Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова Страница 5

схожесть их стала заметнее, очевиднее. Эветьен старше, черты его лица тоньше, можно даже сказать, благороднее, глаза и волосы светлее. Тисон выше ростом, шире в плечах, лицо грубее, менее располагающее по сравнению с братом, но взгляд мягче, спокойнее, в то время как Эветьен не скрывал недовольства, что присутствием моим, что самой необходимостью возиться с какой-то болезной девицей. Секунда, и раздражение исчезло под маской благожелательной любезности, только глаза остались холодны почище морозилки.

– Барка готова, ждём лишь вас, фрайнэ. Извольте подняться на борт, – Эветьен небрежным жестом указал на ворота.

Я крепче стиснула руку Кили, и мы пошли.

Медленно пошли.

Эветьен развернулся и первым покинул двор, скрывшись в густой тени ворот. Тисон же с минуту обеспокоенно наблюдал за нашим черепашьим шагом, затем приблизился, решительно отстранил Кили, подхватил меня на руки и последовал за братом. Вскрикнув от неожиданности, я в наполовину инстинктивном порыве попыталась высвободить свои руки, дабы вцепиться в рыцаря, но запуталась в складках плаща и ограничилась одним прижиманием к широкой мужской груди.

– Так будет скорее, – пояснил Тисон.

Я кивнула, обозначая, что возражений не имею. Капюшон от рывка сполз, улучшив мне обзор, и поправлять его я не стала тем более.

Кили побежала за нами, опасливо оглядываясь на оставшихся во дворе, словно ожидала удара в спину.

Познания мои о кораблях, тем более старинных, отличались завидной скудностью, но я смутно помнила, что есть барк, он вроде с парусами, и есть баржа – те и в наше время плавали по рекам и каналам, перевозя грузы. Однако что такое барка?

Плоское деревянное судно размерами, пожалуй, немного больше обычного автобуса. Мачт с парусами нет, вёсел, впрочем, тоже, и стояло оно прямо на земле перед крепостной стеной, зафиксированное традиционным якорем, сброшенным в траву и оттого смотревшимся на редкость инородно. Я даже шею вытянула, оглядывая местность в поисках реки, озера, канала… да хоть какого водоёма.

А потом вспомнила случайно подслушанную часть разговора.

– Оно что, летает?! – выдохнула ошалело.

– Да, – подтвердил Тисон и уточнил с удивлением: – Разве вы не видели подобные ей суда прежде? Острова славны своими воздухоплавателями.

– Э-э…

– Не тревожьтесь, барка безопасна и поднимается лишь на малую высоту.

О-о, я уже чувствую облегчение!

Возле трапа Тисон притормозил, пропустил Кили вперёд и с лёгкостью взошёл по деревянной доске с узкими перекладинами поперёк. Не иначе как в приступе паники я сумела-таки выпростала одну руку, вцепилась в куртку мужчины и зажмурилась. Может, на деле всё не так и страшно, но когда с тобой на руках поднимаются по какой-то хлипкой, прогибающейся под двойным весом дощечке без перил, поневоле испугаешься за свою сохранность. Глаза открыла, только когда рядом раздался шелест ткани.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И натолкнулась на взгляд Эветьена, взиравшего на брата с бесконечным изумлением, будто тому даже дышать на меня не следовало, не то что касаться. Ну не заразная же я? Или ношение девушек на руках здесь приравнивается к покушению на честь девичью?

Тисон невозмутимо поставил меня на ноги перед белым шатром на палубе и поддержал, пока я неловко, рискуя запутаться в полах плаща и длинном платье, проходила под поднятым Кили пологом.

– Спасибо, – я обернулась к Тисону, выдавила благодарную улыбку.

Он скупо улыбнулся в ответ, Кили нырнула за мной и полог отпустила. Почти всё небольшое пространство шатра занимало низкое широкое ложе, усыпанное разноцветными подушками, и лишь сбоку от входа притулились круглый столик с заткнутым графином и кубком, табурет да подставка-треножник со сферой, вспыхнувшей вдруг ярким светом. Я отвернулась и рухнула на ложе. Кили коснулась ножки подставки, и свет стал бледнее.

– Прошу прощения, фрайнэ… – начала девушка, но я только отмахнулась.

– Носишь островитянку на руках? – долетел снаружи голос Эветьена, негромкий, неожиданно насмешливый. – Разве устав ордена не запрещает контактов с женщинами?

– Ты сам настаивал на немедленном отправлении. Так чего же ты ждёшь? – парировал Тисон.

Хмыканье.

Удаляющиеся шаги.

Кили помогла мне устроиться с максимальным удобством, подложила подушки под спину, поправила одежду.

– Не беспокойтесь, фрайнэ, славные рыцари Рассвета дают обет безбрачия и не смеют касаться женщины, оттого их избирают хранителями и защитниками для дев жребия…

– Меня-то он точно коснулся, – заметила я справедливости ради.

– Рыцари Рассвета не смеют касаться женщин, но могут к ним прикоснуться… просто прикоснуться, в том запрета нет. Поэтому и для вашей чести урона нет. Рыцарь Шевери вам помог, и никто дурного не помыслит. Он может быть при вас почти неотлучно, сопровождать вас всюду до поры, пока Его императорское величество не изберёт вас своей суженой.

– А если не изберёт?

– Тогда вы вернётесь домой, в родные края, а рыцарь – в храм рассветный, – Кили примостилась на табуретку, поглядывая на меня с настороженным удивлением. – Я думала, об этом всем известно, даже на островах. 

Я откинулась на подушки, закрыла глаза. Снаружи доносились выкрики, короткие отрывистые команды, шаги, стук и натужный скрип дерева. Барка дрогнула, пришла в движение, и я честно постаралась не представлять, как это корыто – а именно на большое корыто оно и походило, – отрывается от земли, поднимается в воздух и куда-то летит.

Получается, я – невеста?

Или, вернее, вывезенная на смотрины девица.

Правда, как-то странно вывезенная. Ни родителей, ни прочих членов семьи, ни собственной прислуги. Одна горничная и рыцарь-телохранитель, да и те назначены правителем.

А может, я сиротка-бесприданница? И как много королей во все времена женились на бедных девицах с сомнительной родословной?

Дева жребия… Значит, кандидаток выбирают посредством некоего жребия и вряд ли девушка имеет возможность вежливо отказаться от высокой чести. Все избранные на месте, одна я где-то прохлаждаюсь… впрочем, если меня везли с островов – теперь срочно нужно не зеркало, а карта! – то наверняка путь был неблизкий. И что и когда случилось с Асфоделией? Сколько времени она провела в постели, прежде чем очнулась… вернее, очнулась уже я?

Уйма вопросов и половину не задашь – не поймут, почему Асфоделии неизвестны элементарные вещи, как уже не понимает Кили.

Сообщать об истинном своём происхождении по-прежнему виделось идеей не самой рациональной.

Память при мне исключительно моя и никаких подсказок от настоящей Асфоделии, никаких ценных знаний местной жительницы в ней не завалялось.

Надежда на то, что там, в привычном нормальном мире, меня найдут, приведут в чувство, реанимируют… в общем, сделают так, чтобы я очнулась, таяла