато перерубили веревки на ногах. Уличив момент, я крепко сжала выскальзывающую шпильку и воткнула ее черному волку в спину чуть ниже плеча. Зефф издал низкий рык и отбросил меня к дубу, чьи массивные, торчащие из земли корни, были щедро усыпаны осенними листьями. Они-то и смягчили падение. Терять сознание или же любоваться скудным содержимым желудка, согнувшись в три погибели — времени не было. Путы на руках ослабли, и как только я их освободила, рванула в противоположную сторону, игнорируя саднящую у сгиба стопы ногу. Видимо, второй таки зацепил. И судя по тому, как она стремительно немела, а под капроном собиралась ощутимая влага — царапина было не поверхностной. Жгучая смесь адреналина и страха зарядила предостаточно — открылось второе дыхание. И даже боль в ноге казалась не такой сильной. Время бежало с бешеной скоростью, подгоняемое волчьим воем позади, хрустом веток и шуршанием листьев. Братья и не думали прятаться — шумно преследуя меня. По ощущениям прошло секунд тридцать, а я уже была посреди спящей пожелтевшей поляны, похожей на идеально ровное блюдце. Застыла, на мгновение потеряв все ориентиры — если раньше меня вел просвет между деревьями, то теперь, оказавшись в плотном кольце из сосен вперемешку с лиственными деревьями, я растерялась.

Куда бежать? Мне нужно выйти на дорогу, ведущую к людям. Попросить помощи…

Раненую ногу прострелила судорога, и я упала на колени, слыша, как преследователи приближаются. Короткий вой оборвал недовольное рычание и потонул в шорохе качающегося на ветру кроваво-красного кустарника. Зажмурилась, ожидая болезненного удара, ломающего кости и разрезающего плоть. Вместо этого в спину прилетело нечто, похожее на мешочек с песком. От черной, сверкающей в ночи пыли, засвербело в носу, я невольно чихнула, вдыхая часть осадка. Закашлялась, услышав позади радостные крики стрелка, попавшего в цель.

— А ты говорил, зачем брать пыльцу слепс-блома! [(гот.) сонный цветок] Зато теперь она не убежит, — самодовольство так и плескалось в резком голосе. Ответом ему было тихое фырканье.

Голова приятно закружилось, как при легком похмелье, даже тошноты не было. Я позволила подсохшей от недостатка солнца и осеннего ветра траве принять меня в свои объятия. Слепой глаз луны безразлично и холодно наблюдал за происходящим. Полевая трава и мятная полынь щекотали щеки. Силы и причины бороться отошли на второй план. Закрыла глаза, позволяя забытью окутать меня обволакивающим теплом.

5

Я очнулась, когда мерное покачивание поверхности подо мной сменилось неожиданным скачком. Дернулась, стукнувшись многострадальной головой о деревянный настил грохочущей телеги. Но ни тошноты, ни мушек в глазах не последовало. Осторожно прощупала место ушиба. Шишка была ощутимой, но пульсирующей боли не вызывала. Наоборот, затылок приятно холодило. Пальцы от прикосновения измазались в чем-то дурно пахнущем, похожим на испорченную зубную пасту. Попыталась сесть — но это было нелегко сделать в кандалах — я до головы-то дотянулась только с третьей попытки. На глаза попалась собственная нога в изорванном капроне, и намотанном на поврежденное место чистым лоскутом ткани.

— Ты в порядке? — тихий застенчивый голос донесся из другого конца повозки, в районе деревянных ящиков, накрытых тряпками.

Стоило повернуться — и я тут же отскочила. Два больших морозно-серых глаза уставились прямо на меня. Человека бы я не испугалось, только вот обладатель этих искрящихся любопытством глаз был покрыт шерстью, а кончики острых ушей подрагивали из-за малейшего шороха. Рефлекторно отползла. Голова была тяжелая, тело ныло от лежания на жестком полу, но ясное сознание не оставляло сомнений — это не сон.

— Не бойся, — говоривший вышел на